С чувством любви и благодарности
М. А. Шолохову посвящаю
Мы, правнуки безвестных бурлаков
И внуки революцию свершивших,
Нет-нет да глянем
В глубину веков
Глазами безо времени отживших.
Увидим,
Как степное солнце тонет,
Как на распутье,
Придержав коней,
Глядят богатыри из-под ладоней.
И все это во славу наших дней!
Их путь нелегок.
Враг в лицо знаком,
А в братстве жить
Еще пока что не с кем.
Отечество в опасности!
И Невский
Бьет рыцарей на озере Чудском.
Хватало нам нелегкой ратной славы,
И, чтоб сияли наши времена,
Мы шли к Бородину
Через Полтаву
И к Зимнему
Сквозь дым Бородина...
Да будет слава Родины былая
Нам год от года ближе и родней!
И Пугачев,
И Разин,
И Булавин
На гибель шли во имя наших дней.
И, словно призывая к новой битве —
Опять-таки во славу наших лет, —
Гудят полозья пушкинской кибитки,
Летящей за Радищевым вослед.
А там за ней
Сквозь горький сумрак ночи,
Сквозь бушеванье зим и вешних вод
И герценовский «Колокол» клокочет,
И Чернышевский к топору зовет.
Земля, земля!
О, сколько ты видала
Во тьме кровавых, гибельных ночей!
Скуратовых, биронов, остерманов,
Своих и чужеземных палачей!..
Но ты жила!
Пока хватало силы,
Гордясь своей нелегкою судьбой,
Ты знамя правды грозно возносила,
Не уклоняясь, принимала бой.
О, прошлое!
Как пройденное поле,
В холмах могильных, в славе и слезах...
Мы от него шагнули к новой доле
Путем,
Который Ленин указал.
Не ангелы, кому легко парить, —
В труде, в бою мы пробивались к свету.
Народу помнить это.
И поэту
О славе нашей гордо говорить.
Россию гнули.
Только не согнули.
Познав печаль и горькую тоску,
Натужно лямку бурлаки тянули
По солнечному волжскому песку.
Весенний ветер обжигал им лица.
Шли бурлаки,
Негромко говоря
О Петербурге —
Сказочной столице,
Где вышло покушенье на царя.
Болела нестерпимо грудь от груза.
И, как волы,
Тащились вдоль реки
Марийцы, украинцы, белорусы
И всех губерний русских мужики...
И где-то под Симбирском
На привале,
Под вечер у веселого костра,
Они сивухой горе заливали
И думали о доме до утра.
О, горе, неизбывная кручина!
О ней народ недаром говорит
В той похоронной песне про лучину,
Что тускло над его судьбой горит.
От Волги шел сырой, холодный воздух.
И над костром,
Пугаясь темноты,
Летели искры,
Превращаясь в звезды,
И звезды
Осыпались с высоты...
А на рассвете
По морю тумана
Шли мужики, не ведая о том,
Что подрастает мальчуган Ульянов,
Который станет Лениным потом!
Россия шла,
Сама с собою споря,
Шагая от победы до беды,
Исполненная гордости и горя,
От маленькой росинки до звезды.
Застыл орел, раскинув два крыла.
Молчит двуглавый.
И не жди ответа...
Сияют золотые эполеты
И храмов золотые купола.
Молчит орел.
Он мрачен и двулик,
Как дух и буква царского закона.
И, призванный беречь величье трона,
Он кажется незыблемо велик.
Вперил он тупо мертвые зрачки
Куда-то вдаль,
Где тускло ветер стонет,
Где в этот час
Товарища хоронят
Придавленные горем бурлаки,
Где глохнут от работы кузнецы,
Где слепнут сталевары от работы, —
Жрут до икоты,
Пьянствуют до пота
Заводчики, банкиры и купцы.
Но равнодушен стерегущий трон,
Ему подвластно многое на свете.
Он крепость Петропавловская,
Он —
Предвестник приближающейся смерти.
Он никого на свете не щадил.
Живя века
Ничтожной жизнью страха,
О, сколько он, двуглавый,
Проводил
На виселицы,
В тюрьмы
И на плаху!
И снова приговор...
А во дворе
Сырой тюрьмы
Прощально солнце светит...
Не спит Кибальчич,
Ожидая смерти.
Она придет на утренней заре.
Она придет надеждам вопреки
Исполнить волю царского закона,
Когда рассвет,
Когда с могильным стоном
Опять потянут лямку бурлаки...
Какая тишь!..
В последний раз луна
По камере скользит неторопливо...
И по-над Волгой тоже тишина.
И свет костра мигает сиротливо.
И слезы по товарищу
Слепят
Бурлацкие повыцветшие очи...
Две тишины.
Две трагедийных ночи.
Не спит Кибальчич.
