А на площади дворцовой
Нынче ж утром дон Диего
Подошел ко мне (о, если б
Не ходил на площадь я!),
И почтительно-смиренно
Он спросил меня, имею ль
Я от герцога ответ.
Я ответил, что прискорбно
Мне не быть к его услугам…
Коротко и ясно. Тут
Он сказал, что герцог знает
Род его и доблесть также,
И потребовал – письма,
А иначе заподозрит,
Что уклончивым ответом
Оскорбить его хочу я.
И тогда письмо я вынул.
Он, смущенный, прочитал
Герцога слова, Мария:
«Дон Диего мне известен
Как почтенный кабальеро.
Но жених Марии должен
Роду вашему быть равным
Благородством и богатством!»
Дон Диего задрожал весь,
Сделался белее снега
И сказал, дрожа от гнева:
«Я не ниже, чем ваш герцог!»
Я ему ответил строго,
Что простому дворянину
С принцем крови непристойно
Даже сравнивать себя:
«Вы слова назад возьмите,
Или сыну напишу я,
Чтоб из Фландрии вернулся
Вызвать вас на поединок».
Так сказал я. Тут, Мария,
На меня он поднял руку.
Но… пускай глаза расскажут
То, чего язык не в силах.
Уходи… ведь оскорбленье
Каждый раз, когда расскажешь,
Заново переживаешь.
На лице моем, Мария,
Отпечатались пять знаков,
Я – позором заклейменный,
Раб обиды неизбывной!
Эхо в сердце прозвучало…
Он меня в лицо ударил —
Света я тогда невзвидел,
Поднял посох… говорят,
Больно я его ударил, —
Я не верю: часто ложью
Оскорбленных утешают.
Тут его арестовали…
Он сейчас сидит в тюрьме.
Пусть рука его отныне
В заключенье вечном будет!
О, мой сын, о, мой Алонсо,
Если б был сейчас ты в Ронде…
Но… зачем так говорю я?
Пусть уж я один погибну.
Лейтесь, слезы… лейтесь, слезы!..
Вам не смыть печали страшной
И позорного клейма:
Если след руки сотрется,
Он в душе запечатлен! (Уходит.)
Донья Мария, Луиса.
Луиса. Ушел…
Донья Мария. Так быстро… боже мой,
Все это кажется мне бредом…
Луиса. Скорей за ним бегите следом.
Боюсь – не кончил бы с собой,
Снести не в силах оскорблений.
Донья Мария. Да, ты права, скорей за ним.
Не будет меч необходим,
Где доблесть выше всех сравнений.
Уходят.
Тюремная камера в Ронде
Дон Диего, Фульхенсьо.
Фульхенсьо. Рассудка мудрого советам
Должны мы следовать всегда.
Дон Диего. Раз неожиданна беда,
Когда тут думать нам об этом?
Фульхенсьо. Ведь дон Бернардо слаб и стар:
Обидеть старость – преступленье.
Дон Диего. Сознаюсь, в гневе, в исступленье
Напрасно я нанес удар.
Фульхенсьо. А сын его – отважный воин,
И будет отомщен отец.
Дон Диего. Ну, дело сделано: конец!
Уберегусь я, будь спокоен!
Фульхенсьо. Даю совет я от души:
Как только будешь в состоянье —
Беги скорее из Испаньи.
Дон Диего. Как? Из Испаньи?
Фульхенсьо. Да, спеши!
Приедет сын – пропало дело!
Безумье ждать: беги скорей.
Ты не найдешь нигде друзей —
Ведь правда за него всецело, —
Тебя весь город обвиняет.
Дон Диего. О да… себя я погубил!
Но ведь меня он оскорбил,
Что мой поступок извиняет.
Фульхенсьо. Он дал тебе письмо прочесть…
Ну, тут уж старость виновата.
Дон Диего. Иль не естественна расплата,
Когда задета наша честь?
Фульхенсьо. Непоправимым оскорбленьям
Приносит время исцеленье!
Начальник тюрьмы, с бородой и жезлом; те же.
Начальник тюрьмы. Женщина пришла сюда
И свиданья с вами просит.
Дон Диего. Ты пока уйди, Фульхенсьо…
Фульхенсьо. Я вернусь к тебе поздней. (Уходит.)
Начальник тюрьмы. Дама под густой вуалью.
Я просил ее открыться —
Отказалась наотрез.
Показалась мне она
Величавою и стройной.
Властным тоном приказала
Проводить к вам…
Дон Диего. Пусть войдет.
Если верно угадал я,
Это знатная сеньора.
Начальник тюрьмы. Да, в таких поступках видим
Доказательства любви! (Уходит.)
(За сценой.) Вот сюда!
Входит донья Мария, закутанная в мантилью; дон Диего.
