Сандуа
Я просто не верю ушам.
Ты знаешь, какого мы мненья.
Твой Миндия, кажется нам,
Идет только с солнцем в сравненье.
Хотя б ты прибегла к божбе,
Не удостоверишь рассказа.
Не тот он, чтоб, плачась тебе,
Другим не открылся ни разу.
И что это, скажешь, за клад?
И что это вдруг за утрата?
И как это так невпопад,
Что дети и ты виноваты?
И как я поверить могу,
Чтоб руку на близких он поднял?
Мзия
Без солнца мне жить, не солгу.
Мне памятно все, как сегодня.
Он руку простер на детей
И начал пенять нам с досадой:
Для вас и для ваших затей
Я делать пошел, что не надо.
Я стал дроворуб, зверолов,
Как будто убийство забава.
Зато я не слышу цветов
Оглохшей душою лукавой.
Я мудрость и мощь растерял,
Чтоб только живот ваш раз дулся.
На что мне мой меч, он вскричал
И им на меня замахнулся.
Три раза спасалась: едва
Меня не прикончил он пулей.
Спасибо, в нем жалость жива,
А то бы мы не протянули.
Сандуа
Тогда, значит, правда, кума,
Сгубила нас всех твоя жадность.
В военное время сама
Ты знаешь суда беспощадность.
Тебя мы живою сожжем.
Ты мужа на грех наводила,
А мы только им и живем,
Лишь Миндии держимся силой.
Мзия
Скажи ты, вина моя где,
И взыскивай после сторицей.
Вина ли, что мужу в нужде
Советовала я трудиться?
Жениться тебя понесло,
Неси по семейству расходы.
Одно у нас, баб, ремесло,
Другое у вас, воеводы.
Про это б ему самому
Без жениных знать наставлений.
А сталось учить, не пойму,
Какое и тут преступленье.
Так в чем же вины существо,
Когда ты и в малости плевой
Не вор, и в ином ничего
Не делал другому дурного?
А чтоб за чужие грехи
Платить, не слыхала нигде я.
Не из-за домашней трухи
Был спор, а о чем поважнее.
Какую-то чуя беду,
Срывал он на нас всю немилость.
Мне тоже сегодня в бреду
Недоброе что-то приснилось.
Сандуа
Рассказывай, Мзия, и брось
Га дать о дурном сновиденье.
Господь не допустит авось
Народного уничтоженья.
Мзия
Дурной это, Сандуа, сон,
Зловещий такой и особый,
Чуть сердце не вырвавший вон
И дрожью пронзивший утробу.
Мне снилось, что, падая вниз
С обрывов на долы и нивы,
Взбешенные воды неслись,
Как тяжко храпящие дивы.
Был так оглушителен гром,
Что думалось, будто от рева
Разверзлися горы кругом
И рушатся неба основы.
Ломались утесы; треща,
Обломки валились в ущелья,
И тучи сухого хряща,
Как залпы из ружей, гремели.
Твердь дегтя чернее была
И вся, как мятеж, бушевала.
И на землю с неба смола
Горящим дождем упадала.
Гул разбушевавшихся вод
Вспухал, приумноженный ливнем.
Везде попа дался народ.
Спасите! кричали. Мы гибнем!
Смотрю, а вода на волнах
Выносит доспехи и трупы.
Крошилися крепости в прах,
Трещали дома, как скорлупы.
"Нет плакальщиц. В самый бы раз.
Для важности, думаю, вящей".
Как будто еще до прикрас
В напасти такой настоящей!
И только подумала, вал
Смывает нас вместе с жилищем.
Всплывает, как плот, сеновал.
На нем мы спасения ищем.
И башня не пощажена.
Гляжу, где была она, гладко.
В Арагве, меж глыбами дна,
Вся каменная ее кладка.
Мне б крикнуть, а тут напади,
На грех, на меня онеменье.
Детей прижимаю к груди
И бога молю о спасенье.
Плыву я, детей берегу,
Их черным платком накрываю.
Я к берегу На берегу
Стена из людей неживая.
Толкают обратно к реке,
А лица у них ровно деготь.
При мертвом моем языке
Чем взять их и как их растрогать?
Я в реку, а сзади совет:
"Не свертывай прочь с подорожья.
Тянись за теченьем вослед".
Так волей положено божьей.
Вдруг вижу: волна из-за скал
Мужчину выносит на стрежень.
Узнал меня муж и сказал
А голос так тих был и нежен:
"Прости меня, Мзия. Со мной
Жила ты, попреками мучась.
Ты видишь, в беде я какой.
Знай, я заслужил эту участь.
Смотри за детьми, чтоб недуг
Иль горе их как не коснулось".
Каких натерпелась я мук,
Покамест в слезах не проснулась!
Сандуа
Тебя унесло? Не спаслась?
Мзия
Нет. Всех унесло. С малышами.
Сандуа
Минуй нас несчастье и сглаз,
И смилуйся, небо, над нами.
Общий голос женщин
Идут наши богатыри.
Будь крестною сенью им, боже!
Стань, Мзия, к стене, посмотри,
Меж ними и Миндия тоже.
Где знамени ходят края,
Он месяцем всплыл светлооким.
Первая женщина
А вон и мои сыновья,
Да будет любовь моя впрок им.
Смотрите, краса на подбор.
Ужель она не защитит их?
Господь да избавит мой взор
От поисков их средь убитых!
Другая женщина
За ними и Ундруа мой,
Будь матери сердце с ним рядом.
Смотрите, каков у них строй,
Как дышит порядком и ладом!
Девушка
Будь с Тотией сердце сестры,
Не вижу в толпе его, странно…
Да вот он, съезжает с горы,
Узнала по выгибу стана.
Первая женщина
Дышать бы мне было невмочь
При взгляде на брата родного.
Я взор отвернула бы прочь
Иль стала б глядеть на другого.
Девушка
А я-то уж, Зекуа, нет.
Я брату бы славы желала
И жизни такой, что как свет
Средь темного мрака сверкала.
Первая женщина
Кому эта честь не мила?
Да речь-то ведь не о признанье.
А только, что я б не могла
На брата глядеть в испытанье.
Вторая женщина
Вот новость! А видано ль где,
Чтоб слава была без заслуги?
Общий голос
О боже, блюди их в беде!
Храни от мечей их кольчуги.
Такими назад их верни,
Какими ведешь по дороге.
И долго молились они
В тоске и сердечной тревоге.
XI
Все выстроились на горе,
Местечко избрав поровнее.
Оружие с солнцем в игре
Соперничает, пламенея.
Вниз, под гору из-под копыт
Откатываются каменья.
Сейчас тут совет закипит,
Где дать иль принять им сраженье.
Внизу ли, в долине, иль здесь,
На горных родимых отвесах.
Отряд уже спешился весь,
И руки у всех на эфесах.
На Миндию обращены
Допрашивающие взоры,
Ему ж что горох от стены,
И все тут, как по уговору.
Воины
Мы чтим всегда твой совет
И не пожалели ни разу.
Навел бы и ныне на след,
И мы подчинимся приказу.
Миндия
Что ждать от меня вам добра?
Какой я советник, вояки?
Иная была то пора,
Когда я водил вас в атаки.
Теперь мне уж не по плечу
Подумать о нашей защите.
Как вражью прогнать саранчу,
Уж лучше вы сами решите.
Я вышел принять ваш совет
И с общим противником биться.
Ведь не до скончания лет
В начальниках мне находиться.
Воины
Пусть проклят останется всяк,
Кто без твоего приказанья
Осмелится сделать хоть шаг,
Пускай и ценой испытаний.
Пусть сдохнет и пусть наперед
Подавится глиной могилы.
Миндия
Пусть не забывает и сход,
Что я соглашаюсь чрез силу.
Скажу, ибо целую сеть
Проклятий сплести вы сумели.
Так вот мой совет: запереть
Кистин в Ядовитом ущелье.
Все стали в тупик, как один.
Мелькнули смущенные лица.
Как выбором этих теснин
Мог Миндия так ошибиться?
Однако что делать? Отряд
Поклялся в слепом подчиненье
И должен теперь, рад не рад,
Последовать без рассужденья.
XII
Два дня уж как гул за горой.
Земля содрогается в гаме.
Жесток и безжалостен бой.
Сцепилися тигры со львами.
Кровавая струйка, как нить,
Спустившись до рощи, сочится.
Двоим в равновесье не быть,
Кому-нибудь да оступиться.
Кого-то несут, башлыком
Скрутив ему руки, хевсуры.
Закопчены все вшестером
От порохового окура.
Вот за гору перенесли
И наземь его опускают,
И, став от него не в дали,
Упреками вслух осыпают.
Хевсуры
