В ОКОПЕ
Я бросаюсь к тебе ощущая что ты метнулась навстречу ко мне
Нас бросает друг к другу сила огня сплавляя тебя и меня
И тут вырастает меж нами то отчего ты не можешь увидеть меня а я тебя
Я лицом утыкаюсь в излом стены
Осыпается известняк
На котором остались следы лопат эти гладкие ровные срезы лопат будто не в глине а в стеарине
А движенья солдат моего расчета сбили скруглили углы
У меня в этот вечер душа подобна пустому окопу
Бездонная яма в которую падаешь падаешь падаешь без конца
И не за что уцепиться
И в бездонном паденье меня окружают чудовища
Бог весть откуда и рвущие сердце
Эти монстры я думаю детища жизни особого рода жизни исторгнутой будущим тем черновым все еще не возделанным низким и пошлым грядущим
Там в бездонном окопе души нет ни солнца ни искорки света
Это только сегодня этим вечером только сегодня
К счастью только сегодня
Ибо в прочие дни я с тобой ты со мной
Ибо в прочие дни я могу в одиночестве в этих кошмарах
Утешаться твоей красотой
Представляя ее предъявляя ее восхищенной вселенной
А потом я опять начинаю твердить себе все мол впустую
Для твоей красоты не хватает мне чувства
И слов
Оттого и бесплоден мой вкус мой порыв к красоте
Существуешь ли ты
Или просто я выдумал нечто и вот называю любовью
То чем я населяю свое одиночество
Может так же ты мною придумана как те богини которых себе в утешенье придумали греки
О богиня моя обожаю тебя даже если твой образ всего лишь придумал и я
La boucle des cheveux noirs de ta nuque est mon trésor
Ma pensée te rejoint et la tienne la croise
Tes seins sont les seuls obus que j'aime
Ton souvenir est la lanterne de repérage qui nous sert à pointer la nuit
En voyant la large croupe de mon cheval j'ai pensé à tes hanches
Voici les fantassins qui s'en vont à l'arrière en lisant un journal
Le chien du brancardier revient avec une pipe dans sa gueule
Un chat-huant ailes fauves yeux ternes gueule de petit chat et pattes de chat
Une souris verte file parmi la mousse
Le riz a brûlé dans la marmite de campement
Ça signifie qu'il faut prendre garde à bien des choses
Le mégaphone crie
Allongez le tir
Allongez le tir amour de vos batteries
Balance des batteries lourdes cymbales
Qu'agitent les chérubins fous d'amour
En l'honneur du Dieu des Armées
Un arbre dépouillé sur une butte
Le bruit des tracteurs qui grimpent dans la vallée
О vieux monde du XIXе siècle plein de hautes cheminées si belles et si pures
Virilités du siècle оù nous sommes
О canons
Douilles éclatantes des obus de 75
Carillonnez pieusement
Мое сокровище черный локон твоих волос
Моя мысль спешит за тобой а твоя навстречу моей
Единственные снаряды которые я люблю это груди твои
Память твоя сигнальный огонь чтобы выследить цель в ночи
Глядя на круп моей лошади я вспоминаю бедра твои
Пехота откатывается назад читает газету солдат
Возвращается пес-санитар и в пасти чью-то трубку несет
Лесная сова рыжеватые крылья тусклые глазки кошачья головка и лапки кошки
Зеленая мышь пробегает во мху
Привал в котелке подгорает рис
Это значит в присмотре нуждается многое в мире
Орет мегафон
Продолжайте огонь
Продолжайте любовь батарей огонь
Батареи тяжелых орудий
Безумные херувимы любви
Бьют в литавры во славу Армейского Бога
На холме одинокое дерево с ободранною корой
В долине буксуют в глине ревущие тягачи
О старина XIX век мир полный высоких каминных труб столь прекрасных и столь безупречных
Возмужалость нашего века
Пушки
Сверкающие гильзы снарядов 75-го калибра
Звоните в колокола
Du joli bateau de Port-Vendres
Tes yeux étaient les matelots
Et comme les flots étaient tendres
Dans les parages de Palos
Que de sous-marins dans mon âme
Naviguent et vont l'attendant