Бурлаки не спят...
Скорей бы смерть!
Ее немало дней
Кибальчич ждет,
Собрав остатки силы...
Но в этот час
Он думал не о ней,
Он думал о судьбе своей России,
Он верил,
Что придет ее заря
Сквозь тюрьмы и сибирские метели,
Что бомба,
Полетевшая в царя,
Когда-нибудь своей достигнет цели...
В прощальный час,
У гробовой черты,
Изобразил он знаками скупыми
Тот двигатель,
Что в будущем подымет
Россию от росинки до звезды!
Рассветного тумана холодок
Принес в окно весенний запах луга.
С трудом проснулась сонная Калуга,
Забытый богом тихий городок.
Орет петух,
Приветствуя рассвет,
Уже вошедший в улочки кривые.
На стеклах стынут капли дождевые,
И в мокром небе голубинки нет.
Скучна не по-весеннему земля,
Привычная к труду и тяжким бедам.
На сонных клячах неторопко едут
Крестьяне на помещичьи поля.
Купцы в пролетках
Животы трясут.
Под зонтиком бредет куда-то дама.
А вон студента повели на суд
Два толстозадых заспанных жандарма.
Унылый дождик
Медленно плывет
По городу, по тротуарам скользким,
Над низким домом,
Где давно живет
Кибальчича ровесник —
Циолковский.
Он ночь не спал.
Он долго думал,
Как
Земное притяжение осилить!
Покинуть землю,
Где царят кабак,
Острог
И государь всея России.
Он думал,
Как уйти от той земли,
Где звон кандальный
Не утихнет скоро;
Где на рассвете
Гулким коридором
Кибальчича на гибель повели;
Где от надрыва гибнуть бурлакам;
Где горю вдов не ведать утешенья...
Будь проклято такое притяженье,
Связавшее Россию по рукам!
Нужда, лучина, тюрьмы и снега...
Дворцы, кареты, барские поместья...
Есть в мире две России —
Два врага.
И той, дворцовой, на земле не место.
И он пришел из глубины веков,
Семнадцатый —
Рубеж моей эпохи,
Чтобы царили не цари, не боги,
А дети прачек,
Внуки бурлаков.
Под грохотом красногвардейских залпов
Упал орел двуглавый
И ослеп...
Вся власть — народу!
Сеятелям — хлеб!
Солдатам — мир! —
Так Партия сказала.
Теперь орел не судия.
Назад
Не повернуть, не воротить былое.
Отныне судит Пролетариат
Во имя жизни — именем героев.
Отныне судят Разин, Пугачев,
Шевченко судит,
Судят Декабристы!..
И, в Партию поверив горячо,
На правый бой уходят коммунисты.
Народу сеять хлеб,
Растить сады
И домны воздымать к небесной сини,
Мечтать о том,
Чтобы поднять Россию
От маленькой росинки до звезды.
Уже рассвет. Часы идут, идут...
И снова ночь провел Ильич бессонно.
Его на хлебной бирже нынче ждут
И после — на заводе Михельсона.
Он этой ночью думал в тишине
О всех народах Родины Советов,
О всех фронтах,
О судьбах всей планеты,
О светлой человечества весне.
Он в эту ночь бессонно
Вспоминал
Полуподвальный и трущобный город,
В котором дети бродят без призора.
Но это до поры,
Он твердо знал.
Он знал,
Что голод гибелью грозит,
Что кулачье хоронит хлеб в подвалах.
Но это до поры...
И шел устало
К машине, что на холоде дрожит.
Он вспоминал, как прежде, в эту ночь,
Что есть в стране бездушные чинуши,
Что трудно Циолковскому,
Что нужно
Ему безотлагательно помочь...
Сквозь горечь бед,
Сквозь бурю и туман
Он шел к народу...
И не знал, не думал,
Что браунинг вспотел в руке Каплан,
Готовый пулю выплюнуть из дула.
Казалось, что не отвести беды,
Что пуля с ядом
Навсегда осилит,
Сразит того, кто повернул Россию
От маленькой росинки до звезды...
Но Ленин жил!
«Победа или смерть!» —
Его слова по всей земле звучали,
В них слышалась
Побед грядущих медь
Сквозь траурную музыку печали.
Сквозь виселицы, выстрелы, огни,
Сквозь тиф и голод
Партии солдаты
Несли свое бессмертье в наши дни,
Великой верой в Ленина крылаты...
Тачанки мчались, лихо грохоча...
В те дни красноармейцы доказали
При взятии Симбирска и Казани
Всю преданность идеям Ильича.
Да, Ленин жил!
Работал. Заседал.
Над Тютчевым сидел ночной порою.
И часто в снежных Горках с ребятнею
О недалеком будущем мечтал.
