Достойные запрета.
И в библиотеке сатаны
Нет более колких басен,
Сам Гофман фон Фаллерслебен для вас
Едва ли столь опасен.
Один пассажир, сосед мой, сказал,
И тон его был непреложен:
"Пред вами в действии Прусский союз -
Большая система таможен.
Таможенный союз -- залог
Национальной жизни.
Он цельность и единство даст
Разрозненной отчизне.
Нас внешним единством свяжет он,
Как говорят, матерьяльным.
Цензура единством наш дух облечет
Поистине идеальным.
Мы станем отныне едины душой,
Едины мыслью и телом,
Германии нужно единство теперь
И в частностях, и в целом".
ГЛАВА III
В Ахене, в древнем соборе, лежит
Carolus Magnus 1 Великий,
Не следует думать, что это Карл
Майер из швабской клики.
Я не хотел бы, как мертвый монарх,
Лежать в гробу холодном;
Уж лучше на Неккаре в Штуккерте жить
Поэтом, пускай негодным.
В Ахене даже у псов хандра -
Лежат, скуля беззвучно:
"Дай, чужеземец, нам пинка,
А то нам очень скучно!"
Я в этом убогом, сонливом гнезде
Часок пошатался уныло
И, встретив прусских военных, нашел,
Что все осталось, как было.
Высокий красный воротник,
Плащ серый все той же моды.
"Мы в красном видим французскую кровь",
Пел Кернер в прежние годы.
Смертельно тупой, педантичный народ!
Прямой, как прежде, угол
Во всех движеньях. И подлая спесь
В недвижном лице этих пугал.
Шагают, ни дать ни взять -- манекен,
Муштра у них на славу!
Иль проглотили палку они,
Что их обучала уставу?
Да, фухтель не вывелся, он только внутрь
Ушел, как память о старом.
Сердечное "ты" о прежнем "он"
Напоминает недаром.
-----------------
1 Карл Великий (лат.).
И, в сущности, ус, как новейший этап,
Достойно наследовал косам!
Коса висела на спине,
Теперь -- висит под носом.
Зато кавалерии новый костюм
И впрямь придуман не худо;
Особенно шлем достоин похвал,
А шпиц на шлеме -- чудо!
Тут вам и рыцарство и старина,
Все так романтически дико,
Что вспомнишь Иоганну де Монфокон,
Фуке, и Брентано, и Тика.
Тут вам оруженосцы, пажи,
Отличная, право, картина:
У каждого в сердце -- верность и честь,
На заднице -- герб господина.
Тут вам и турнир, и крестовый поход,
Служенье даме, обеты,-
Не знавший печати, хоть набожный век,
В глаза не видавший газеты.
Да, да, сей шлем понравился мне.
Он -- плод высочайшей заботы.
Его изюминка -- острый шпиц!
Король -- мастак на остроты!
Боюсь только, с этой романтикой - грех:
Ведь если появится тучка,
Новейшие молнии неба на вас
Притянет столь острая штучка.
Советую выбрать полегче убор
И на случай военной тревоги:
При бегстве средневековый шлем
Стеснителен в дороге!
На почте я знакомый герб
Увидел над фасадом
И в нем -- ненавистную птицу, чей
Как будто брызжет ядом.
О, мерзкая тварь, попадешься ты
Я рук не пожалею!
Выдеру когти и перья твои,
Сверну, проклятой, шею!
На шест высокий вздерну тебя,
Для всех открою заставы
И рейнских вольных стрелков повелю
Созвать для веселой забавы.
Венец и держава тому молодцу,
Что птицу сшибет стрелою.
Мы крикнем: "Да здравствует король!"
И туш сыграем герою.
ГЛАВА IV
Мы поздно вечером прибыли в Кельн
Я Рейна услышал дыханье.
Немецкий воздух пахнул мне в лицо
И вмиг оказал влиянье
На мой аппетит. Я омлет с
Вкусил благоговейно,
Но был он, к несчастью, пересолен,-
Пришлось заказать рейнвейна.
И ныне, как встарь, золотится рейнвГЛАВАХ
За Гагеном скоро настала ночь,
И вдруг холодком зловещим
В кишках потянуло. Увы, трактир
Лишь в Унне нам обещан.
Тут шустрая девочка поднесла
Мне пунша в дымящейся чашке.
Глаза были нежны, как лунный свет,
Как шелк -- золотые кудряшки.
Ее шепелявый вестфальский акцент,-
В нем было столько родного!
И пунш перенес меня в прошлые дни,
И вместе сидели мы снова,
О, братья-вестфальцы! Как часто пивал
Я в Геттингене с вами!
Как часто кончали мы ночь под столом,
Прижавшись друг к другу сердцами!
Я так сердечно любил всегда
Чудесных, добрых вестфальцев!
Надежный, крепкий и верный народ,
Не врут, не скользят между пальцев.
А как на дуэли держались они,
С какою львиной отвагой!
Каким молодцом был каждый из них
С рапирой в руке иль со шпагой!