Дон Диего. Одна, сеньора,
И в таком неподходящем
Для особы вашей месте?
Донья Мария. Обстоятельства виной
Безрассудного поступка.
Дон Диего. Я вас жизнью заклинаю,
Мне лицо свое откройте:
Вас никто здесь не увидит.
Донья Мария. Это я!
Дон Диего. Вы, здесь? В тюрьме?
Донья Мария. За любовь – любовь наградой:
Ваше чувство заставляет
И меня открыться вам.
Я пришла просить прощенья…
Чтобы разом прекратить
Роковую эту ссору
И добиться примиренья,
Обвенчаться мы должны.
[И когда мой брат узнает[4],
Что навек я стала вашей,
Повод к жалобам исчезнет
И конец кровавой мести,
Горожан всех разделившей
Гневом и междоусобьем.
Наша свадьба успокоит
Все волненья: вам вернут
Уважение и дружбу.
Герцог с этим примирится],
Мой отец свой гнев забудет,
Я же получу супруга,
Чьи достоинства и доблесть
И семье моей, и брату
Принесут большую честь.
Дон Диего. О, прекрасная Мария,
Вы, как чистый ангел с неба,
Весть о мире принесли.
В час беды ваш светлый разум
И божественная мудрость
Средство лучшее нашли.
Что же может быть надежней,
Что же легче может быть?
Все должно прийти к согласью,
Если я на вас женюсь.
Значит, в самый краткий срок
К алтарю вас поведу я,
Где любовь иконой будет,
Если только вы – моя.
Донья Мария. Так как твердо я решилась
Вашей стать, не буду медлить
Исполненьем вашей просьбы.
В подтвержденье – я готова
Вас обнять… (Обнимает, в это время вынимает кинжал и ударяет его.) Умри, злодей!
Дон Диего. Ах! Измена! Умираю!
Донья Мария. Ты почтенные седины
Опозорил, пес презренный!
Но на подвиги способна
Смелой женщины рука.
Помоги мне, небо, скрыться! (Убегает.)
Фульхенсьо, дон Диего, умирающий.
Фульхенсьо. Я слышал чьи-то голоса,
Навстречу мне попалась прямо
Та подозрительная дама,
Что пробыла здесь с полчаса.
Она бежала впопыхах,
В каком-то странном состоянье:
Не как с любовного свиданья…
Увы! был не напрасен страх:
Что вижу – кровь?
Дон Диего. Удар кинжала:
За старца отомстила дочь.
Фульхенсьо. Скорей! Сюда! Скорей помочь!
Тюремщик! Эй! (Она бежала —
Когда б ей скрыться как-нибудь:
За преступление такое
Карать нельзя ее тюрьмою,
Его же к жизни не вернуть.)
Дон Диего. Я умираю… друг, прости…
Я полной мерой месть измерил
За то, что женщине поверил.
Но должен ты ее спасти!
Фульхенсьо. Она исчезла, вероятно,
Вуалью скрыв свои черты.
Но почему желаешь ты
Ее спасти, мне непонятно.
Дон Диего. …Вступилась за отца… за честь…
Была священной эта месть:
Я упрекать ее не смею.
Когда увидишься ты с нею…
Скажи… что он теперь… мой тесть…
Она моей женою стала…
Скажи ей это… не забудь…
В тот миг… как мне… в объятьях… в грудь
Вонзила острие кинжала!
Скажи… я вижу в ней жену…
Словами этими верну
Я славу ей и уваженье…
Пускай простит мне оскорбленье,
Как я… убийство ей… прощу.
Фульхенсьо. Шум… говор… вся тюрьма в смятенье…
Иду – Марию разыщу! (Прощается с дон Диего и уходит.)
Улица в Мадриде
Граф, дон Хуан.
Граф. Как хороша моя вдовица!
Милее нет! Согласен ты?
Дон Хуан. Да, из-за этой красоты
Немудрено ума лишиться.
Граф. Как ей к лицу ее утрата!
В одежде траурной она
И грациозна и нежна.
Как статуэтка из агата.
Лицо и руки поражают
Слоновой кости белизной…
Доя Хуан. Ужели, граф, сюжет такой
Тебя к стихам не побуждает?
Граф. К стихам я не прибегну, нет —
Найду я ход иной, полезный.
Дон Хуан. Какой же?
Граф. Золото, любезный:
Оно – талантливый поэт!
Дон Хуан. Но ведь она сама богата,
Притом умна… так будь же с ней
Поосторожней, поскромней…
Граф. Я разыграю дипломата!
Скажи, а был там твой лакей?
Дон Хуан. Туда пошел он спозаранок,
Свел дружбу с кем-то из служанок
И, верно, все узнал у ней.
