веришь, наступит время,
Когда он проснётся и встанет, живой.
Тебе только шесть лет, ты ещё не боишься
Мёртвых, что бродят под полной луной.
Когда мама молилась, ты узнала, что вечность
Ожидает тебя, что у всех есть душа.
Тебе только шесть лет, тебя ждёт бесконечность,
И к ней в гости идёшь ты, совсем не спеша.
Это правильно, друг, не спеши к ней в объятия,
Будет время ещё повидаться у вас.
С человечеством Бог ожидает свидания
Только в строго назначенный фатумом час.
Это всё хорошо, но скажу я, как другу:
Не испытывай жизнь — больно вспыльчива смерть,
Не ходи понапрасну по скользкому кругу,
А то хочешь в начало, а встретишь конец.
Тебе только шесть лет! Это мало, наверно.
Я не помню уже. Это было давно.
Не пытайся пока осознать бесконечность,
Хоть и мне в мои шесть было не всё равно.
Сердце, остановись, не беги так быстро:
Мне больно, я едва успеваю дышать.
Сердце, прошу, не стучи так сильно,
Ты же должно творить, а не разрушать.
Зачем ты так бьёшься о рёбра, скажи мне?
Мне душно, мгновение — и я задохнусь,
Кровь в венах пылает сильней, чем в камине,
Я собственной кровью сейчас захлебнусь.
Пылкое сердце, замри, умоляю,
Хотя бы на миг, дай мне передохнуть.
Неужель ты не видишь, как я увядаю?
Железный обруч стянул мне грудь.
Остановись, сердце, притормози, успокойся,
Сделать вдох мне как никогда тяжело.
На что мне сейчас твои смелость, геройство?
Мне в Рай не попасть: я сломала крыло.
В одной стране мне повстречался ворон.
Он пересёк бескрайний океан,
На голове его была корона,
В его глазах чернел обсидиан.
Он глухо каркнул мне при первой встрече:
«Оставь меня. Ты слишком молода,
Чтобы увидеть, что черны не перья,
Чтобы увидеть, что черна душа».
Он улетел, со мной не попрощавшись,
Едва над океаном рассвело.
Вернуться ворон мне не обещался,
Да только было сломано крыло.
Потом его нашла в песке у моря.
Он от меня брать помощь не хотел,
Хотя тонул в пучине зла и горя,
Хотя терялся в груде мёртвых тел.
«Оставь меня. Я падальщик и хищник.
Ты жизнь не знаешь, и не спорь со мной.
Я твой палач, священник и могильщик», -
Сказал мне ворон с лёгкой хрипотцой.
Он мрачен был, как туча грозовая,
Умён, красив, к себе излишне строг,
Но у него душа была кривая,
Закрученная, как бараний рог.
На голове его была корона,
И знали все, что он был королём,
Но только там, за чёрным горизонтом,
А здесь он стал лакеем и пажом.
И я его, как кошку, приютила,
И руки мне царапал он, как кот,
Но, кажется, я всё же приручила
Его злой нрав, тяжёлый от невзгод.
Жила в душе обиженная гордость,
И день пришёл: встал снова на крыло
И, в сердце победив тоску и робость,
Он улетел неверившим назло.
С тех пор его не видела ни разу,
Но свято верю: где-то есть страна,
Там правит ворон, отдаёт приказы,
Засиживаясь с книгой допоздна.
В одной стране мне повстречался ворон.
Он пересёк бескрайний океан,
На голове его была корона,
В его глазах чернел обсидиан.
О, как ты красива, душа, в бесконечном полёте,
В белёсом тумане, в дневной беззаветной дремоте
И в танце над пропастью, в жгучих объятиях смерти,
Во мраке ночном или в белых лучах на рассвете.
Прекрасна душа на волнах беспредельного моря,
Когда она прочь улетает за сизые горы,
Когда пробирается сквозь бирюзовые ели
Или летит сквозь колючие злые метели.
Душа невозможна в безводной и мёртвой пустыне,
Но более чем восхитительна в райской долине,
Где вместе с весной бутоном у ног расцветает
И с ветром холодным к седым облакам улетает.
Душа обаятельна в нежности к этому миру,
Харизматична в любви, подобна святому кумиру,
Изящна, красива, как сакуры ветвь, утончённа,
На вечную жизнь, как узник в тюрьме, обречённа.
Душа бесподобна, когда она дышит свободой,
Неповторима, своей восхищаясь породой,
Немыслима в гневе, робка в неизвестности жизни,
Безумна, горда, словно образ, сошедший с картины.
Душа, словно пена морская, легка и прозрачна,
Тверда, как земля, редка, словно шанс на удачу,
Воздушна, как ветер под сводом холодного неба,
Спокойна, как мир внутри старого графского склепа.
Душа не живёт, когда она тонет в печали,
Она умирает, добра не испив из Грааля,
Её своим льдом давит айсберг на севере крайнем,
И хлещет любовь из на сердце открывшейся раны.
О, как ты прекрасна, душа, в тишине и покое,
В прохладе ночной, в пустынном полуденном зное.
В мгновении любви проживаешь ты целую эру,
И что ты исчезнешь однажды, я просто не верю.
Был душный август где-то в русском поле,
Но речь не русская звучала вдалеке.
Там было не понять, что воля, что неволя,
Там было лишь кольцо в худой руке.
— Как страшен миг… — сказал вдруг чей-то голос. –
Проходит скорбно молодость в бою.
Последняя минута нам осталась…
Хоть расскажи историю свою!
— Что говорить? Похожа участь наша.
Мы все одно.
— Дни наши сочтены.
Скажи-ка мне, что помнишь ты, Наташа?
Что пронесла сквозь эти злые дни?
Задумалась Наташа, глядя в пропасть.
Кольцо на пальце, только не на том,
Мундир в грязи, к себе и к близким строгость…
Тут вспомнить трудно что-нибудь одно.
— Пусть будет школа — светлая обитель.
Прошли года, как будто их нет,
А школа в сердце — мой душехранитель.
Так я бы назвала её в ответ.
Там было всё: от детства золотого
До дня, когда взглянула на себя
И не увидела ребёнка озорного,
Лишь будущее, взрослую меня.
Мне в школе друг впервые повстречался,
Любовь впервые встретилась мне там,
И там же душу мне с тобою воспитали,
Ему и ей, тебе и мне… Всем нам.
Что хорошо, что плохо, объяснили,
Нам показали, что такое честь,
И в сердце навсегда искоренили
Низкопоклонческую лесть.
Они всё это сделали… Как знали,
Что будет день: отложим табеля,
И всех учеников с душой из стали
На бой святой пошлют учителя.
Вот мы с тобой сидим сейчас в окопе
И речь немецкую — будь проклят страшный враг! –
К несчастью, понимаем с полуслова –
А может, к счастью, но назад — ни шаг.
Вот мы с
