Если не найдешь меня в одном месте, ищи в другом,
Где-нибудь я остановился и жду тебя.
ИЗ ЦИКЛА "ДЕТИ АДАМА"
ЗАПРУЖЕНЫ РЕКИ МОИ
Запружены реки мои, и это причиняет мне боль,
Нечто есть у меня, без чего я был бы ничто,
Это хочу я прославить, хотя бы я стоял меж людей
одиноко,
Голосом зычным моим и воспеваю фаллос,
Я пою песню зачатий,
Я пою, что нужны нам великолепные дети и в них великолепные
люди,
Я пою возбуждение мышц и слияние тел,
Я пою песню тех, кто спит в одной постели (о, неодолимая
страсть!
О, взаимное притяжение тел! Для каждого тела свое манящее,
влекущее тело!
И для вашего тела - свое, оно доставляет вам счастье больше
всего остального!)
Ради того, что ночью и днем, голодное, гложет меня,
Ради мгновений зачатия, ради этих застенчивых болей
я воспеваю и их,
В них я надеюсь найти, чего не нашел нигде, хотя ревностно
искал много лет,
Я пою чистую песню души, то вспыхивающей, то потухающей,
Я возрождаюсь с животными или с грубейшей природой,
Этим я песни мои насыщаю, а также тем, что сопутствует
этому:
Запах лимонов и яблок, весенней влюбленностью птиц,
Лесною росою, набеганием волн,
Диким набеганием волн на сушу - я воспеваю и их,
Увертюрой, что звучит еле слышно, как предвкушение
мелодии,
Желанною близостью, видом прекрасного тела.
Пловец обнаженный, плывущий в воде или на волне
неподвижно лежащий,
Близится женское тело, я потупляюсь, любовная плоть у меня
и дрожит и болит,
И возникает удивительный, перечень для меня, для тебя и для
любого из нас.
Лицо, руки, ноги - все с головы до пят - и чувства, что он
пробуждает,
Загадочный бред, сумасшествие страсти, о, отдаться тебе
до конца!
(Крепко прижмись и слушай, что я шепчу тебе,
Я люблю тебя, о, я весь твой,
Только бы нам ускользнуть ото всех, убежать беззаконными,
вольными,
Два ястреба в небе, две рыбы в волнах не так беззаконны,
как мы.)
Дикая буря, сквозь меня проходящая, и страсть, которая
содрогает меня,
Клятва, что мы слиты навеки, я и женщина, которая любит
меня и которую я люблю больше жизни моей.
(О, я охотно отдал бы все за тебя,
И если нужно, пускай пропаду!
Только бы ты и я! И что нам до того, что делают и думают
другие!
Что нам до всего остального, только бы нам насладиться друг
другом и замучить друг друга совсем, до конца, если иначе
нельзя.)
Ради того капитана, которому я уступаю все судно,
Ради того полководца, который командует мною, командует
всеми,
Ради нашего пола, основы всего,
Ради того, что в тиши я так часто томился один, когда
множество близких вокруг, а та, кого хочешь, не близко,
Ради долгого, долгого поцелуя в грудь или в губы,
Ради тесных объятий, которые делают пьяным меня и любого
мужчину,
Ради того, что знает хороший супруг, ради этой работы
отцовства,
Ради восторга, победы и отдыха - податливое одеяло
отброшено прочь!
Ради легких рук, что ласкают меня, и пальцев, что перебирают
мои волосы,
Ради того, что она так не хочет, чтобы я от нее оторвался,
и я не хочу оторваться
(Но, нежная, помедли мгновение, я опять возвращусь к тебе!),
Ради этого часа, когда звезды сияют и падают росы,
Я славлю тебя, о священное дело, и вас, о дети, готовые к нему,
И вас, могучие чресла.
О ТЕЛЕ ЭЛЕКТРИЧЕСКОМ Я ПОЮ
1
О теле электрическом я пою;
Легионы любимых меня обнимают, и я обнимаю их;
Они не отпустят меня, пока не уйду я с ними, им не отвечу,
Пока не очищу их, не заполню их полнотою души.
Иль те, кто сквернит свое тело, не скрывают себя?
Иль те, кто поносит живых, лучше тех, кто поносит мертвых?
Иль тело значит меньше души?
И если душа не тело, то что же душа?
2
Любовь к телу мужскому или женскому превосходна, ведь тело
само превосходно,
Совершенно тело мужчины, и тело женщины совершенно.
Выраженье лица превосходно,
Но сложенный хорошо человек выражен не только в лице;
Он выражен в членах, суставах своих, изящно выражен
в бедрах, запястьях,
В походке своей, в осанке, в гибкости стана, колен, - его не
скрывает одежда,
Сила и ловкость его пробивается сквозь все ткани,
Он идет, восхищая вас, словно поэма, иль даже больше,
Помедлив, взгляните вы на спину его, на затылок, лопатки.
