ж проверит?
Ум, талант, почет, она,
Понемногу собрала,
И как только час настал,
Наш фонтан из развлечений,
Мнимых колик и мучений,
Похотливых увлечений,
Превратила в пьедестал,
Тушку в трон и правит бал.
Самолеты после взлета.
Мы вышли в крейсерский режим,
Нам не помеха взлета тяжесть,
Как птицы вольные стремим,
Орлам с индюшками на зависть,
Не зная страха, в солнечных лучах,
Внутри моторов — керосин и тяга,
И что мне альбатросов клин?
В очах моих нет бликов, лишь огня отвага.
Нет больше ветра и ветрил,
Рулей не видно, значит мы свободны,
И чей-то там мужик — дебил,
Он как турбинный впрыск негодный,
А может не дебил? И мил тебе,
Рассвета символ — Альба гордый?
Он чей-то верный муж вдобавок,
Что радует тебя? Порочное дитя,
Загадок пошлых, лабиринт удавок?
И это же каких потратить сил,
Что бы не устоять,
Накрыв рукой свечи огарок,
Опять не устоять, потратив силы,
Чтоб перебрать чужих, найти иного,
Предав покой могил родителей твоих,
И сердцем вычленить очередного,
Таинственного и запретно злого.
Но тем острей подарок,
Что по сердцу тебе,
Горяч, гремуч и безнадежно ярок.
Меня не манит этот вздор,
Взамен динамика и стать,
Чаруют взор, дают огня напор,
Вселяют страсть,
И управляют мной,
И генерируют напасть,
Как ощущенье, что пропасть,
Нельзя мне прежде, чем растрачу власть,
Над Небом и Землей.
Не буду ведать я о том, кто мил тебе,
И может быть в сомненьях,
Я лишь спрошу — как элерон?
Как электричество в цепях?
Не жмут ли башмачки?
Так люди шасси нарекли.
Духовный наш союз силен,
День ото дня,
Мощней и крепче станет он,
Турбинами звеня.
Я бы решил, что все это херня,
Но поэтический позыв,
Решает за меня.
А кроме этого,
Скрепя пером,
Я думаю о том,
Как мне развлечь тебя,
И больше мне нет дела,
До чужих утех,
Они для тех, кто рядом,
А я далече, я призрак,
Правит — человече,
Пусть он и думает,
А я — фантом.
Оставим койки молодцам.
"Женщина должна раз — молчать, два — в койку!"
Сказал однажды кто-то,
Не помню кто, зачем и почему
Что женская работа –
Стелить постель,
И взглядом звать судьбу,
Судьба, само собой, мужчина,
Тот, кто бывает грубоват,
И любит насмехаться криво,
Но в койку прыгнуть часто рад,
Пытаясь делать вид игривый.
Потом, закончив, бить в набат,
Потряхивая конской гривой,
Стучать копытом…
В общем — плагиат,
Сплошной и тусклый, и еще ленивый,
Мы это признаем, но что мы все умеем?
Сменить копыта стук на храп вдвоем?
Чего здесь нет? Попытки быть умнее?
Что это может дать?
Что сделает нас тоньше и светлее?
Талант? Поэзия? Как знать?
Лев должен поиграть с трофеем.
Допустим, я поэт. Что мне прочесть?
Допустим, оду в твою честь.
И как же это может прозвучать?
Допустим так:
(не стану я молчать)
Оставим койки молодцам.
Твой ум — фонтан и брызги в небо,
Звенит поток, и трам-пам-пам,
Искрясь и радугой сверкая,
Твой образ влагой высекая!
А койки пусть летят к чертям!
Кого обрадует сей ход?
Меня? — навряд ли.
Свою я койку не отдам,
Пусть лучше катится к чертям,
Тот, кто пытается прочесть
Любую оду в твою честь.
Визит к "Терапевту".
Все изведать, все познать
Это просто, право слово,
Стрёмно будет посещать
Венеролога сурового
Змей зеленый, девок строй
Валит с ног сей пир с чумой
И решить задачку ту
Не под силу никому
Юность, грезы, эрос-фактор
Всем судьбам наперекор
Стащат за уши с Олимпа
И опустят в страшный Тартар
Все знакомства отдалив,
Уповая на судьбу,
Ты пойдешь, главу склонив
К «популярному» врачу.
Доктор вряд ли вдохновит
Тем, чем кончится визит
Не захочешь выяснять
Почему он возбужден
Может стоит растоптать
Блядство нам как мышку слон
Взглянем с яростью в глаза
Первородному греху
Я двумя руками «ЗА»
(лишь немножко поблужу).
Не надо рушить
Не надо рушить мой покой,
Склоняя в бездну увлеченья,
Не юн, горяч и не герой,
И не готов на помутненье.
Рассудок ясен как эфир,
И не дрожит пока рука,
Сверкает и искрится мир,
Как блик на лезвии клинка.
Тревог не жаждет и мучений,
Душа в порыве увлечений,
Увы, но всяко помутненье,
Влечет не страсть, но заблужденье.
И чудеса воображенья,
Рисуют в море отраженье,
Прекрасных обликов круженье,
Калейдоскоп преображений.
Закончим этот ряд суждений,
Тем, что без всяких затруднений,
Закажем с корочкой лосось,
И зазвенит земная ось.
А в завершенье — прочь десерт,
Дум и здоровья мой защитник -
Грамм триста водочки лафитник.
Полезное одиночество
Земную. жизнь пройдя на трети две,
Я оказался в сказочном дерьме,
Так на мгновенье показалось мне.
Очнувшись смело холостым,
Не стал я бледным и седым.
Я рушил все ее права,
Считал, что можно все,
И жизнь бывает лишь сутра.
И лишь бы взять свое.
Ты можешь лежа помочиться.
Потом, проснувшись удивиться.
Все чисто, сухо, по уму,
И не настал конец всему,
Еще не ссусь, хотя пора,
Не для меня сия игра,
Мерещится под утро баба,
С которой я совсем не слабый.
До пенсии дожив, не встретил ту,
Которую хотел бы больше, чем жену.
Которую я знал и вдоль и поперек,
Себя без сил жалея,
Но знал не зная,
Лишь потому что я мечтал,
Мечту лелеял.
Слюну пускал, ничтожно блея.
Я блеял и икал от счастья.
Накликал сам преглупое «ненастье»,
Которое меня в плену лет 27 держало,
И было мне все пофигу и мало….
Меж тем блядей не забывал,
Драл, брал, хотел, и не просрал,
Я жизнь любил, и пальчик в попки я совал…
Прелюбодействуя, с надеждой на вокал.
Но если бы я знал,
Чем кончится все это,
Я стал бы смолоду поэтом,
И накропал бы кучу виршей,
И жизнь бы я просрал,
И был бы ниже крыши.
А так я молод и силен,
Как в лавке той посудной слон.
Финал прекрасен,
Лучше нет злодейства,
Чем одиночество во славу ротозейства.
Ответ Пушкину
Чем меньше женщину мы любим,
Тем больше нравимся мы ей –
Сказал поэт и канул в бозе,
А миллионы мужиков,
Застыли в пренелепой позе,
Признав талант бесспорный,