Но вот однажды
Лютою зимой,
В сугробах утопая по колени,
Бежали ребятишки:
— Умер Ленин!.. —
И бабы голосили:
— Боже мой!.. —
Так голосили,
Как не голосят
По умершему мужу или сыну...
У гроба Ильича стоит Россия,
Ей тяжело.
И нет пути назад.
Она
Не на прощанье с ним пришла,
Пришла к нему на вечное свиданье,
Дела России
И его дела —
Единые великие деянья!
Трепещет враг,
Когда она идет.
Ей не страшны отравленные пули...
Она встает в почетном карауле.
У вечной жизни Ленина встает!
Она встает прямая, как свеча,
Чтоб юноша
Под нашим красным флагом,
Родившийся в день смерти Ильича,
Тот флаг вознес
Над рухнувшим рейхстагом!
Нам жить
И множить Партии ряды,
Чтоб вечно имя Ленина сияло,
Чтобы Россия солнечно стояла
От маленькой росинки до звезды!
Гудели шахты,
Строились заводы,
И Днепрогэса ширились огни...
Гремели первых пятилеток годы,
Что годам Революции сродни.
Был труд как битва за родную власть.
Шла молодость неудержимой лавой,
И комсомола Ленинского слава
На берегах Амура поднялась...
Год тридцать пятый,
Циолковский плох.
(Что делать: старость, говорят, не радость.)
Он слабо видит.
Он совсем оглох.
Но он спокоен: сделал все, что надо,
И не обидно, если смерть придет...
Он думает о жизни,
Словно знает,
Что первый космонавт уже растет
И к потолку ручонки поднимает...
Что значит смерть,
Коль все свои труды
Он завещал, как сердце повелело,
Советской власти,
Что поднять сумела
Россию от росинки до звезды!
В мерцанье преждевременных седин
Шли коммунисты на огонь обрезов,
От поступи их
Плавилось железо
И реки
Замирали у плотин.
Новокузнецк, Магнитка, Запорожье,
Гиганта «Уралмаша» корпуса,
И города, одетые в леса,
И жаворонок над колхозной рожью —
Все это было славой поколенья!
Вчерашний день угрюмо догорал,
Напрасно говорили: «Умер Ленин».
Нет, Ленин никогда не умирал!
Жил,
Не застывший в бронзе и граните,
Познал победы нашей торжество,
Когда убрался Троцкий за границу,
Приговоренный именем его!..
Жил!
И шагал по всей земле открыто,
Как прежде, не склоняя головы.
Повсюду был —
В спокойствии Москвы,
И в грохоте далекого Мадрида...
Он с нами шел,
О каждом беспокоясь,
Прпчастен к жизни и судьбе любой.
С папанинцами уходил на полюс,
С донецкими шахтерами — в забой.
Он далеко глядел в родные дали,
Такой знакомый и понятный всем.
И в Ленина
По-прежнему стреляли
Мерзавцы всех калибров и систем!
Когда рождались фабрики, заводы
И все сильней огонь сердец горел,
Кто знал,
Что коммунистов в эти годы
Бросали в тюрьмы, гнали на расстрел!
Мы не забыли тех, кто бил сплеча,
Кто шел средь нас,
Для нас же ямы вырыв.
И не от их ли пули
Рухнул Киров,
Поистине наследник Ильича?..
И разве мог подозревать народ,
Что, в подлинных стреляя коммунистов,
Забыв, что час возмездия придет,
Стреляли в Ильича
Авантюристы!
А Ленин жил.
И Партия жила.
Они в своем бессмертии едины,
Они свободны и непобедимы,
Какая бы гроза на них ни шла!..
Не ожидала мирная страна,
Уставшая от грохота сражений,
Что вновь ворвется в жизнь ее война
Печальным громом первых поражений.
Ревел фугас над Волгой и Невой,
Гремел чужих сапог тяжелый топот.
Был враг силен.
Недаром на него
Работала согбенная Европа.
Но он забыл
О том, что мы сильны,
Что нас нельзя унизить и осилить,
Что тысячестолетняя Россия
Давно закалена огнем войны,
Что не затмят, не скроют клубы дыма
Те солнечные зори Октября,
Что правда Ильича непобедима, —
Враг позабыл,
И, прямо скажем, зря!..
За Родину!..
Под смертоносным свистом
Со всех концов моей родной страны
Шагали интернационалисты,
Отечества и Партии сыны.
За Родину!..
Слова вмещали эти
Не только горе близких и родных,
А боль всех угнетенных на планете.
Мы в битву шли, освобождая их.
За Родину!..
И мы отмстить смогли
За кровь родных,
За пепел Освенцимов,
За Бабий Яр в масштабе всей земли,
За небо, почерневшее от дыма,
И победили!..
Горечи потерь
Не вычеркнуть из памяти вовеки.
