П. М. Карабанов
Петр Матвеевич Карабанов родился в 1764 году в Смоленске, умер в 1829 году в Петербурге. По окончании Московского университета Карабанов занялся литературной деятельностью. Первое печатное произведение его — ода «Злато» («Растущий виноград», 1785, август). Карабанов служил при дворе, был членом Российской академии и «Беседы любителей русского слова». Сотрудничая в журналах «Зеркало света» (1786–1787), «Лекарство от скуки и забот» (1786), «Новые ежемесячные сочинения», «Зритель» (1792), «С.-Петербургский Меркурий» (1793), «Новости», он публиковал официозные произведения — оды, торжественные хоры и песни на победы русской армии, на рождение, крещение, бракосочетание и кончину высокопоставленных лиц. Карабанов перевел трагедию Вольтера «Альзира, или Американцы» и ряд научных и богословских сочинений. При жизни поэта сборник его «Стихотворений» издавался дважды (М., 1801; М., 1812). Перу Карабанова принадлежат семнадцать лирических песен; некоторые из них он написал на «голоса» известных песен, пять положено на музыку О. Козловским. Кроме публикуемых текстов в XVIII веке популярностью пользовались следующие романсы Козловского на слова Карабанова: «Стремлюсь к тебе всечасно…» и «Лети к моей любезной…». Позже приобрела известность благодаря музыке Чайковского пастораль Карабанова «Мой миленький дружок, любезный пастушок…» (дуэт Прилепы и Миловзора из оперы Чайковского «Пиковая дама»).
53*
Ох! Как-то мне жить!
Ох! Как не тужить!
Отъезжаешь,
Покидаешь,
Мил-сердечной, меня? (2)
Голубчик ты мой,
Разлучаюсь я с тобой!
Здесь не будешь,
Позабудешь,
Что была я твоя. (2)
А я, молода,
Буду помнить всегда,
Как со мною,
С молодою,
Миловался дружок. (2)
Дорожкой пойду
Во зеленом саду,
И листочки,
И цветочки
Все поблекнут, мой свет. (2)
А где ты с другой,
Свыкнешься, дорогой,
В дни осенни
Дни весенни
Там проглянут для вас. (2)
Вздохни обо мне
На чужой стороне;
Вздохнувши,
Вспомянувши,
Прослезися хоть раз. (2)
А я для тебя
Иссушу всю себя;
По разлуке
Буду в скуке
Лишь тебя вспоминать. (2)
54*
Гренадеры, молодцы,
Други, братья, удальцы!
Станем, братцы, вкруговую,
Грянем песню удалую,
Грянем песню, в добрый час,
Благо хлеб-соль есть у нас,
Запоем мы трыцко, хватско
Про житье-бытье солдатско:
Что под дождичком трава,
То солдатска голова,—
Весело цветет, не вянет,
Службу царску бойко тянет.
Жизнь мужицкая, прости!
Ради службу мы нести.
По позыву и по воле
Умереть готовы в поле.
В ком хоть мало есть ума,
Не страшна тому сума:
Он ружье, патронник, лямку —
Как ребенок любит мамку,
А бывало, братцы, встарь,
Хоть дубиной приударь —
Ни из чести, ни из платы
Не пойдет мужик в солдаты.
Пальцы рубит, зубы рвет,
В службу царскую нейдет;
А когда служить сберется,
То как с жизнью расстается,
Тут жена, и брат, и сват,
Гришка, Сидор и Кондрат
Как по мертвом зарыдают,
До кружала провожают.
Всей деревней заревут:
«Ваньку в рекруты сдают!»
«Ах! прости навеки, Ваня,
Вот ужо те будет баня!»
А теперь — чего тужить,
Как с охотой не служить?
Слава богу! есть отставка,
По два рублика прибавка.
Ай, спасибо, наша мать,
Ради в поле умирать!
Жизнь солдатска нам забава,
Польза, счастье всем и слава!
