на Донбассе, фамилию, жаль, не запомнил. Спрашивают его ведущие, как там люди в таких жутких условиях, в разрушенных домах, под обстрелами, часто без воды и электричества, как они уже год это всё выносят? Наверное, отчаялись? Пали духом? Усталость у них? Депрессия? Безразличие ко всему?
И до слёз проняло меня, когда журналист ответил, и верю, не лжёт. Говорит он, усталость, конечно, страшная у людей. Это словами не передать. А вот депрессии – нет! Жить они хотят! Жить и растить детей. И чувствуют они себя частью Руси-России. Вот это абсолютно точно, если кому ещё неясно!
А дальше просит мой друг: «Лен, слушай, ну напиши ты, что не мы их поддерживаем, а они нас держат! Упасть совсем не дают! Это мы в депрессии, потому что между двух стульев сидим и по-честному, по справедливости поступить с республиками Донбасса боимся. Всё «ёрзаем» да европолитес соблюдаем!»
Я ему: " Да пишу я, всегда пишу, что Донбасс прикрывает сейчас Россию, а не наоборот".
А он: «Нет, ты вот сейчас напиши, что все они – ВЕЛИКИЙ ПРИМЕР ЖИЗНИ ДЛЯ ВСЕХ НАС!
Борющийся ДОНБАСС – это и есть сейчас негасимая русская звезда, которая освещает нашу ЖИЗНЬ».
«Да куда написать-то?» – спрашиваю. – А он мне: "Куда можешь, туда и напиши, они нас услышат!»
11 августа 2015 года, Москва
«Обитель» – роман Захара Прилепина [4]
Редкое чувство испытываешь, когда закрываешь роман Захара Прилепина «Обитель». Может быть, никогда не читала я книгу о прошлом с таким мощным лирическим звучанием. Словно автор не просто ставит себя в условия жизни своего героя. А будто он, сегодняшний, возвращается почти на сотню лет назад. Переносится вот такой, какой есть, в мир Обители – первого лагеря "особого назначения" на Соловецких островах, созданного в 1923 году новой революционной властью в России в стенах древнего монастыря. Будто вселяется авторское «я» в тело и душу главного героя романа – Артёма Горяинова, молодого двадцатилетнего парня из Москвы, бывшего гимназиста, попавшего на Соловки за убийство своего отца.
Не за политику приговаривают Артёма к Соловкам. Только в конце романа, когда в лагерь к сыну приезжает мать, читатель узнаёт из рассказа Артёма, что в действительности случилось в его семье – об измене отца, о страшной сцене, когда он с младшим братом и матерью вернулся домой и увидел раздетого отца с другой женщиной … О том, как страстно Артём любил своего отца, как был привязан к нему… и как убил.
Духовный мир Артёма – это мир московского парня, сильного, влюблённого в саму жизнь и, конечно, в поэзию, которой во время Серебряного века бредила почти вся читающая молодёжь. Попав в лагерь, он продолжает смотреть широко раскрытыми, заинтересованными глазами на мир, пока выпавшие на долю испытания словно пеплом не застилают его взор.
Мир, в который погружает автор своего героя, будто целая вселенная. Кого только там нет! Священники и учёные, поэты и воры, штрафники-чекисты, бывшие революционеры и белогвардейские офицеры, крестьяне и рабочие, сидящие за бытовые преступления, блатные и убийцы, и даже китайцы с индусами – всех не перечесть!
И все они вдруг оказываются в едином и таком разном пространстве Соловков, где в прихотливый узор сплетаются жизнь и смерть, жестокость и милосердие, поэзия и чудовищная грязь, человеческое благородство и подлость, любовь и ненависть.
Больше всего, когда читаешь роман, поражает чувство духовной и физической сопричастности миру, в который привела судьба Артёма Горяинова. Будто за руку Захар Прилепин втягивает читателя не только в мир лагеря, но в плоть и душу собственного героя. Вместе с Артёмом начинаешь замерзать в страшном карцере на Секирке. Так что оставив книгу, радуешься горячей воде. Вместе с Артёмом начинаешь понимать, что такое чудовищный голод, и по-новому относится к еде. Ужасна поступь неотвратимого приговора, который не в силах вынести человеческая душа и который может вдруг обрушиться на голову любого – виновного и невинного.
Что-то меняется в тебе после прочтения романа Захара Прилепина «Обитель», какое-то новое сострадание к человеку рождается в глубине. И кажется, что авторское сердце смогло вместить в себя весь этот апокалипсический ужас Соловецкого лагеря и победить его своей любовью и добротой.
В книге Захара Прилепина нет праведников, но в ней есть Правда о русской истории и человеке.
12 октября 2015 года, Москва
Новелла Матвеева – новый лик
Сидел в моей голове штамп о Новелле Матвеевой (1934–2016), удивительном поэте, недавно покинувшем нас. Представлялась она моему поверхностному взгляду эдаким нежно-трепетным бардом-«шестидесятником»… В глубину же её поэзии и личности погрузиться не получилось – видно, не судьба тогда была. Ну, и собственно на этом всё!
О её современном творческом бытии как-то совсем не думалось да и не вспоминалось, – наверное, работал всё тот же примитивный стереотип.
И вот в августе этого года приезжает из Польши знакомая-русист и привозит изданный недавно в России сборник стихов Новеллы Матвеевой «Мой караван». Избранные стихотворения («ЭТЕРНА», Москва, 2015). И прочитали мне стихотворение «Даты» (2011):
«Сброд
(Вопреки истории самой)
Одну лишь дату жалует на свете:
«Тридцать седьмой!
Тридцать седьмой!
Тридцать седьмой!»
…А почему не девяносто третий?
(С.138)
Эти несколько строк словно перевернули всё моё представление о Новелле Матвеевой. И кажется, что, написав только эти короткие строки, она бы уже могла остаться в поэзии нашей эпохи.
Купить книгу "Мой караван" оказалось довольно легко и по Интернету, я же заказала её в своём любимом магазине «Молодая гвардия». А сейчас вижу, что свободно можно её прочитать и в электронном виде.
Произведения разных лет составили эту тонкую книжечку, но есть в ней и поэзия последняя – уже «нашего времени».
А 4 сентября я узнала о смерти Новеллы Матвеевой (в крещении – Вера).
Поэт покинул этот мир, но навсегда остался с нами.
В 2014 году на сайте «Литературной газеты» была опубликована подборка новых стихотворений Новеллы Матвеевой – «Несговорчивые вишни», которые я прочитала только сейчас.
Словно пружина всей накипевшей боли за нас, за страну разжалась в сердце поэта и воплотилась в новые и последние стихотворные строки. Много в них есть вопросов и ответов, много есть горечи и непримиримой борьбы.
…Как и в её светлом и борющемся стихотворении о Крыме:
