Эллада – см. Гела.
Эллены – греки; от Эллина, мифического родоначальника греческого народа (гр. миф.); см. Гела.
Эол – повелитель ветров (гр. миф.); иносказательно: ветер; эолова арфа – струнный инструмент, звучащий от дуновения ветра.
Эреб (Эрев) – сын Хаоса и брат Ночи; олицетворение одного из начал мира – вечного мрака (гр. миф.).
Эриннии – богини мщения, живущие в Аиде; они жестоко преследуют клятвопреступления, нарушение законов гостеприимства и в особенности убийство (гр. миф.). В Аттике Эриннии назывались Эвменидами.
Эрот – бог любви (гр. миф.).
Эфир – олицетворение верхнего, лучезарного слоя воздуха, считавшегося местопребыванием Зевса; позднее – некая чистая и божественная стихия, более тонкая и подвижная, чем воздух, из которой произошли солнце и звезды и где живут боги; Эфир – одно из основных начал мироздания (гр. миф.).
Юнона – супруга Юпитера, покровительница брака и семейного очага (рим. миф.).
Ярый (бой) – огненный, пылкий, неудержный, сердитый, злой, лютый, жестокий, рьяный.
Ясмин – жасмин.
Вольный перевод элегии «Еlegy written in a Countrу Сhurchyard» («Элегия, написанная на сельском кладбище») английского поэта-сентименталиста Томаса Грея (1716–1771). Эту элегию (1802) Жуковский считал началом своей поэтической деятельности и в 1839 году еще раз перевел ее. До нас дошла семейная легенда, в которой рассказывается, что перевод был сделан поэтом на холме в селе Мишенском, на родине поэта (близ города Белева Тульской губернии). Биограф Жуковского К. Зейдлиц писал: «Этот холм сохранил название Греева элегия». Сам Жуковский в одном из писем сообщал из Швейцарии: «Хочу у подошвы швейцарских гор посидеть на том низком холмике, на коем стоял наш Мишенский дом с своею смиренной церковью, на коем началась моя поэзия Греевой элегией». Жуковский отступил в переводе от подлинника и внес чувствительные, меланхолические ноты. Элегия посвящалась товарищу Жуковского по Благородному пансиону при Московском университете и «Дружескому литературному обществу» Андрею Ивановичу Тургеневу.
Лишь слышится вдали рогов унылый звон. – «В Англии привязывают колокольчики к рогам баранов и коров» (примеч. В. А. Жуковского).
Лишь дикая сова… – Сова, как ночная птица, считалась стражем покоя мертвых и была также олицетворением мудрости.
На всех ярится смерть… – Мысль об одинаковой доле людей перед лицом смерти характерна для раннего Жуковского.
Гампден надменный – Джон Гампден (Гемпден; 1594–1643), крупный английский землевладелец, посчитавший незаконной небольшую корабельную подать, востребованную королем, и отказавшийся уплатить ее; сыграл активную роль на первых этапах Английской буржуазной революции XVII века.
Иль кровию граждан Кромвель необагренный… – Оливер Кромвель (1599–1658) – вождь Английской революции XVII века. Жуковский ошибался в его характеристике: Кромвель сурово расправлялся с демократическими элементами, подавил восстания в Ирландии и Шотландии.
Или Мильтон немой, без славы скрытый в прах. – Имеется в виду Джон Мильтон (1608–1674), английский поэт, публицист и политический деятель, перу которого принадлежат поэмы «Потерянный рай», «Возвращенный рай», а также памфлеты в защиту республики. Возможно, Жуковский ошибся: Мильтон был слеп, а не нем. Но более вероятно другое: Мильтон был активным участником английской революции, а после восстановления монархии Стюартов (1660) публицистическая деятельность стала для него невозможной. Умер Мильтон гонимым, в безвестности и в бедности.