Николай Петрович Николев (1758–1815) воспитывался в доме известной писательницы XVIII века, президента Российской академии Е. Р. Дашковой и с детства оказался в атмосфере литературно-музыкальных интересов, характерных для наиболее культурного слоя русского дворянского общества. Этим объясняются и его собственные ранние стихотворные опыты: уже в тринадцатилетнем возрасте он написал «Сатиру на развращенные нравы нынешнего века». Юный поэт увлекался театром и музыкой. Ослепнув и выйдя в середине 1780-х годов в отставку из гвардии, Николев целиком отдается литературной деятельности. В 1792 году он избирается действительным членом Российской академии, в 1811 году — почетным членом «Общества любителей словесности» при Московском университете. Перу Николева принадлежат многочисленные оды и сатиры, басни и песни, либретто комических опер («Розан и Любим», «Приказчик», «Феникс», «Точильщик»), трагедии («Сорена и Замир», «Пальмира»), комедии («Самолюбивый стихотворец», «Испытанное постоянство» и др.). Некоторые арии из его комических опер стали популярными. Николев был близок к кружку Н. И. Панина, и его произведения проникнуты настроениями дворянского либерализма. Как поэт-песенник он принадлежал к сентименталистскому направлению в русской поэзии. Свое «Собрание разных песен» он посвятил «российскому Шолье» — Нелединскому-Мелецкому. В «Творениях», вышедших в свет при жизни поэта, опубликовано 60 песен. Несколько текстов написано на мелодии модных французских песен или популярных песен других поэтов, большая же часть — на «голоса» народных песен, которым поэт старался подражать. Сам поэт противопоставлял свою поэзию классицистической:
Строй, кто хочет, громку лиру,
Чтоб казаться в высоке;
Я налажу песню миру
По-солдатски, на гудке.
Песня Николева «Девушка по сеням похаживала…» уже своей первой строкой указывала на источник — песню «Вдовушка по сеням похаживала…». На напев песни «Дорогая моя матушка…» поэтом сочинены даже две песни: «Кто меня несчастней может быть…» и «Ах, когда б я то предвидела…». Но народность этих песен — чисто внешняя. Вообще надо сказать, что, несмотря на все старания Николева приохотить современников к своим песням, лишь немногие из них вошли в быт. Николеву приписывается популярная песня «Взвейся выше, понесися…», но для этого нет достаточных оснований (см. см.).
55* На голос: «О! ma tendre musette! etc.»[74]
«Престань источник слезный,
Престань, Лизета, лить!
В глазах твоих любезный,
И должно всё забыть».
— «Внимай меня, вселенна,
Внимай, любезный мой,
Что я на то рожденна,
Чтоб в плен отдаться твой.
Чтоб чувствовать и мыслить
Всегда одно с тобой;
Одни утехи числить,
Одною жить душой.
Тебе вручила душу,
Тебя клялась любить;
И клятвы не нарушу,
Доколе буду жить.
Не льстят мне честь и слава,
Не в них ищу отрад,
Мой трон, моя держава —
Один твой милый взгляд!
Сули престол мне света,
Чтоб отдала тебя;
Ах, нет! твоя Лизета
Умрет, тебя любя!»
56. Русская песня*
Вечерком румяну зорю
Шла я с грусти посмотреть,
А пришла всё к прежню горю,
Что велит мне умереть.
Горе к речке заманило;
Села я на бережок —
Сердце пуще приуныло,
Мутен чистый стал поток.
Я, вздохнувши, тут сказала:
Лейся, речка, как слеза!
И, сказавши, показала
Полны слез мои глаза.
Струйки чисты зашумели,
Будто сжалясь надо мной;
Но утешить не умели,
И осталась я с тоской.
О души моей веселье,
Для кого мне жизнь мила!
Я последне ожерелье
За тебя бы отдала.
А когда б была богатой
И большою госпожой,
Все алмазы были б платой
За свидание с тобой.
Как сокровища я света,
Берегу к тебе любовь;
Ею лишь во мне нагрета
Будто пламенем вся кровь.
Горячее солнца знойна
Сердце к милому горит,
И душа лишь тем покойна,
Что в себе его хранит.
Вас, струйки́ мои любезны,
Вас прошу в тоске моей!
Донесите капли слезны
Вы до милого скорей!
Донесите… Пусть узнает,
Сколько рвуся я по нем,
Сколько сердце унывает
О сокровище своем!
Так скажите: «Но с тоскою
Хоть и много видишь слез,
А не всё, не всё с собою
До тебя поток донес.
Их еще осталось море
Без тебя ей проливать;
А в отраду, в лютом горе,
Дорогого призывать».
Но напрасно в вас, потоки,
Погружаю голос мой;
Вам пути хотя широки,
Стон останется со мной.
Сколько чистых струй ни вьете
Быстрым бегом в берегах,
Слез моих не унесете —
Всё они в моих очах!
Очи что ни повстречают,
Всё постыло, всё беда!
