ВОСПОМИНАНИЕ ОБ ОДЕССЕ
Я жил тогда в Одессе пыльной…
А. Пушкин
…Когда бы не Елена,
Что Троя вам, ахейские мужи?!
О. Мандельштам
Научили пилить на скрипочке,
Что ж – пили! Опер Сема кричит:
– Спасибочки!
– Словно:
– Пли!
Опер Сема гуляет с дамою,
Весел, пьян.
Что мы скажем про даму данную?
Не фонтан!
Синий бантик на рыжем хвостике –
Высший шик!
Впрочем, я при Давиде Ойстрахе
Тоже – пшик.
Но под Ойстраха – непростительно
Пить портвейн.
Так что в мире все относительно,
Прав Эйнштейн!
Все накручено в нашей участи –
Радость, боль.
Ля-диез, это ж тоже, в сущности,
Си-бемоль!
Сколько выдано-перевыдано,
Через край!
Сколько видано-перевидано,
Ад и рай!..
Так давайте ж,
Любовь Давыдовна,
Начинайте, Любовь Давыдовна,
Ваше слово, Любовь Давыдовна
Раз – цвай – драй!..
Над шалманом тоска и запахи,
Сгинь, душа!
Хорошо, хоть не как на Западе,
В полночь – ша!
В полночь можно хватить по маленькой,
Боже ж мой!
Снять штиблеты, напялить валенки
И – домой!..
Я иду домой. Я очень устал и хочу спать. Говорят, что когда людям по ночам снится, что они летают – это значит, что они растут. Мне много лет, но едва ли не каждую ночь мне снится, что я летаю.
…Мои стрекозиные крылья
Под ветром трепещут едва.
И сосен зеленые клинья
Шумят подо мной, как трава.
А дальше – Таласса, Таласса! –
Вселенной волшебная стать!
Я мальчик из третьего класса,
Но как я умею летать!
Смотрите – Лечу: словно в сказке,
Лечу, сквозь предутренний дым,
Над лодками в пестрой оснастке,
Над городом вечно-седым,
Над пылью автобусных станций –
И в край приснопамятный тот,[25]
Где снова ахейские старцы
Ладьи снаряжают в поход.
Чужое и глупое горе
Велит им на Трою грести.
А мне – За Эгейское море,
А мне еще дальше расти!
Я вырасту смелым, и сильным
И мир, как подарок, приму.
И девочка
С бантиком синим
Прижмется к плечу моему.
И снова в разрушенной Трое
– Елена! – Труба возвестит.
И снова…
…На углу Садовой какие-то трое остановили Меня. Они сбили с меня шапку, засмеялись и спросили:
– Ты еще не в Израиле, старый хрен?!
– Ну, что вы, что вы?! Я дома. Я – пока – дома. Я еще летаю во сне. Я еще расту!..
ВАЛЬС ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ИЛИ РАЗМЫШЛЕНИЕ О ТОМ, КАК ПИТЬ НА ТРОИХ
Песня написана до нового повышения цен на алкогольные напитки.
Не квасом земля полита.
В каких не пытай краях:
Пол-литра – всегда пол-литра,
И стоит везде Трояк!
Поменьше иль чуть побольше –
Копейки, какой рожон?!
А вот разделить по-Божьи –
Тут очень расчет нужон!
Один – размечает тонко.
Другой – на глазок берет.
А ежели кто без толка,
Всегда норовит – Вперед!
Оплаченный процент отпит
И – Вася, гуляй, беда!
Но тот, кто имеет опыт,
Тот крайним стоит всегда.
Он – зная свою отметку –
Не пялит зазря лицо.
А выпьет он под конфетку,
А чаще – под сукнецо.
Но выпьет зато со смаком,
Издаст подходящий стон,
И даже покажет знаком,
Что выпил со смаком он!
И – первому – по затылку,
Он двинет, шутя, пинка.
А после Он сдаст бутылку
И примет еще пивка.
И где-нибудь, среди досок,
Блаженный приляжет он.
Поскольку – Культурный досуг
Включает здоровый сон.
Он спит. А над ним планеты –
Немеркнущий звездный тир.
Он спит. А его полпреды
Варганят войну и мир.
По всем уголкам планеты,
По миру, что сном объят,
Развозят Его газеты,
Где славу Ему трубят!
И грозную славу эту
Признали со всех сторон!
Он всех призовет к ответу,
Как только проспится Он!
Куется Ему награда.
Готовит харчи Нарпит.
Не тревожьте его! Не надо!
Пускай человек поспит!…
Корабль готовится в отплытие.
Но плыть на нем – Сойти с ума!
