Цыганка соглашалась и на любую половину указанного набора. Смущало девчонок одно – на кладбище надо было идти поодиночке, каждой в другую ночь. То, что идти было очень далеко пешком, по ночному городку было ничего. А вот на самом кладбище ночью страшно, а ещё и землю рыть…
Но чего не сделаешь ради любви. Правда, страшно ли ночью на кладбище, так никому и не пришлось узнать. )))
Утром я приехала в областной центр закупить учебники, тетради, готовальню и другие атрибуты для учёбы. В этом городе я была впервые, и, убедившись, что в единственном, указанном прохожими, магазине практически ничего из необходимого мне нет, слонялась по улицам, рассматривая строения и выискивая хоть какой-нибудь музей. Улицы были немноголюдны и, вероятно поэтому, я сразу отметила боковым зрением направляющегося ко мне, наискосок через дорогу, мужчину. А возможно просто почувствовала его острый взгляд.
– Там твоя мать! Иди! – Прикрикнул он на меня.
Я растерянно взглянула на него, ничего не поняв. Моя мама находилась в другом городе, на расстоянии в 800 км.
– Иди! – Повторил он настойчиво, пытаясь ухватить меня за руку. Я увернулась, и быстро пошла прочь.
– Посмотри! Она плачет! Неужели тебе мать не жалко! Тебя у неё украли, когда ты была маленькой.
Я мельком посмотрела в указанном направлении. На противоположной стороне улицы, возле витрины, грузная немолодая цыганка, вытирала глаза, а рядом стоящий мужчина, что-то говорил ей, резко жестикулируя.
Интерес к архитектурным и прочим культурным ценностям как-то резко пропал. Так быстро я наверно не от кого ещё не улепётывала. Меня беспокоили две мысли – не заблудиться по дороге к автовокзалу и чтобы не пришлось ждать автобус.
Мужчина ещё два квартала соревновался со мной в беге, рассказывая мне, какая я чёрствая и неблагодарная дочь.
Давно это было. Мы, тогда ещё группа студентов, ехали на практику в вагоне общего поезда. Одна из девушек попросила у сокурсницы примерить обручальное кольцо. Она едва успела надеть его, как в вагон зашла цыганка, и стала предлагать каждому предсказать по руке его судьбу.
Девушке с кольцом она нагадала скорую беременность и разлуку с любимым, а молодой замужней даме, снявшей кольцо – неожиданную встречу замужество и двоих сыновей. И зря мы смеялись, полагая, что именно кольцо ввело цыганку в заблуждение. Всё исполнилось точно, как она и предсказала.
Наша замужняя сокурсница, по возвращении, застала супруга с квартирной хозяйкой. Пойманные с поличным, они перестали скрывать свою связь, что естественно закончилось разводом. А вскоре она встретила человека, за которого впоследствии вышла замуж, родив ему двух сыновей.
Ночь. Многочасовое ожидание поезда на промежуточной станции незнакомого города.
В небольшом зале ожидания пару десятков цыган с детьми. Сажусь на свободное место, чуть поодаль, и пытаюсь привести в порядок лицо после поездки в общем вагоне. Меня сразу же обступают дети: «Что это у тебя? Покажи!», – выхватывая из раскрытой косметички тени, помаду, тушь для ресниц, вату, жидкость для снятия макияжа. «Отдай, отдай, не твоё…» – Девочка, лет десяти, забирает у детей мою косметику и шепчет мне, усаживаясь рядом: «Следи за вещами, они обворуют тебя».
Из группы цыган раздаётся грозный оклик, и девочка бежит к ним, оправдываясь и что-то горячо доказывая на незнакомом мне языке. Через некоторое время она возвращается и начинает знакомиться со мной. Называет себя, спрашивает моё имя, интересуется: куда и зачем я еду, рассказывает о себе.
Она жила в крупном областном центре у бабушки, училась в школе. Но отец увёз её, сказав, что пора зарабатывать. После года скитаний, бабушка забрала девочку, и она проучилась ещё год. Но приехали отец с братьями и дядьями, избили и бабушку и её, и вот теперь она вынуждена быть с ними. А она так хочет жить дома с бабушкой, и учиться.
Пока девочка рассказывала свою грустную историю, я достала вязание. «Что это?» – Удивилась она. – «Ты так шьёшь?» Я, как могла, объяснила ей, что такое вязание и как из клубка ниток появляются всякие вещи. «Видишь мой свитер, шарф, шапочку, носки – это всё связано мной». «А я смогла бы научиться?». Я достала вторые спицы, клубок ниток, и мы стали учиться вязать.