Уже в ранние годы у Жуковского сложилась целая философия дружбы. Это чувство он считал наиважнейшим и самым возвышенным. 27 февраля 1806 года он выступил в «Дружеском литературном обществе» с речью «О дружбе», где утверждал: «Любовь – которую не сравню с дружбой, – любовь страсть сильная, пламенная – должна неоспоримо уступить ей». «Дружба, – полагал поэт, – не боится ни злобы, ни предрассудков, никакая сила не может разлучить сердец, соединенных самой природой, ни море шумящее, ни степи непроходимые, ни гонения оскорбленного рока, – дружба и под кровом сельским все та же чистая божественная дружба, утешительница добродетельных, гений-хранитель тружеников мира. Пифагор в разговоре о дружбе сказал: Я не один, когда со мною друг мой, однако ж нас не двое, – сильное, много значащее изречение, достойное великого философа, который произнес его». В письме к А. И. Тургеневу (брат товарища Жуковского – Александр Иванович Тургенев) от 8 января 1806 года Жуковский обращался: «Ах, брат, нам надобно жить… возвышенным образом; но я один ничего не сделаю: мне необходима подпора. Я найду ее в дружбе, и в твоей дружбе… Ты должен быть согревателем моей души». Культ дружбы, утверждаемый Жуковским, сыграл большую роль в бытовом и литературном общениях того времени. Известно, сколь сплачивала дружба лицеистов, арзамасцев, а впоследствии пушкинский круг писателей, куда входил и Жуковский.
По словам биографа поэта К. Зейдлица, «одно из лучших его описаний вечерней красоты природы села Мишенского». В стихотворении поэт вспоминает о друзьях своей юности, принадлежавших, как и он, к «Дружескому литературному обществу».
Строфы 6–8 (от стиха «Уж вечер… облаков померкнули края…» и кончая стихом «И гибкой ивы трепетанье!») использованы П. И. Чайковским в опере «Пиковая дама» для дуэта Лизы и Полины.
Один – минутный цвет – почил, и непробудно… – Речь идет об Андрее Ивановиче Тургеневе, умершем в 1803 году.
Другой… о Небо правосудно!.. – С. Е. Родзянко (1782–1808), вскоре после окончания университетского Благородного пансиона сошедший с ума.
(«Мой друг, хранитель-ангел мой…»). В первопечатном тексте стихотворение имело подзаголовок «На голос: Je t’aime tant, je t’aime tant…» («Я так люблю тебя, так люблю тебя…»). Эта популярная в конце XVIII – начале XIX века песня принадлежала французскому поэту, драматургу и политическому деятелю Ф. Фабру д’Эглантину (1750–1794). Стихотворение Жуковского – переложение этой песни.
Вольный перевод стихотворения «Der Pilgrim» («Странник») немецкого поэта Фридриха Шиллера (1759–1805).
Перевод с добавлением отсутствующей в подлиннике последней строфы популярного в то время в России романса «L’arabe au tombeau dе son coursier» («Араб на могиле своего скакуна»), принадлежащего французскому поэту-классицисту Шарлю Мильвуа (1782–1816). Примененный Жуковским размер впоследствии был использован Пушкиным («Подражания Корану», IX) и Лермонтовым («Три пальмы») с сокращением каждой строфы на два последних стиха.
Перевод немецкой песни неизвестного автора. Предположительно относится к М. А. Протасовой.
Перевод (с небольшими отступлениями) стихотворения Ф. Шиллера «Sehnsucht» («Томление»). Страстное ожидание чуда, устремленность к неведомому, но прекрасному идеалу выражает пафос поэзии Жуковского. Он свойствен и его жизненной философии. Понимая, например, что надежда на брак с М. А. Протасовой не сбылась, Жуковский пишет 5 мая 1814 года А. Л. Киреевской: «Теперешнее мое бытие для меня так тяжело, как самое ужасное бедствие. Для меня было бы самым величайшим наслаждением попасть в горячку, в чахотку или что-нибудь подобное и увидеть вдруг вблизи прелестный край чудес».
Романс вызвал высокую оценку К. Н. Батюшкова и отразился в стихотворении юного Пушкина «Певец». В. Г. Белинский отнес «Певца» к «лучшим» и «самым характеристическим» произведениям Жуковского.
Он дружбу пел, дав другу нежну руку… – Речь идет об А. И. Тургеневе (см. коммент. к стихотворению «Сельское кладбище»).
Он пел любовь… – Имеется в виду любовная лирика Жуковского, адресованная М. А. Протасовой.
На стихи «Певца» написаны романсы М. И. Глинки и А. Н. Верстовского.
В первой публикации (журнал «Вестник Европы», 1812, № 23 и 24, декабрь) опубликовано с подзаголовком: «Писано после отдачи Москвы перед сражением при Тарутине». Жуковский находился тогда в московском ополчении. Ко второму – отдельному – изданию «Певца» (1813) Жуковский и его друг, карамзинист Д. В. Дашков (1789–1839), сделали примечания, которые частично используются с указанием в скобках – (примеч.).
