Пой, гитара!
К долгожданной гитаре
я тихо прильну,
осторожно и бережно
трону струну.
И она отзовется,
зазывно звеня,
добротою наполнив тебя и меня.
От зари до зари,
от темна до темна
о любви говори,
пой,
гитарная струна!
Я гитару настрою
на лирический лад
и знакомой тропинкой
уйду в звездопад.
«Будь счастливой, как песня», —
попрошу я ее,
и гитара взорвется, как сердце мое.
К долгожданной гитаре
я тихо прильну,
осторожно и бережно
трону струну.
Ведь бывают гитары,
они зазвучат,
и большие оркестры покорно молчат!
От зари до зари,
от темна до темна
о любви говори,
пой,
гитарная струна!
Благодарю тебя
за песенность города,
и откровенного, и тайного.
Благодарю тебя,
что всем было холодно,
а ты оттаяла,
оттаяла.
За шепот и за крик,
за вечность и за миг,
за отгоревшую звезду,
за смех и за печаль,
за тихое «прощай» —
за все
тебя
благодарю!
Благодарю тебя за то,
что по судьбе прошла,
за то, что для другого сбудешься.
Благодарю тебя
за то, что со мной была,
еще за то,
что не забудешься.
За шепот и за крик,
за вечность и за миг,
за отгоревшую звезду,
за смех и за печаль,
за тихое «прощай»,
за все
тебя
благодарю!
Колышется дождь густой пеленой,
стучатся дождинки в окошко твое.
Сегодня мечта
прошла стороной,
а завтра,
а завтра ты встретишь ее.
Не надо печалиться,
вся жизнь впереди.
Вся жизнь впереди, —
надейся и жди.
Тропинка в лесу запахла весной,
земля разомлела от солнечных дней.
Сегодня любовь
прошла стороной,
а завтра,
а завтра ты встретишься с ней.
Как в поле роса, как в небе звезда,
как в море бескрайнем веселый прибой,
пусть будет с тобой, с тобой навсегда
большая мечта
и большая любовь.
Не надо печалиться, —
вся жизнь впереди.
Вся жизнь впереди, —
надейся и жди.
Степная птица вдаль зовет,
а степь привольна и чиста.
Во мне моя мечта живет,
такая непонятная,
такая непонятная
мечта.
Она горит в моей груди,
ее костер всегда горяч,
и мне за ней всю жизнь идти.
Не плачь, моя хорошая,
не плачь, моя хорошая,
не плачь.
Скажу я: здравствуй и прощай,
пиши, любимый человек.
Ты встречу мне пообещай,
хотя бы после дождичка,
хотя бы после дождичка,
в четверг.
Недолго будет дождик лить,
заря взойдет еще не раз.
А мы на свете будем жить,
и молодость не кончится,
и молодость не кончится
у нас.
На смену закатам
привычно приходят рассветы.
Летит над дорогой
крыло ветрового стекла.
И медленно крутится
очень большая планета,
которая, в сущности,
так безнадежно мала.
Нам эта планета для жизни
пока что удобна,
мы будем ее до конца
для себя открывать.
И мы уезжаем,
мы вновь уезжаем из дома,
быть может, затем,
чтоб о доме своем тосковать.
За слишком короткие письма
ругайте не строго.
И сами пишите не длинно:
«Дружище, держись…»
И если однажды
моя оборвется дорога,
заранее знай,
что это закончилась жизнь.
Почтите товарища
честной минутой молчанья
и крепче сомкните ряды,
чтобы дальше идти.
Я только прошу об одном:
оставайтесь в начале,
все время в начале дороги.
В начале пути.
Подрастают за ночь только в сказках,
в жизни – дольше происходит это.
И не просто дети спят в колясках —
дремлет завтрашний народ планеты.
Хотите ли вы,
не хотите ли,
но дело, товарищи, в том,
что прежде всего мы —
родители,
а все остальное —
потом!
Потом – астрономы,
потом – агрономы,
пилоты,
актеры,
врачи и шахтеры.
Да, прежде всего мы —
родители,
а все остальное —
потом!
Человечек зашагал отважно.
Вот он книжку первую листает.
Кем он станет – это очень важно!
Но еще важней – каким он станет!
Разберемся в этом сложном деле.
Солнце доброе найдем за тучей.
От того, какими будут дети,
целиком зависит мир грядущий!
Хотите ли вы,
не хотите ли,
но дело, товарищи, в том,
что прежде всего мы —
родители,
а все остальное —
потом!
Потом – астрономы,
потом – агрономы,
пилоты,
актеры,
врачи и шахтеры.
Да, прежде всего мы —
родители,
а все остальное —
потом!
Мальчишки уснули,
подушку дыханием грея.
Мальчишки уснули
на теплой ладони страны.
Пожалуйста, тише!
Ведь в это полночное время
снятся ребятам
крутые звездные сны.
