Александр Чавчавадзе - Грузинские романтики

Напрасно зовешь меня, путник, с собой в долину.
Я землю свою, родной свой край не покину.

Что край тебе этот — горы, пропасти, кручи?
Что край тебе этот — простор туманов холодных,
Где солнце бессильно рассеять мглистые тучи,
Где рощ кудрявых не видно на склонах бесплодных?
Утесов толпа, тебя обступая, теснится,
И ты меж утесов томишься одна, как в темнице.
А там твой взор насладился бы светлым простором
Зеленых долин, что цветов покрыты узором.
Там солнце в волнах омывается с каждым восходом,
И море и берег, слиясь в кругозоре бескрайном,
Беседу, мнится, ведут на наречии тайном.
И теплый ветер по синим проносится водам;
Легко тебе было б дышать под тем небосводом.

Что, путник, мне солнце ваше, и светлые волны,
И воздух ласкающий ваш, ароматами полный?
И ветер морской мне навеет ли теплую негу.
Коль буду вдали от гор, от чистого снега?
Взгляни, как играют вершины в искрах несметных,
Блистают державным венцом из камней самоцветных.
Дороже любимые горы мне долов зеленых,
И ветров, над морем веющих, благовонных,
И светлого неба, и волн, лучами согретых,
И звезд, и луны, и лугов, цветами одетых.

Дворец большой я над морем воздвиг на утесе.
Оазис цветов живительной сенью разросся.
Волна, шелестя и зыблясь, бежит у подножья,
Под шелест ее дремала б ты сладко на ложе,
Когда бы царицей дворца и супругой была мне,
Жемчужиной, что не затмят самоцветные камни.

Простая лачуга милее мне, чем палаты,
Чем в ваших садах роскошных цветов ароматы.
До смерти страну свою не покину родную,
Под этим утесом себе могилу найду я.

Твой взор насладился б изменчивым морем впервые:
То яростно гребни оно вздымает седые,
То мирно у берега спит в ночном обаянье,
И звезд и луны на волнах не колеблет сиянья,
И, в теплой мгле расстилаясь дорогою млечной,
Расплавленным блещет сребром в дали бесконечной;
А днем корабли в синеве парусами белеют
И гордо их крылья, над морем простертые, реют.
Просторные строим в нашем краю города мы —
Палаты, дворцы высокие, пышные храмы.
Ты зрелища в жизни своей не видала чудесней,
Там сердце твое усладили бы игры и песни.

Взгляни на вершину, едва доступную взору:
Когда восхожу я на эту высокую гору,
Вся Грузия, вижу, лежит вдали предо мною,
Какая природа, отрадою дышит какою!
Гляжу на лучами разубранный край наш безбрежный,
Иверия, мнится, в красе возрождается прежней.
Кахетию и Карталинию взгляд мой единый
Окинет, а там Имеретии видит долины.
Гляжу, как мирно трудятся все, и легко мне,
Но сердце убитое стонет, как прошлое вспомню.
В чем радость найду вдали от родимых селений,
Коль в храме нашем я пасть не смогу на колени,
В слезах перед девой святой не утишу тревогу,
И сердце за край наш родной не помолится богу,
И крепость Тамары на той не увижу вершине,
И образ ее, что в соборе хранится поныне.
Мне музыка ваша и песни тронут ли душу,
Когда не услышу напева свирели пастушьей?
Взгляни на родник, что брызжет с вершины скалистой
И в темную бездну росой уносится чистой,
Как будто сыплет Господь жемчуга с небосвода…
Стократ мне милей он, чем моря неверные воды.

Народ просвещенный и мудрый увидишь в краю том.
В великой стране, что искусству служит приютом.
Лишенный света, твой разум в глуши закоснеет.
Лишь там божественный луч твою душу согреет.

Отец мой на горы поднялся из дольнего края,
Дитя этих гор, у груди их с рожденья росла я,
Родным моим знанья на долю досталося мало,
Но речь их простая глубоко мне в душу запала;
Немного познаний отец мне оставил в наследство,
А мать напоила ученьем божественным с детства:
Долг женщины — верной стезей идти без упрека,
Спокойствие сердца хранить, не ведать порока,
Жить в братстве с крестьянами, близкой быть горести вдовьей,
Чтить землю родную, беречь очаг свой с любовью,
Покорной во всем старикам, что в трудах поседели,
И в памяти сладкий лелеять язык Руставели.
Научена этому я, чего же мне боле?
В иную страну не мани меня лучшею долей.
Как горный цветок, с землею расставшись своею,
Печальною гостьей я в чуждом краю захирею.

Тебя повстречал я случайно дорогою этой,
Но близость милой мой взор услаждают приметы.
Вдали от тебя бороться с горем нет силы,
И мысль о разлуке зияет разверстой могилой.

Ты думаешь так, но недолго печалиться будешь.
Покинешь горы, в долине меня позабудешь.
А я… но полно… прощай… будь счастлив с другою.
Меня же, как брат сестру, вспоминай лишь порою.

О, скажи мне, открой мне, Колхида,
Как могла быть людьми ты забыта?
Не тебя ль псалмопевцы воспели?
Плыл Язон за руном не к тебе ли?
Дикой прелестью и красотою
Кто, Колхида, сравнится с тобою?
Как могло твое славное имя
Быть забыто сынами твоими?

Волны Понта тебя омывают.
Небеса синевою блистают.
От земли до краев небосклона
Гор твоих огневая корона,
Как сиянье, встает над тобою.
Фазис бьет златоносной струею.
Ты на лоне цветущем лелеешь
Дочерей несравненных Медеи.
О руно золотое, Колхида —
Иверийцев краса и защита,
Как могло твое славное имя
Быть забыто сынами твоими?