С тех берегов, где грустно я блуждал;
Империи обломок, я в печали
Туда, далеко, в Индию бежал.
Прошло пять лет. И снова планы строит
Оживший дух солдата-бедняка:
Я Францию увижу, - и закроет
Мои глаза сыновняя рука.
Святой Елены остров перед нами...
Мой бог, так вот томится где герой!
Испанцы, он был ненавидим вами;
Но он любим, любим доныне мной.
Кто путь ему к отчизне вновь откроет?
Увы, никто... Как эта мысль горька!
Я ж Францию увижу, - и закроет
Мои глаза сыновняя рука.
Быть может, спит наш вождь непобедимый,
Взорвав, как бомба, двадцать разных царств.
Воспрянь, герой, в войне неутомимый;
Умри, как жил, - грозою государств!
Но нет надежды! Больно сердце ноет:
Судьба орла богам уж не близка!
Я ж Францию увижу, - и закроет
Мои глаза сыновняя рука.
За ним следить Победа уставала.
Изнемогла... Он ждать ее не стал!
Ему судьба два раза изменяла,
И сколько змей он на пути встречал!
Есть в лаврах яд: смерть быстро яму роет
Тому, чья слава слишком велика...
Я ж Францию увижу, - и закроет
Мои глаза сыновняя рука.
Чуть где мелькнет неведомое судно,
Уж все кричит: "Не он ли вновь идет
Брать мир назад? Нам с ним бороться трудно!
Вооружим стомиллионный флот!"
Напрасный страх, тревожиться не стоит:
В нем точит жизнь по родине тоска!
Я ж Францию увижу, - и закроет
Мои глаза сыновняя рука.
Великий нравом, гением великий,
Зачем он взял и скипетр на земле?!
Теперь ему приютом остров дикий.
Но славы луч сияет и во мгле...
Он - наш маяк!.. Пусть буря в море воет
Меж двух миров звезда его ярка.
Я ж Францию увижу, - и закроет
Мои глаза сыновняя рука.
Но что же там, там на скале, чернеет?
Я трепещу... О боги! черный флаг!!
Как? Умер он? И слава овдовеет?..
За мною вслед заплакал даже враг!..
Но скоро даль от глаз тот остров скроет:
Померкло солнце, ночь уже близка...
Я ж Францию увижу, - и закроет
Мои глаза сыновняя рука.
Перевод И. и А. Тхоржевских
ПЛАЧ О СМЕРТИ ТРЕСТАЛЬОНА
Эй, католики, идите,
Плачь, иезуитов рой!
Умер, умер наш герой...
Неофиты, поспешите
К нам в печали и слезах
И почтите славный прах!
Трестальона чтим, который
Широко известен был.
Долго-долго он служил
Реставрации опорой.
Смерть героя в сем году
Предвещает нам беду.
В достопамятное время
Удивлял он город Ним
Благочестием своим
И злодеем только теми
Прозван был, кому мстил он
За алтарь или за трон.
Краснощекий и плечистый,
Ром он часто попивал
И в борделях бушевал.
Все же душу блюл он чистой:
Причащался весельчак
Раз в неделю, натощак.
Горд своей кокардой белой,
Дал обет он не зевать,
Протестантов убивать.
Даже в праздник шел на дело,
У святых беря отцов
Отпущение грехов.
Что за чудо? Убивал он
Ночью так же, как и днем,
Но всегда перед судом
Чист как стеклышко бывал он
За отсутствием улик:
Всяк прикусывал язык.
Он и золота немало
Получал из высших сфер.
Крепко пил, на свой манер
Подражая феодалам.
Каждый бил ему поклон,
Если шел навстречу он.
Нанеся удар тяжелый,
Смерть похитила борца,
Кто помог бы до конца
Нам расправиться с крамолой.
Если б в мире не почил
Он бы орден получил.
Гроб его несут дворяне,
Вслед судейские идут.
Непритворно слезы льют
И духовные всех званий.
Им - представьте, господа!
Благодарность не чужда.
Добиваются у папы,
Чтоб святым его признать.
Очевидно, воздевать
Скоро к небу будут лапы
Волки, съевшие овец:
"Помолись за нас, отец!"
Мощи будут! Маловерам
Восхвалит его Монруж.
Станет сей достойный муж
Для католиков примером.
Мысли грешные откинь,
Подражай ему! Аминь.