Покамест живы облака и реки,
Нам помнить их,
Как помним их теперь.
Прислушайся к земле своей,
Спроси,
О чем она и по сей час вздыхает?..
Знать, слезы матерей не высыхают
Еще с времен Батыя на Руси.
О, матери!
Черны поля войны,
Где ваши дети и мужья уснули.
Они за ваши слезы шли под пули,
А слезы, как и прежде, солоны.
О, матери!
Поверьте сыновьям,
Мы не дадим дорогу новым бедам,
Тому порукой память о победах
И Родина, завещанная нам.
Мы победили!..
Ну, а как же там
Невинно оклеветанные жили,
Когда их от народа отрешили,
Пустили ложь за ними по пятам,
Когда глаза бедой опалены,
Когда над головою солнца нету,
Когда на письма
Ни строки ответа
От матери,
От друга,
От жены?!
Что мужество!
Оно само собою
Прийти к советским людям не могло,
Оно росло в труде,
От боя к бою
И здесь, в тайге, по-прежнему росло!
То мужество,
Что им давало силу,
Когда от стужи лопался металл,
Работать на Советскую Россию,
А не на тех, кто их оклеветал.
О, сколько горьких песен было спето!
О, сколько видеть довелось смертей!
Но был их труд
Работой на Победу
Во имя жизни ленинских идей!
Пусть на фронтах они не воевали,
Но под руками их
Во тьме глухой
Во имя жизни
Города вставали,
Заводы поднимались над тайгой.
Когда над ними коршуны кружили
И каркало, слетаясь, воронье,
Они не миской супа были живы,
А верою в Отечество свое, —
Сродни солдатам,
Что лежат в могиле,
Сродни солдатам,
Что в Берлин вошли,
Сродни всем тем,
Что грудью заслонили
Святую гордость ленинской земли.
Им орденов с медалями не надо,
К чему им запоздалые цветы!
Была бы только Родина в награду —
От солнечной росинки до звезды!
Седые коммунисты тех годов,
Они о снисхожденье не просили,
Из темноты колымских холодов
Вернуло их бессмертие России.
Бессмертие,
Которое они
На баррикадах, в битвах утверждали...
Их
Партия вернула в наши дни
Тому, кому они принадлежали!..
Их не сгубили реки грязной лжи
И лагеря, где псы да ветры лают.
Вернулись,
Потому что Ленин жив!..
...А в Ленина по-прежнему стреляют.
По-прежнему грозят войной,
Крича,
Победы наши грязью обливая,
Но мы на страже,
Мы не забываем,
Где спят и видят гибель Ильича!..
Пусть помнит враг
О том, что мы сильны,
Что нас нельзя унизить и осилить,
Что тысячестолетняя Россия,
Как прежде, отразит огонь войны!..
И горько знать о том, что в наши дни
Стреляют в Ильича порою мглистой
Догматики
И ревизионисты,
Доподлинным предателям сродни.
Дела их плохи.
Но они хитры:
Чтоб верили мы в их непогрешимость,
Они готовы Ленина, как ширму,
Использовать
Для пакостной игры.
Как Троцкий
После смерти Ильича,
Когда ему бывало очень худо,
О том, что верен Ленину,
Кричал —
Апостольского облика Иуда.
Но Троцкие живучи.
Видно, им
Не нравится,
Что Ленин нас, как прежде,
Ведет к свершеньям новым и надеждам
И остается истинно живым.
Таким, как есть, —
Без лака, без прикрас,
С врагами крут,
С друзьями добр и светел,
И рвет хитросплетений вражьих сети.
И в путь зовет,
И охраняет нас...
И как обидно,
Что у нас порой
Есть те, кто ищут славу за кордоном
И, хитрой ослепленные игрой,
Наш слух терзают
Шепоточком вздорным,
Что некие юнцы, разинув рты,
Шутя уходят на пути кривые,
Как будто им плевать на всю Россию,
Россию от росинки до звезды!
Страна Советов, Родина моя!
У щедрости твоей предела нету.
К тебе идут со всех концов планеты
Все новые и новые друзья.
Как на Руси издревле повелось,
Ты делишься с друзьями хлебом-солью.
И празднично,
И солнечно насквозь,
И разнолико у тебя застолье.
Пусть нам порой бывает нелегко,
Но мы с прямой дороги не собьемся!
Клянемся
Смертью волжских бурлаков
И жизнью Революции
Клянемся!..
И выстрелы врагов мы отведем.
Вы слышите, товарищ Ленин, верьте!
Стреляют!
Значит, правильно идем,
Своей дорогой —
В Коммунизм,
В Бессмертье!
Мы оставляем светлые следы,
Чтоб помнили и знали наши дети
Великий путь Отечества,
Что светит
От солнечной росинки
До звезды!
1963