Подошла немолодая, полная, цыганка, одетая в кофту, длинную юбку, из-под которой виднелись сапожки, и пуховой платок, завязанный на спине. Она отправила куда-то девочку, а после того как та ушла, обратилась, уже по-русски, ко мне: «Ты очень добрая. Спасибо тебе, что не оттолкнула детей и разговариваешь с дочкой. В благодарность я хочу погадать тебе». Я ответила, что мне самой интересно общаться с девочкой, она большая умничка и очень жаль, что ей не дают дальше учиться. «Я видела, что ты плакала, когда вы говорили. – Сказала цыганка. – У тебя доброе сердце» – И, быстро отвернувшись, ушла. Видно и у неё было сердце не каменное.
Ещё через некоторое время вернулась девочка со стайкой ребятишек: «Не бойся, теперь они у тебя ничего не тронут». Несколько часов, до самого моего отъезда, я рассказывала им сказки, а они пели мне песни из индийских кинофильмов, кто изящно, кто смешно пританцовывая. На прощанье я подарила девочке клубок ниток и спицы.
И сейчас, по прошествии многих десятилетий, когда я вспоминаю эту историю, я вижу её перед глазами – худенького, плохо одетого, растерянного ребёнка, которого вынуждают так рано повзрослеть.
Середина дня. Наводнённые людьми улицы областного центра. Относительно молодая цыганка преграждает мне дорогу, предлагая погадать. Хорошо помня не состоявшийся культпоход, а точнее эстафету, на кладбище, я отказываюсь. Она настаивает, не давая пройти. Подходит вторая женщина, и они вдвоём принимаются уговаривать меня, что им денег не надо, чтобы я просто раскрыла ладонь, и они мне скажут нечто очень важное для меня.
У меня нет времени. Я возвращаюсь, тяжело гружённая, с базара, дома больная мама, а ещё надо зайти в аптеку забрать лекарство. С единственным желанием, чтобы быстрее отстали, я перекладываю авоськи с картошкой, капустой, свёклой и прочими овощами в одну руку и протягиваю ладонь.
Всё остальное как в тумане. Хорошо, что я на базаре истратила почти все деньги…
Когда я очнулась, меня подташнивало, и кружилась голова.
Возвращаюсь поздним вечером с работы.
– Глянь, в коридоре ничего не украли? – Говорит мама.
А что там красть?! Старые пальто и такая же старая обувь, да в узком пристенном шкафчике с раздвигающимися дверцами, сделанном папой и именуемом кладовкой, закрутки и варенья на зиму.
– Вроде ничего. – Говорю. – А что случилось?
– Цыганка приходила. – Говорит мама. – Немолодая. Зашла в комнату, посмотрела на меня, и говорит: «Да тебе самой помощь нужна». Налила мне свежей воды, подогрела еду, вынесла банку с мочой и сполоснула её, посидела немного и ушла.
« Вы не хотите перекусить?». – Мы возвращались от лесного озера, тогда ещё просто со знакомым. Мой теперешний супруг хотел поразить меня тамошней ресторанной кухней, но оказалось, что ресторан снесли. И вот теперь, на въезде в город, он решил реабилитироваться.
Мы вошли в здание кафе. Но с едой в этот день нам явно не везло. Кафе было закрыто – там справляли цыганскую свадьбу. В холе за мной увязался молодой цыган, что-то тараторя на своём языке весь путь, что мы шли до машины. Мой спутник плюхнулся на водительское кресло, открыв дверной затвор с моей стороны. Но между мной и машиной стоял цыган, провозглашая свой монолог и не обращая никакого внимания на мои попытки объяснить ему, что я ни слова не понимаю. Приятелю пришлось выйти из машины и, слегка подвинув парня, открыть мне дверцу. Цыган не сдавался, пытаясь помешать мне сесть в машину. А когда это ему не удалось, обложил меня матом на чистом русском языке, приговаривая: « Тебе, что своих мало?!» и с силой лягнул отъезжающий автомобиль. По мере удаления от места инцидента, наш испуг сменился смехом. Возможно, цыгана ввели в заблуждение мои буйно и беспорядочно вьющиеся чёрные волосы, свисавшие до середины спины.
Небольшой, ухоженный, городок. Немногочисленные прохожие и, расслабленные курортной ленью, туристы. Ко мне бросается молодая, полноватая, дама в неброской одежде пастельных тонов: «У тебя всё ещё будет хорошо! Не думай! Ты ещё будешь счастлива! Жить ты будешь долго до…». Я приостанавливаюсь, опираясь, на ставшую уже привычной, палочку. Но супруг увлекает меня за собой, не давая дослушать: «Пошли! Зачем тебе эта цыганка?! На процедуры опоздаешь!». К слову сказать, я даже и не поняла сразу, что эта дама – цыганка, и хотя не стала перечить мужу, но осталось какое-то тоскливое чувство недосказанности. Было жаль, что он не дал мне дослушать…