Рощи и луга скучают;
Темно в полдень мне всегда.
Ветерок ли рощу тронет,
Где в печали я хожу,—
Тотчас в думу… милый стонет…
И от страха я дрожу!
Выйду ль на лужок от скуки —
Грусть за мною по пятам;
Всем веселье — мне лишь муки:
Где ступила, горе там!
Люди с солнцем — людям ясно,
А со мною всё туман!
Без тебя оно напрасно,
Без тебя мне жизнь обман.
Нет, уж нет души со мною —
Неужель, ах! ту забыл,
Звал котору дорогою,
И клялся, что ты любил?
Нет, не верю!.. нет, не львицей
Вскормлен ты, любезный мой!
Той ли будешь ты убийцей,
Отдан чей тебе покой?
Нет, не верю… ах! заставишь
Сердце верить и тому,
Если сроку не убавишь,
Возвратишься ты к нему!
Я поверю!.. Жизнь разрушу,
А тебе лишь тем отмщу,
Что, любя тебя как душу,
Смерть мою тебе прощу.
57*
Полно, сизенький, кружиться,
Голубочек, надо мной!
Лучше вдаль тебе пуститься,
Вдаль… туда, где милый мой.
Полети к нему скорее,
Долети к душе моей;
Проворкуй ему жалчее,
Что не вижу ясных дней.
Как листок от ветра бьется,
Бьется сердце так мое,
К другу движется… несется
Горе с ним забыть свое…
Ах! не туча развилася,
Льет не сильный дождь, гроза —
То по друге пролилася
Горькая моя слеза!
Всё я голосом унылым,
Всё, что встречу, то прошу:
Дай увидеться мне с милым!
Для него я лишь дышу.
Для него не умираю,
Горем мучася моим;
Не на муки я взираю,
На мое свиданье с ним.
Не тяжелы вздохи числю,
Их не можно перечесть,
Я о том… о том лишь мыслю,
Чтоб к нему себя донесть.
Он всё то, что в свете мило…
Мило сердцу моему!
Нет его… и всё постыло,
И не рада ничему!
Без того, по ком рыдаю
И кого прошу у всех,
Не найду и не желаю
Ни сокровищ, ни утех.
Чтобы с милым повидаться,
Бурно море преплыву;
Чтобы с милым мне расстаться,
Смерть я жизнью назову.
Ах, лети и всё до слова,
Голубок, ему скажи;
Возврати мне дорогого,
Душу в теле удержи!
Умереть его дождуся,
Силы все на то сберу;
На него я нагляжуся
И от радости умру.
58*
Душеньки часок не видя,
Думал, год уж не видал!
Жизнь мою возненавидя,
Жизнь, прости навек! — сказал.
Но лишь встретился с душою,
Снова стала жизнь мила;
С новой, с новой красотою
Вся природа процвела.
Милы стали речки снова
И песчаный бережок,
Где душа для дорогого
Опускает поплавок,
Где бежит на уду рыбка
К милой, к милой красоте;
На устах мне чья улыбка
Краше розы на кусте.
Краше розы… ей дивлюся,
Видя нежну, хорошу́!
Ей любуюсь, веселюся,
Цвета запахом дышу.
Но не розу я срываю,
На сердечке мысль не та:
Я целую, лобызаю
Душу милую в уста.
Снега личико белее
И румянее зари;
Очи кари дня светлее,
И алмаза не дари…
В взгляде милой я встречаю
Ясна солнышка лучи;
С нею вечно не скучаю,
С ней денек мне и в ночи.
С нею всё забыто мною,
Окроме ее одной;
С ней мне осенью, зимою
Время кажется весной.
О лужок, лужок зеленый,
Где я с душенькой сижу!
Не прельщаясь переменой,
На нее одну гляжу.
То, любуясь, называю
Жизни душенькой моей,
То цветочки я срываю
И плету веночек ей.
Я плету… она целует,
Что тружуся для нее;
Так словцом меня милует:
«Ты сокровище мое!
Жизни ты моей вся сладость,
Жизнь тобой лишь хороша,
Мысли дума… сердца радость,
Душеньки твоей душа.
Не отдам я дорогого
За богатство всех царей;
Счастья не хочу другого,
Ставши душенькой твоей».
Речью, душенька, такою
Вечно, вечно утешай!
Мною ты, а я тобою
Век в любви найдем наш рай.
Ю. А. Нелединский-Мелецкий