Его оснастку, как наитие,
Разрушат первые шторма.
И равнодушно ветры жаркие,
Не оценив его дебют,
Когда-нибудь останки жалкие
К чужому берегу прибьют!
Но вновь гуляют кружки пенные,
И храбро пьют: За край земли!
И корабельщики степенные
В дорогу ладят корабли.
…Вот он стоит, Красавец писанный!
Готовый вновь нести свой крест.
Уже и названный. И признанный.
Внесенный в Ллойдовский реестр.
И я – с причала – полон нежности,
Машу рукою кораблю.
Позорным страхом безнадежности
Я путь его не оскорблю.
Пусть он услышит громы вечные,
Пусть он узнает Счастье – быть.
И все шепчу я строки вещие:
– Плывем… Плывем!
Куда ж нам плыть?!..
Мы ждем и ждем гостей нежданных,
И в ожиданьи Ни гу-гу!
И все сидим на чемоданах,
Как на последнем берегу.
И что нам малые утраты
На этом горьком рубеже,
Когда обрублены канаты
И сходни убраны уже?
И где-то бродит в дальних странах
Чужою ставшая строка.
А мы сидим на чемоданах
И ждем проклятого звонка.
И нас чужие дни рожденья
Кропят соленою росой,
У этой Зоны отчужденья,
Над этой Взлетной полосой!
Прими нас, Господи, незванных,
И силой духа укрепи!
Но мы сидим на чемоданах,
Как пес дворовый на цепи!
Как раб, откупленный на волю
Уже не может без оков,
И все сидим и внемлем вволю,
Не слышим тихих Божьих слов.
Ну, что же нам теперь осталось?
Строка газетного листа?
О, время осени, о, старость,
Как ты тщеславна и пуста.
И нет ни мрака, ни прозренья,
И ты не жив и не убит.
И только рад, что есть – прозренье,
Надежный лекарь всех обид.
…И благодарного народа
Он слышит голос: «Мы пришли
Сказать: где Сталин, там свобода,
Мир и величие земли!»
А. Ахматова. «Слава миру» 1950 г.
Ей страшно. И душно. И хочется лечь.
Ей с каждой секундой ясней,
Что это не совесть, а русская речь
Сегодня глумится над Ней!
И все-таки надо писать эпилог,
Хоть ломит от боли висок,
Хоть каждая строчка, и слово, и слог
Скрипит на зубах, как песок.
…Скрипели слова, как песок на зубах,
И вдруг – расплывались в пятно.
Белели слова, как предсмертный рубеж
Белеет во мгле полотно.
…По белому снегу вели на расстрел
Над берегом белой реки,
И сын Ее вслед уходившим смотрел
И ждал – этой самой строки!
Торчала строка, как сухое жнивье,
Шуршала опавшей листвой.
Но Ангел стоял за плечом у Нее
И скорбно кивал головой.
…Странник идет, опираясь на посох,
Мне непременно вспомнишься ты!
В. Ходасевич
УПРАЖНЕНИЕ ДЛЯ ПРАВОЙ И ЛЕВОЙ РУКИ
1. ДЛЯ ПРАВОЙ РУКИ
MODERATO
В этом мире Великого Множества
Рождество зажигает звезду.
Только мне, почему-то, не можется,
Все мне колется что-то и ежится,
И никак я себя не найду.
И немея от вздорного бешенства,
Я гляжу на чужое житье,
И полосками паспорта беженца
Перекрещено сердце мое!..
Подевались куда-то сны,
Лишь вплывает в ночную лень
Тень От той золотой сосны,
Что припас я про черный день!
Какие нас ветры сюда занесли,
Какая попутала бестия?!
Шел крымский татарин По рю Риволи,
Читая газету «Известия»!
…Там спина к спине, у грота, Отражаем мы врага!
Джек Лондон
Бились стрелки часов на слепой стене,
Рвался – к сумеркам – белый свет.
Но, как в старой песне: Спина к спине
Мы стояли – и ваших нет!
Мы доподлинно знали –
В какие дни Нам – напасти, а им – почет,
Ибо, мы – были мы, А они – они,
А другие – так те не в счет!
И когда нам на головы шквал атак
(То с похмелья, а то спьяна),
Мы опять-таки знали: За что и как,
И прикрыта была спина.
Ну, а здесь, Среди пламенной этой тьмы,
Где и тени живут в тени,
Мы порою теряемся: Где же мы?
И с какой стороны – они?
И кому подслащенной пилюли срам,
А кому – поминальный звон?
И стоим мы, Открытые всем ветрам
С четырех, так сказать, сторон!