Перевод Вал. Дмитриева
В давно минувшие века,
До рождества еще Христова,
Жил царь под шкурою быка;
Оно для древних было ново.
Но льстили точно так же встарь
И так же пел придворных хор:
Ура! да здравствует наш царь!
Навуходоносор!
"Наш царь бодается, так что ж,
И мы топтать народ здоровы,
Решил совет седых вельмож.
Да здравствуют рога царевы!
Да и в Египте, государь,
Бык - божество с давнишних пор.
Ура! да здравствует наш царь!
Навуходоносор!"
Державный бык коренья жрет,
Ему вода речная - пойло.
Как трезво царь себя ведет!
Поэт воспел царево стойло.
И над поэмой государь,
Мыча, уставил мутный взор.
Ура! да здравствует наш царь!
Навуходоносор!
В тогдашней "Северной пчеле"
Печатали неоднократно,
Что у монарха на челе
След царской думы необъятной,
Что из сердец ему алтарь
Воздвиг народный приговор.
Ура! да здравствует наш царь!
Навуходоносор!
Бык только ноздри раздувал,
Упитан сеном и хвалами,
Но под ярмо жрецов попал
И, управляемый жрецами,
Мычал рогатый государь
За приговором приговор.
Ура! да здравствует наш царь!
Навуходоносор!
Тогда не вытерпел народ,
Царя избрал себе другого.
Как православный наш причет,
Жрецы - любители мясного.
Как злы-то люди были встарь!
Придворным-то какой позор!
Был съеден незабвенный царь
Навуходоносор!
Льстецы царей! Вот вам сюжет
Для оды самой возвышенной
Да и ценсурный комитет
Ее одобрит непременно;
А впрочем, слово "государь"
Не вдохновляет вас с тех пор,
Как в бозе сгнил последний царь
Навуходоносор!
Перевод В. Курочкина
БЕГСТВО МУЗЫ, ИЛИ МОЙ ПЕРВЫЙ ВИЗИТ В СУД
Брось на время, Муза, лиру
И прочти со мной указ:
В преступленьях - на смех миру
Обвиняют нынче нас.
Наступает час расправы,
И должны мы дать ответ.
Больше песен нет для славы!
Для любви их больше нет!
Муза! в суд!
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
Мы идем. Лежит дорога
Мимо Луврского дворца:
Там в дни Фронды воли много
Было песенкам певца.
И на оклик часового:
"Кто идет?" - припев звучал:
"Это Франция!" Без слова
Сторож песню пропускал.
Муза! в суд!
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
На другой конец столицы
Через мост изволь идти.
Буал_о_ лежит гробница,
Между прочим, на пути.
Из обители покоя
Что б воскреснуть вдруг ему?!
Верно, автора "Налоя"
Засадили бы в тюрьму!
Муза! в суд!
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
Над Жан-Жаком суд свершился
И "Эмиль" сожжен был им;
Но, как феникс, возродился
Он из пепла невредим.
Наши песни - невелички;
Но ведь, Муза, враг хитер:
Он и в них отыщет спички,
Чтоб разжечь опять костер.
Муза! в суд!
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
Вот и зала заседаний...
Что ж ты, Муза? Как, бежать
От напудренных созданий?
Ты же любишь их щелкать...
Возвратись; взгляни, вострушка,
Сколько смелости в глупцах,
Взявшись весить погремушку
На Фемидиных весах.
Муза! в суд!
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
Но бежит моя буянка...
Я один являюсь в суд.
Угадайте ж, где беглянка
Отыскать могла приют?
С председательской гризеткой,
Смело к столику подсев,
За вином и за котлеткой
Повторяет нараспев:
"Муза! в суд!
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут".
Перевод И. и А. Тхоржевских
Попав под суд из-за доноса,
Я судьям сам строчу донос:
Когда я шел к вам для допроса,
Поэт стишки мне преподнес.
Судя по бойкости куплета,
Он вас язвит не в первый раз...
Арестовать его за это!
Арестовать его тотчас!
Он зло смеется над преградой,
Какую ставят для стихов,
Зовет их "страждущих отрадой"
И верит в славу храбрецов.
Ну как же вам простить поэта
За гимны Музочке моей?
Арестовать его за это!
Арестовать его скорей!
Он по героям правит тризну
И льстит гонимым без стыда.
Пожалуй, петь начнет Отчизну?..
Ведь это дерзость, господа!!
Он хвалит то, что мной воспето,
И видит ум во мне - не в вас...
Арестовать его за это!