Раскинутость пухлого детского тельца, груди и лица встречных
женщин, складки их платья, их облик от головы и до ног;
Пловец в бассейне, когда он плывет в прозрачном зеленом
блеске или лежит, запрокинув голову, покачиваясь на воде;
Наклон вперед и назад гребцов на лодках и всадника в седле,
Девушки, матери, хозяйки за хлопотливой работой,
Кучка рабочих в полдень с обеденными котелками и жены их
в ожиданье,
Кормящая грудью мать, дочка фермера в коровнике или в саду,
Парень с мотыгой в поле, кучер, что правит шестью лошадьми,
запряженными в сани,
Борьба двух рабочих подростков, здоровых, веселых, задорных,
на пустыре вечером после работы,
Сброшены кепки и пиджаки, им любо померяться силой,
Обхват головы и спины, космы волос, упавшие на глаза;
Проезд пожарных в блестящих касках, игра их сильных
мускулов под поясами,
Неспешное возвращенье с пожара, потом передышка и снова
сигнал тревоги,
Все слушают напряженно - наклон головы - расчет
по секундам;
Вот это люблю я - и, дав себе волю, шагаю свободно,
к материнской груди припадаю с ребенком,
Плыву с пловцами, борюсь с борцами, еду с пожарными,
отдыхаю, прислушиваюсь, считаю секунды.
Я знал одного фермера, отца пятерых сыновей,
3
Они были отцы сыновей - и те тоже отцы сыновей,
Он был удивительно мощен, спокоен, прекрасен,
Его голова, желто-белые волосы, борода, глубокий взгляд его
темных глаз, широта и щедрость его обращенья
Все это меня привлекало, я его посещал, - он был также мудр;
Он был шести футов ростом, старше восьмидесяти лет, - его
сыновья были рослые, крепкие, бородатые, загорелые
красавцы;
Сыновья и дочери любили его - каждый, кто знал, любил его;
Любили не из почтенья, а искренне - каждый по-своему;
Он пил только воду, - кровь пробивалась румянцем сквозь
темный загар его лица;
Он был заядлый охотник, рыбак, - сам правил лодкой, что
ему подарил судовой плотник; у него были ружья, что ему
любя подарили;
Когда он шел с пятью сыновьями и многими внуками на охоту
иль рыбную ловлю, он казался среди них самым красивым
и сильным;
Вы хотели бы долго, долго быть с ним, сидеть с ним рядом
в лодке, к нему прикасаясь.
4
Я понял, что быть с теми, кто нравится мне, - довольство,
Что вечером посидеть и с другими людьми - довольство,
Что быть окруженным прекрасной, пытливой, смеющейся,
дышащей плотью - довольство,
Побыть средь других, коснуться кого-нибудь, обвить рукой
слегка его иль ее шею на миг - иль этого мало?
Мне большего наслажденья не надо - я плаваю в нем, как
в море.
Есть что-то в общенье с людьми, в их виде, в касанье, в запахе
их, что радует душу,
Многое радует душу, но это - особенно сильно.
5
Вот женское тело;
Божественный нимб от него исходит с головы и до ног;
Оно влечет к себе яростно притяжением неодолимым!
Я дыханьем его увлечен, словно пар, и все исчезает, кроме
меня и его:
Все книги, искусство, религия, время, земля ощутимо-твердая,
награда небес, страх ада - все исчезает;
Его безумные токи играют неудержимо - и ответ им
неудержим;
Волосы, грудь, бедра, изгибы ног, небрежно повисшие руки
ее и мои - растворились;
Отлив, порожденный приливом, прилив, порожденный
отливом, - любовная плоть в томленье, в сладостной боли;
Безграничный, прозрачный фонтан любви знойной, огромной,
дрожь исступленья, белоцветный яростный сок;
Новобрачная ночь любви переходит надежно и нежно в рассвет
распростертый,
Перелившись в желанный, покорный день,
Потерявшись в объятьях сладостной плоти дневной.
Это зародыш - от женщины после родится дитя, человек
родится;
Это купель рожденья - слиянье большого и малого, и снова
исток.
Не стыдитесь, женщины, - преимущество ваше включает
других и начало других;
Вы ворота тела, и вы ворота души.
В женщине качества все, она их смягчает,
Она на месте своем и движется в равновесии полном;
В ней все скрыто, как должно, - она и деятельна и спокойна;
Ей - зачинать дочерей, и ей - зачинать сыновей.
Когда я вижу душу мою отраженной в Природе,
Когда я вижу сквозь мглу кого-то в совершенстве
невыразимом,
Вижу склоненную голову и руки, скрещенные на груди,
