тресни пополам,
По виду год рождения не дам.
Свой статус-кво, как знамя, держит Галя:
– Мой возраст чтобы знали вы? Едва ли!!
Организатор, выдержав удары,
Меняет курс:
– Мы выставляем пары,
Объявим возраст – только для мужчины,
Сударыням сердиться нет причины…
– Забил на пару выступать со Светой!
– Но ейный муж тебе наложит вето!
– А я с Михал Иванычем, который
Имеет льготу ветеранской форы!
На спариванье возразил строптиво
Все тот же Авиценна:
– Перспектива!
Заначку, может, заплачу последнюю,
А мне партнерша всю сорвет обедню…
– Меня, друзья, вы поняли превратно,
Турнир для всех участников – бесплатный!
– Тогда причем здесь дамы, кавалеры,
Их времена и прочие размеры?
Придем, сыграем, разойдемся с миром,
Придумали какие-то турниры…
Да что турнир!? Этюд, миниатюра.
А вся страна – огромная натура.
Организаторам Россию-мать
Ни примирить, ни организовать.
Август 2004, Павловск
Горячий демократ сказал, что дело – прочно.
Мы уточним: когда – приятно и порочно.
Застолье у друзей, курение растений,
Азартная игра, в особенности, теннис.
Тому полным-полно в истории примеров
Из жизни теннис-дам и теннис-кавалеров.
Как ненавидел их добрейший сэр Хичкок!
Один такой злодей невесту уволок
Почти из-под венца у бедного Хичкока.
Великий режиссёр отмстил ему жестоко:
В картинах у него ракетка, как угроза:
Кто в руки взял её, – последний отморозок!
Всю эту лаун-дурь не уважал и Нобель,
Соперник воспылал к любимой им особе,
Соперник –теннисист, вдобавок математик.
Аукнулось другим в конечном результате.
Кто только не владел наградою престижной!
Но математиков я среди них не вижу,
Тем более, там нет лупивших по мячу.
– Я, – Нобель говорил, – и знать их не хочу! –
Стилистом Number One был англо-рус Набоков!
Но Комитет решил: подвержен он пороку.
Понятно, не за то, что соблазнил Лолиту,
Но в юности махал ракеткою открыто!
Да, гнусен теннисист…Один со страшной силой
Свой шарик запустил в живот спортсменки хилой.
И что он отвечал на адресный упрёк?
– Кто к нам пришёл на корт, не женщина – игрок! –
Бывает, что партнёр – таких не очень много –
Колотит от души, но в аут, слава Богу.
А чаще лучший друг Вас обвести захочет,
То длинным завернёт, то пустит укороченным.
В растленном их кругу встречаются поэты.
Один насочинял:
– Люблю я теннис летом
И резаться готов до полного отпада.
Но в дождик хорошо: на корт идти не надо! –
Доволен негодяй: играть никто не смог…
О, Нобель, друг людей, о, гуманист Хичкок!
Я отдаю вам честь, великие Альфреды!
Но мне пора спешить. На встречу в Павловск еду,
Где огорожен грунт на маленьком участке,
Где, может быть, меня ждут в боевой раскраске.
08.08.2005
Геракл нашего времени".
Возвращение Василия Ивановича
– ВасильИваныч, пламенный привет!
Вы всем известны как авторитет,
Любезный долго русскому народу.
– Народ, он любит крепкую породу,
Весёлых и на подвиги вожатых,
Не зря хожу сегодня в депутатах.
Однако сильно склонен к недостатку,
Люблю с размаху резать правду-матку.
Скажу к примеру: Ванька-либерал
Всеобщее добро разворовал,
За это мало посадить в тюрьму –
Готов я в ухо лично дать ему!
Жаль, шашку потерял в реке Урал…
– Так это Вы? Я сразу не узнал.
Конечно, те же дерзость и напор,
Но где усы, прическа на пробор?
Однако, если честно сосчитать,
Должно быть вам годков 135?
И, наконец, Вы вроде утонули?
– Ещё бы, помню, как свистели пули.
Из них полста не мимо пролетело –
Красноармейское прошили тело.
Хлестала кровь, как из дырявой банки…
Меня нашли на берегу цыганки,
Вернули к жизни и бывалой силе
Своим цыганским способом – побрили!..
А ведь не знают умные врачи,
Как исцеляют лунные лучи.
Теперь, восстав, куда я ни поеду
Или пойду, зовут меня скинхедом.
И всё, что было в жизни не со мной,
Как в песне, я запомнил, дорогой.
Василий Иванович на подступах.
Кругами барражирую по миру,
Пора приватизировать квартиру.
Нам было раньше этого не надо,
Мы помогали кубам и гренадам.
Теперь другие правила Игры…
Я дверь в Администрацию открыл.
Передо мной охранник-здоровила.
– Вы по вопросу? – животом спросил он.
– Ещё бы, есть у нас вопросы к власти,
Которая забыла слово "Здрасте"!
Братишка, я по делу и по сути,
И знай, в атаке красные не шутят!
В чиновном заведении – бумажные
Дела и все они многоэтажные,
Идешь на первый, а потом на третий,
Разминка физкультурная, заметим.
Девицы в окнах, взгляд подняв с экрана,
Посмотрят на тебя, как на барана.
У вас нет визы трам-тарам отдела,
А эта справка завтра устарела.
Хожу, креплюсь и тихо свирепею,
Как будто вновь держусь за портупею,
Как будто посылаю им в ответ:
Чтоб вам! Как мне! Хотелось в туалет.
Вот и сортир… Под кодовым замком.
А я пришелец, с кодом незнаком.
Естественно сую проклятья белым.
Где пулемёт, где шашка, парабеллум?..
– Так получили нужные бумаги?
– Куда им деться супротив отваги!?
Василий Иванович в поликлинике.
– Куда, ВасильИваныч?
– Разобраться,
То ли в очах двоится, то ль инфляция.
Коньяк ещё недавно стоил двести,
Гляжу – пятьсот, чуть не подох на месте.
Пошёл я в поликлинику намедни,
Встал в очередь, стою в хвосте последний.
Народ кругом спокойный, зреньем слабый,
Расклад феноменальный, только бабы.
Мужскому полу до преклонных лет
У нас не дотянуть. Простой секрет –
Рискуем мы собою то и дело,
А бабонька скрипит – и доскрипела…
Но тут сестра сказала, что приёму
Не будет более к врачу глазному,
Последний выдаётся номерок.
По нашу сторону окопа – шок.
Враз в челюстях протезы застучали,
Чтоб медицина шла!.. И даже далее.
Я чувствую, своё не получу:
"Кто напролом со мною к Главврачу?"
Испуганно молчат мои девицы,
Лишь хлопают намокшие ресницы,
Как будто соблазняю их на грех.
Ну, ладушки, пойду один за всех.
Главврач интеллигентно и гуманно:
– В чём дело, – говорит, – ВасильИваныч?..
– Да мы, да Вас, хоть завтра приходите…
Я тоже ей галантно:
– Извините,
Внизу топочет целый эскадрон
Заслуженных и доблестных матрон.
Спускаемся, а в холле – никого.
Ну, дали номерок на одного…
Как только этих старушенций вспомню,
Поверишь, так на сердце тяжело мне.
Кривые ножки, мутные
