В грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня, Поющий новые песни поэт Принесет в твой дом привет от меня И сегодняшней юной весны, Чтобы песни моей весенний ручей слился, звеня, С биением крови твоей, с жужжаньем твоих шмелей И с шелестом листьев, что манит меня В грядущее, через сто лет от наставшего ныне дня.
Перевод А.Сендыка Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
ОТРЕЧЕНИЕ В поздний час пожелавший отрешиться от мира
сказал: "Нынче к богу уйду я, мне дом мой обузою стал. Кто меня колдовством у порога держал моего?" Бог сказал ему: "Я". Человек не услышал его. Перед ним на постели, во сне безмятежно дыша, Молодая жена прижимала к груди малыша. "Кто они - порождения майи?" - спросил человек. Бог сказал ему: "Я". Ничего не слыхал человек. Пожелавший от мира уйти встал и крикнул: "Где ты,
божество?" Бог сказал ему: "Здесь". Человек не услышал его. Завозился ребенок, заплакал во сне, завздыхал. Бог сказал: "Возвратись". Но никто его не услыхал. Бог вздохнул и воскликнул: "Увы! Будь по-твоему,
пусть. Только где ты найдешь меня, если я здесь остаюсь".
Перевод В.Тушновой Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
ЖИЗНЬ ДРАГОЦЕННА Знаю - виденью этому однажды конец придет. На веки мои тяжелые последний сон упадет. А ночь, как всегда, наступит, и в ярких лучах сиять В проснувшуюся вселенную утро придет опять. Жизни игра продолжится, шумная, как всегда, Под каждую крышу явится радость или беда. Сегодня с такими мыслями гляжу я на мир земной, Жадное любопытство сегодня владеет мной. Нигде ничего ничтожного не видят глаза мои, Кажется мне бесценною каждая пядь земли. Сердцу любые малости дороги и нужны, Душе - бесполезной самой - нет все равно цены! Мне нужно все, что имел я, и все, чего не имел, И что отвергал когда-то, что видеть я не умел.
Перевод В.Тушновой Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
ИНДИЯ-ЛАКШМИ
О ты, чарующая людей, о земля, сияющая в блеске солнца лучей,
великая Мать матерей, Долы, омытые Индом шумящим, ветром - лесные,
дрожащие чаши, С Гималайскою в небо летящей снежной короной
своей; В небе твоем солнце взошло впервые, впервые леса
услышали веды святые, Впервые звучали легенды, песни живые, в домах твоих
и в лесах, в просторах полей; Ты - вечно богатство цветущее наше, народам дающая
полную чашу, Ты - Джамна и Ганга, нет краше, привольней, ты
жизни нектар, молоко матерей!
Перевод Н.Тихонова Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
ПЬЯНЫЙ О пьяные, в беспамятстве хмельном
Идете, двери распахнув рывком, Вы все спускаете за ночь одну,
С пустым домой идете кошельком. Пророчества презрев, идете в путь
Наперекор календарям, приметам, Плутаете по свету без дорог,
Пустых деяний груз таща при этом; Вы парус подставляете под шквал,
Канат перерубая рулевой.
Готов я, братья, ваш обет принять:
Пьянеть и - в пекло головой!
Копил я мудрость многих лет,
Упорно постигал добро и зло, Я в сердце столько рухляди скопил,
Что стало сердцу слишком тяжело. О, сколько я убил ночей и дней
В трезвейшей изо всех людских компаний! Я видел много - стал глазами слаб,
Я стал слепым и дряхлым от познаний. Мой груз пустой,- весь нищий мой багаж
Пускай развеет ветер штормовой.
Я понял, братья, счастье лишь
одном:
Пьянеть и - в пекло головой!
О, распрямись, сомнений кривизна!
О буйный хмель, сбивай меня с пути! Вы, демоны, должны меня схватить
И от защиты Лакшми унести! Есть семьянины, тружеников тьма,
Их мирный век достойно будет прожит, На свете есть большие богачи,
Встречаются помельче. Кто как может! Пускай они, как жили,- впредь живут.
Неси меня, гони, о шквал шальной!
Я все постиг,- занятье лучше всех:
Пьянеть и - в пекло головой!
Отныне я, клянусь, заброшу все,
Досужий, трезвый разум в том числе,Теории, премудрости наук
И все понятья о добре и зле. Я памяти сосуд опустошу,
Навек забуду и печаль и горе, Стремлюсь я к морю пенного вина,
Я смех омою в этом зыбком море. Пускай, достоинство с меня сорвав,
Меня уносит ураган хмельной!