Le superbe navire où clame
Le chœur de ton regard ardent
Твои глаза как два матроса
Волна была нежна светла
Так из Пор-Вандра до Палоса
На быстром судне ты плыла
И охраняла субмариной
Моя душа его полет
И слышала как над пучиной
Твой взгляд ликующий поет
Et leurs visages étaient pâles
Et leurs sanglots s'étaient brisés
Comme la neige aux purs pétales
Ou bien tes mains sur mes baisers
Tombaient les feuilles automnales
Бескровны были эти лица
Осколки этих слез в крови
Как хлопья снега на ресницы
И как на губы тень любви
Листва летит со мной проститься
Je t'écris de dessous la tente
Tandis que meurt ce jour d'été
Où floraison éblouissante
Dans le ciel à peine bleuté
Une canonnade éclatante
Se fane avant d'avoir été
Опять пишу тебе в палатке
День умирает и опять
Уже цветет во все лопатки
Покрыв лазурь за пядью пядь
Огонь гремящий в беспорядке
И блекнет отступая вспять
Une belle Minerve est l'enfant de ma tête
Une étoile de sang me couronne à jamais
La raison est au fond et le ciel est au faîte
Du chef où dès longtemps Déesse tu t'armais
C'est pourquoi de mes maux ce n'était pas le pire
Ce trou presque mortel et qui s'est étoilé
Mais le secret malheur qui nourrit mon délire
Est bien plus grand qu'aucune âme ait jamais celé
Et je porte avec moi cette ardente souffrance
Comme le ver luisant tient son corps enflammé
Comme au cœur du soldat il palpite la France
Et comme au cœur du lys le pollen parfumé
Минерва мудрая рожденная моею
Пробитой головой[73] пришел желанный срок
Чтоб выйти из виска под небом багрянея
Кровавая звезда нетленный мой венок
Почти смертельная зияет эта рана
А все ж не худшая из всех возможных бед
Но бред горячечный взлелеян был нежданно
Подспудной мукою одной на целый свет
Несу ее в себе пытаясь притерпеться
Заложник пламени так светлячок парит
Так бьется Франция в моем солдатском сердце
А в сердце лилии ее пыльца горит
Комментарии Гийома Аполлинера
Admirez le pouvoir insigne
Et la noblesse de la ligne.
Il loue la ligne qui a formé les images, magnifiques ornements de ce divertissement poétique.
Elle est la voix que la lumière fit entendre
Et dont parle Hermès Trismégiste en son Pimandre.
«Bientôt, lit-on dans le „Pimandre“, descendirent des ténèbres… et il en sortit un cri inarticulé qui semblait la voix de la lumière.»
Cette «voix de la lumière», n'est-ce pas le dessin, c'est-à-dire la ligne? Et quand la lumière s'exprime pleinement tout ce colore. La peinture est proprement un langage lumineux.
Что может быть сильней, глубинней
И благородней этих линий?
Похвала относится к линиям, из которых созданы иллюстрации — превосходный орнамент этого поэтического дивертисмента.
Как будто сеет зовет на свет из тени мглистой,
Как мы читаем у Гермеса Трисмегиста.
«Вскоре, — читаем мы в „Пимандре“ Гермеса Трисмегиста, — сгустилась тьма… и он пошел на невнятный возглас, казавшийся голосом света».
Рисунок, то есть линия, — вот он, «голос света», не правда ли? Стоит свету выразить себя полностью — и все обретает свет. В сущности, живопись — это речь света.
Orphé était natif de la Thrace. Ce sublime poète jouait d'une lyre que Mercure lui avail donnée. Elle était composée d'une carapace de tortue, de cuir collé à I'entour, de deux branches, d'un chevalet et de cordes faites avec des boyaux de brebis. Mercure donna également de ces lyres à Apollon et à Amphion. Quand Orphée jouait en chantant, les animaux sauvages eux-mêmes venaient écouter son cantique. Orphée inventa toutes les sciences, tous les arts. Fondé dans la magie, il connut l'avenir et prédit chrétiennement l'avènement du SAUVEUR.
![Гийом Аполлинер - Мост Мирабо [билингва]](https://cdn.my-library.info/books/244502/244502.jpg)