Сны, сны, сны
о больших марсианских веснах.
Сны о молчанье Луны,
сны о звездах.
Сны, сны, сны,
приходите почаще, пожалуйста,
Простые сны, великие сны.
сны, сны.
Они вырастают,
веселые мальчики эти.
Они покидают с улыбкой
края тишины.
И где-то на дальней,
еще неизвестной планете
снятся ребятам
земные синие сны.
Сны, сны, сны
о дождях, пролетевших косо.
Сны о разбеге волны,
сны о росах.
Сны, сны, сны,
приходите почаще, пожалуйста!
Простые сны, великие сны,
сны, сны.
Видишь,
птицы летят осторожно
на далекие вспышки огня.
И распахнут весь мир,
и дорога
так и просит:
шагни на меня!
Там, где небо
шторма занавесили,
там, где вязнут в тумане слова,
обязательно
есть неизвестные,
неоткрытые
острова.
И взлетают
соленые брызги,
закипают, нацелясь в луну.
И тяжелые
мокрые бриги
разрезают
большую волну.
Там крутые
права и законы,
там закаты литые, как медь,
и продрогшие
синие горы
ждут людей,
презирающих смерть!
Эти земли
в раскатистом громе,
в незнакомом тревожном дыму
покорятся лишь храбрым,
а кроме —
ни за что!
Никогда!
Никому!
Там, где небо
шторма занавесили,
там, где вязнут в тумане слова, обязательно
есть неизвестные,
неоткрытые
острова.
Об этом, товарищ,
не вспомнить нельзя.
В одной эскадрилье
служили друзья.
И было на службе
и в сердце у них
огромное небо —
одно
на двоих.
Дружили, летали
в небесной дали.
Рукою до звезд
дотянуться могли.
Беда подступила,
как слезы к глазам —
однажды в полете
мотор отказал.
И надо бы прыгать —
не вышел полет.
Но рухнет на город
пустой самолет.
Пройдет,
не оставив живого следа.
И тысячи жизней
прервутся тогда!
Мелькают кварталы,
и прыгать нельзя!
«Дотянем до леса, —
решили друзья, —
подальше от города
смерть унесем.
Пускай мы погибнем,
но город спасем».
Стрела самолета
рванулась с небес.
И вздрогнул от взрыва
березовый лес!..
Не скоро поляны
травой зарастут…
А город подумал:
«Ученья идут…»
В могиле лежат
посреди тишины
отличные парни
отличной страны.
Светло и торжественно
смотрит на них
огромное небо —
одно
на двоих!
Даль великая,
даль бескрайняя
за околицей и в судьбе.
Я тебе, земля,
низко кланяюсь,
в пояс кланяюсь тебе.
Мой родимый край,
место отчее,
ты – и праздник мой,
и броня.
Память общая
и песня общая
у моей земли
и у меня.
Я качал тебя
на своих руках,
то кляня судьбу, то моля.
Друг без друга нам
не прожить никак.
Будем дальше жить, земля.
Мой родимый край,
место отчее,
ты – и праздник мой,
и броня.
Горе общее
и счастье общее
у моей земли
и у меня.
В свой последний час
я вздохну, скорбя,
и на жизнь свою оглянусь.
Малым зернышком
упаду в тебя,
спелым колосом вернусь.
Мой родимый край,
место отчее,
ты – и праздник мой,
и броня.
Сердце общее
и солнце общее
у моей земли
и у меня.
Воспоминание о полковом оркестре
Нам рано на покой.
И память не замрет.
Оркестрик полковой
вновь за сердце берет.
Прости, красавица,
что жизнь пехотная
вновь расставание
сулит тебе.
Не зря начищена
труба походная —
такая музыка
звучит у нас в судьбе!
С ним трудно, как по дну,
сквозь огненную тьму
я шел через войну,
шел к дому своему.
Вновь блещет серебром
оркестр полковой.
Он, словно вешний гром,
над нашей головой.
Прости, красавица,
что жизнь пехотная
вновь расставание
сулит тебе.
Не зря начищена
труба походная —
такая музыка
звучит у нас в судьбе!
Не думай о секундах свысока.
Наступит время,
сам поймешь, наверное, —
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
мгновения.
У каждого мгновенья свой резон,
свои колокола, своя отметина.
Мгновенья раздают – кому позор,
кому бесславье,
а кому бессмертие.
Мгновения спрессованы в года,
Мгновения спрессованы в столетия.
И я не понимаю иногда,
где первое мгновенье,
где последнее.
Из крохотных мгновений соткан дождь.
Течет с небес вода обыкновенная.
И ты порой почти полжизни ждешь,
когда оно придет,
твое мгновение.
Придет оно, большое, как глоток,
глоток воды во время зноя летнего.
А в общем, надо просто помнить долг
от первого мгновенья
до последнего.
Не думай о секундах свысока.
Наступит время,
сам поймешь, наверное, —
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
мгновения.