Клянусь идти по ложному пути:
Пьянеть и - в пекло головой!
Перевод А. Ревича Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
МЫ ЖИВЕМ В ОДНОЙ ДЕРЕВНЕ В той же я живу деревне, что она.
Только в этом повезло нам - мне и ей. Лишь зальется свистом дрозд у их жилья
Сердце в пляс пойдет тотчас в груди моей. Пара выращенных милою ягнят
Под ветлой у нас пасется поутру; Если, изгородь сломав, заходят в сад,
Я, лаская, на колени их беру.
Называется деревня наша Кхонджона,
Называется речушка наша Онджона,
Как зовусь я - это здесь известно всем,
А она зовется просто - наша Ронджона.
Мы живем почти что рядом: я вон там,
Тут она,- нас разделяет только луг. Их лесок покинув, может в рощу к нам
Рой пчелиный залететь с гуденьем вдруг. Розы те, что в час молитв очередной
В воду с гхата их бросают богу в дар, Прибивает к гхату нашему волной;
А бывает, из квартала их весной Продавать несут цветы на наш базар.
Называется деревня наша Кхонджона,
Называется речушка наша Онджона,
Как зовусь я - это здесь известно всем,
А она зовется просто - наша Ронджона.
К той деревне подошли со всех сторон
Рощи манго и зеленые поля. По весне у них на поле всходит лен,
Подымается на нашем конопля. Если звезды над жилищем их взошли,
То над нашим дует южный ветерок, Если ливни гнут их пальмы до земли,
То у нас в лесу цветет кодом-цветок.
Называется деревня наша Кхонджона,
Называется речушка наша Онджона,
Как зовусь я - это здесь известно всем,
А она зовется просто - наша Ронджона.
Перевод Т.Спендиаровой Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
* * * О, всеединство разума, духа и бренной плоти! Тайна жизни, которая в вечном круговороте.
От века не прерывается, исполненная огня, В небе игра волшебная звездных ночей и дня. Вселенная воплощает тревоги свои в океанах, В скалах крутых - суровость, нежность - в зорях
багряных.
Сплетенье существований, движущихся повсюду, Каждый a35 в себе ощущает, как волшебство и чудо. Сквозь душу порой проносятся неведомых волн
колебания, Каждый в себе вмещает вечное мироздание.
Ложе соединенья с владыкою и творцом, Престол божества бессмертный ношу я в сердце моем. О, красота беспредельная! О, царь земли и небес! Я создан тобою, как самое чудесное из чудес.
Перевод Н.Стефановича Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
* * * Ради грядущего утра, что счастья зажжет огни, Отчизна моя, мужайся и чистоту храни. Будь и в цепях свободной, свой храм, устремленный
ввысь, Праздничными цветами украсить поторопись. И пусть благоухания воздух твой напоят, И пусть вознесется к небу растений твоих аромат, В безмолвии ожиданья, пред вечностью преклонясь, Со светом незаходимым живую почувствуй связь. Что же еще утешит, возрадует, укрепит Среди тяжелых напастей, утрат, испытаний, обид? И славы сверканье чистое твое озарит чело, И станет внезапно всюду торжественно и светло. Престолы свои в подножье Грядущего преврати, Для которого все планеты - лишь пыль на его пути.
Перевод Н.Стефановича Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
* * * Я, как безумный, по лесам кружу.
Как мускусный олень, не нахожу
Покоя, запахом своим гонимый. О, ночь фальгуна!- все несется мимо:
И южный ветер, и весны дурман.
Какая цель меня во мгле манила?..
К чему стремлюсь - безумье и обман,
А что само дается, мне не мило.
И вырвалось желанье из груди.
То мечется далеко впереди,
То вырастает неотвязным стражем, То кружит вкруг меня ночным миражем.
Теперь весь мир моим желаньем пьян,
А я не помню, что меня пьянило...
К чему стремлюсь - безумье и обман,
А что само дается, мне не мило.
Увы, моя свирель сошла с ума:
Сама рыдает, буйствует сама,
Сошли с ума неистовые звуки. Я их ловлю, протягиваю руки...
Но мерный строй безумному не дан.
По морю звуков мчусь я без кормила...
К чему стремлюсь - безумье и обман,
А что само дается, мне не мило.
Перевод В.Марковой Рабиндрат Тагор. Лирика. Москва, "Художественная Литература", 1967.
