В антологию, подготовленную известным востоковедом и переводчиком японской поэзии Александром Долиным, вошли классические произведения знаменитых поэтов VII–XVI вв.: Какиномото Хитомаро, Ямабэ Акахито, Аривара Нарихира, Сугавара Митидзанэ, Оно-но Комати, Ки-но Цураюки, Сосэй, Хэндзё, Фудзивара-но Тэйка, Сайгё, Догэна и др., составляющие золотой фонд японской и мировой литературы. В сборник включены песни вака (танка и тёка), образцы лирической и дидактической поэзии канси и «нанизанных строф» рэнга, а также дзэнской поэзии, в которой тонкость артистического мироощущения сочетается с философской глубиной непрестанного самопознания. Книга воссоздает историческую панораму поэзии японского Средневековья во всем ее жанрово-стилистическом разнообразии и знакомит читателя со многими именами, ранее неизвестными в нашей стране. Издание снабжено вступительной статьей и примечаниями. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
им милее селенья,
где цветов еще нет и в помине…
СЛИВА, ЦВЕТУЩАЯ НА БЕРЕГУ
Так весну за весной
сливу в водах реки быстротечной
буду я созерцать
и тянуться к цветущим веткам,
рукава в поток окуная…
СЛИВА, ЦВЕТУЩАЯ НА БЕРЕГУ
По прошествии лет
на зеркало вод, где, как прежде,
виден сливовый цвет,
лепестки, словно прах, ложатся,
затуманивая отраженье…
Сложено на поэтическом состязании в загородном дворце Тэйдзи-но-ин
Вешней вишни цветы!
В заброшенном горном селенье
от людей вдалеке
распустились вы позже прочих —
уж повсюду цветы опадают…
В пору пятой луны
услышав напевы кукушки,
я уже не дивлюсь —
ах, когда бы те же напевы
прозвучали раньше, весною!..
Волны, словно цветы,
что у мыса Кара распустились,
тихо плещут о брег —
не сама ли весна над водою
пронеслась, обернувшись ветром?..
Я теперь и во сне
не смею тебе показаться —
исхудав от любви,
по утрам со стыдом и мукой
вижу в зеркале отраженье…
Словно волны в прибой,
одежды на смятой постели.
Чуть расправлю рукав —
и заплещется над волною,
затрепещет белая пена… [28]
«Нет, с селеньем родным…»
Нет, с селеньем родным
равнять его сердце негоже —
но, увы, для меня
места нет в неприютном сердце,
как в безлюдном, глухом селенье…
Лик вечерней луны
трепещет на влажном атласе,
и лоснится рукав —
будто слезы вместе со мною
льет луна в томленье любовном…
Исэ состояла в любовной связи с Накахирой, но он давно уже не навещал ее. Эту песню она послала, чтобы уведомить Накахиру о том, что переезжает в дом к своему отцу, наместнику края Ямато
Ожидает тебя
вершина далекая Мива,
хоть и ведомо ей,
что, быть может, долгие годы
не придешь ты ее проведать…
В путешествии, объята любовной тоской, сложила она эту песню при виде горящей травы на лугу
После долгой зимы
трава выгорает на поле —
но уж скоро вослед
подрастет молодая зелень,
предвещая весны явленье!..
Если б наша любовь
окончилась втайне от света,
любопытным в ответ
я могла бы твердить сквозь слезы,
что напрасны все их догадки…
Государь-в-отреченье посетил усадьбу принца Накацукасы, когда по случаю празднества была построена ладья и пущена в дворцовый пруд. Под вечер, когда Государь уже собрался уходить, Исэ сложила эту песню и преподнесла ему
О, когда бы ты был
ладьею, что меж берегами
тихо кружит в пруду, —
я могла бы сказать, наверно:
«В этом месте побудь, останься!..»
Сложено у водопада во время паломничества к храму Рюмон
Не наденет никто:
наряд ведь «не шит и не кроен» [29] —
для чего же тогда
растянула Горная дева [30] полотно над бурной рекою?..
«Нет здесь бурных быстрин…»
Исэ сложила эту песню, продав свой дом
Нет здесь бурных быстрин
и заводей глубоководных,
как в Асуке-реке, —
это дом потек ко мне в руки
полновесных монет потоком!..
Вот и краски цветов
поблекли, пока в этом мире
я беспечно жила,
созерцая дожди затяжные
и не чая старости скорой…
В помраченье любви
сквозь сон мне привиделся милый —
если б знать я могла,
что пришел он лишь в сновиденье,
никогда бы не просыпалась!..
«С той поры, как во сне…»
С той поры, как во сне
я образ увидела милый,
мне осталось одно —