И выпить и драться они мастера,
А если протянут губы
Иль руку в знак дружбы -- заплачут вдруг,
Сентиментальные дубы!
Награди тебя небо, добрый народ,
Твои посевы утроив!
Спаси от войны и от славы тебя,
От подвигов и героев!
Господь помогай твоим сыновьям
Сдавать успешно экзамен.
Пошли твоим дочкам добрых мужей
И деток хороших,--amen!
ГЛАВА XI
Вот он, наш Тевтобургский лес!
Как Тацит в годы оны,
Классическую вспомним топь,
Где Вар сгубил легионы.
Здесь Герман, славный херусский князь,
Насолил латинской собаке.
Немецкая нация в этом дерьме
Героем вышла из драки.
Когда бы Герман не вырвал в бою
Победу своим блондинам,
Немецкой свободе был бы капут
И стал бы Рим господином.
Отечеству нашему были б тогда
Латинские нравы привиты,
Имел бы и Мюнхен весталок своих,
И швабы звались бы квириты.
Гаруспекс новый, наш Генгстенберг
Копался б в кишечнике бычьем.
Неандер стал бы, как истый авгур,
Следить за полетом птичьим.
Бирх-Пфейфер тянула бы скипидар,
Подобно римлянкам знатным,-
Говорят, что от этого запах мочи
У них был очень приятным.
Наш Раумер был бы уже не босяк,
Но подлинный римский босякус.
Без рифмы писал бы Фрейлиграт,
Как сам Horatius Flaccus 1.
Грубьян-попрошайка папаша Ян -
Он звался б теперь грубиянус.
Me Hercule! 2 Массман знал бы латынь,
Наш Marcus Tullius Massmanus!
Друзья прогресса мощь свою
Пытали б на львах и шакалах
В песке арен, а не так, как теперь,
На шавках в мелких журналах.
Не тридцать шесть владык, а один
Нерон давил бы нас игом,
И мы вскрывали бы вены себе,
Противясь рабским веригам.
А Шеллинг бы, Сенекой став, погиб,
Сраженный таким конфликтом,
Корнелиус наш услыхал бы тогда:
"Cacatum non est pictum!" 3
Слава господу! Герман выиграл бой,
И прогнаны чужеземцы,
Вар с легионами отбыл в рай,
А мы по-прежнему -- немцы.
Немецкие нравы, немецкая- речь,-
Другая у нас не пошла бы.
Осел -- осел, а не asinus 4,
А швабы -- те же швабы.
-----------------
1 Гораций Флакк (лат.).
2 Клянусь Геркулесом! (лат.)
3 "Пачкотня -- не живопись!" (лат.
4 Осел (лат).
Наш Раумер -- тот же немецкий босяк,
Хоть дан ему орден, я слышал,
И шпарит рифмами Фрейлиграт:
Из него Гораций не вышел.
В латыни Массман -- ни в зуб толкнуть,
Бирх-Пфейфер склонна к драмам,
И ей не надобен скипидар,
Как римским галантным дамам.
О Герман, благодарим тебя!
Прими поклон наш низкий!
Мы в Детмольде памятник ставим тебе,
Я участвую сам в подписке.
ГЛАВА XII
Трясется ночью в лесу по корням
Карета. Вдруг затрещало.
Сломалась ось, и мы стоим.
Как быть, -- удовольствия мало!
Почтарь слезает, спешит в село,
А я, притаясь под сосною,
В глухую полночь, один в лесу,
Прислушиваюсь к вою.
Беда! Это волки воют кругом
Голодными голосами.
Их огненные глаза горят,
Как факелы, за кустами.
Узнали, видно, про мой приезд
И в честь мою всем собором
Иллюминировали лес
И распевают хором.
Приятная серенада! Я
Сегодня гвоздь представленья!
Я принял позу, отвесил поклон
И стал подбирать выраженья.
"Сограждане волки! Я счастлив, что мог
Такой удостоиться чести:
Найти столь избранный круг и любовь
В столь неожиданном месте.
Мои ощущенья в этот миг
Нельзя передать словами.
Клянусь, я вовеки забыть не смогу
Часы, проведенные с вами.
Я вашим доверием тронут до слез,
И в вашем искреннем вое
Я с удовольствием нахожу
Свидетельство дружбы живое.
Сограждане волки! Вы никогда
Не верили лживым писакам,
Которые нагло трезвонят, что я
Перебежал к собакам,
Что я отступник и принял пост
Советника в стаде бараньем.
Конечно, разбором такой клеветы
Мы заниматься не станем.
Овечья шкура, что я иногда
Надевал, чтоб согреться, на плечи,
Поверьте, не соблазнила меня
Сражаться за счастье овечье.
Я не советник, не овца,
Не пес, боящийся палки,-
Я ваш! И волчий зуб у меня,
И сердце волчьей закалки!
Я тоже волк и буду всегда
По-волчьи выть с волками!
Доверьтесь мне и держитесь, друзья!
