Александр Борисевич - Моя лирика. Годы летят…

Смотрю на тебя, через мутные стёкла:
Ты вместо развалин, красавцем, встаёшь.
Десятки квартир, ты и вправду хорош!
И всем улыбаются новые окна.

А помню, недавно, огромная стройка,
Упорные битвы за новый этаж!..
И все говорили, что дом этот наш!
Молодым, старикам —
квартир же вон, столько!..

И вот твои окна огнями сияют.
Жильцы занимают квартиры свои…
Начальство, чиновники, воры — увы!..
И смотрят на всех, и того же желают!

Была гроза и море жило:
Волна летала за волной,
И на песок береговой
С глубины живность выносило.

Но улеглось под утро море.
И солнце, ласковым лучом,
Вчерашний растворяло сон.
И миром затмевалось горе.

Лишь на песке, уже недвижно,
Блистая тёртой чешуёй,
Дельфин лежал, полуживой.
Смотрел на скалы ненавистно.

Сочилась кровь с огромной раны.
И смерть в объятия звала.
Но верил он — судьба могла
Ему помочь!
Что бы ни скалы!

А стихия! Родное море!
Всего на миг!
Всего лишь — миг!
Ему расправило плавник…
И мёртвым лёг бы на дно, вскоре.

Конец недели. Ночь. Бульвары.
И только молодые пары
Свиданье меряют ходьбой,
Шум, увлекая за собой.

А люд гудит. Огни мерцают,
Как будто бы напоминают,
Что жизнь идёт: хоть днём, во сне…
Лишь молодые то — не все!..

Ещё вчера вокруг белело.
И хлопьями пушистый снег
Просторы покрывал всецело.

«Вот» — думал я:
«Установилось.
Зима — хозяйкою вошла!
Да, видно — рано. Не случилось».

Сегодня лужи, грязь чернеет.
И снова осень за окном.
И день осенний серо тлеет…

Вой ветра, тучи над рекою
И солнца нет — оно во тьме…
«Вот всё, что здесь на высоте,
На данный миг, ещё со мною…»

Бессильно руки опустились.
Туманный, непонятный взгляд
Блуждал куда-то, наугад…
И мысли судорожно бились.

«Нас разлучили… Что осталось?
Воспоминаний тяжкий груз?
А, что мой путь, когда он пуст?!
И даже солнце испугалось!

Скала, ты помнишь эти ночи?
Когда на лодке, в тишине
Я грёб, чтоб в звёздной вышине
Опять увидеть эти очи!

Чтоб руки целовать несмело…
О, Господи! Я жил тогда!
Я всё терпел! Знал навсегда
Гореть любви. И сердце пело!..

Пусть я — монах. И что не смею,
Простою жизнью век свой жить?
Я — человек! И не любить,
Тем более: я — не умею!

Она — цыганка, ну и что же?
Что в том плохого, объясни?
Мы наши чувства берегли!
Скажи мне:
Чем мы хуже, Боже?»

Лишь тишина, ответом грозно
Царила тут, на высоте…
«Не буду жить я в пустоте!
Без чувств, как тень?!..
Нет! Не возможно!..

Скала прими навечно тело.
Была началом — будь концом!
Век прожит! Я стою лицом…»
Паденье вниз…
Душа взлетела…

Века прошли, и срыли мглою
Героев наших имена
Но верят все: любовь была!
Монах.
Скала.
Там за рекою…

Вы говорите: я не исправим!
Что я охвачен веяньем дурным!
И жизнь моя летит бесцельно.
А всё во мне: скучно и хмельно.

Что виноват. И вас я заманил.
И то, что время ваше погубил…
В конце концов — всё основное!..
Что не любил. Что стал изгоем…

А я молчу: мне суждено молчать!
Не оправдаться и не закричать!
Лишь взгляд мой скажет: «Помогите!»,
И шепчут губы вам: «Простите!».

Ну как себя мне отругать?
И как себя мне наказать
За то, что молодость шальная
В моей душе горит, живая!

И я ни как, своей душе,
Не изменю! Я, как и все!
Живу одним мгновеньем жизни.
Ему дарю себя и мысли!

Да, пусть я — плут! Неисправим!
И пусть я многими любим.
Их, заставляя верить в чудо.
В то, что придёт из неоткуда…

И мне от ласки женской млеть,
И в баре до утра гудеть…
Да, я такой! Простите, люди!
Да, ничего с меня не будет!..

Я не привык быть дополненьем!
Не наделён я тем терпеньем,
Чтобы сидеть и молча ждать,
Что может ты, придёшь опять!..

Я знаю: в жизни есть проблемы!
Что заняты, конечно, все мы!..
Но можно час, один, найти,
Чтоб просто так, ко мне зайти?

Зайти, чтоб быть со мною, рядом!
Помочь душой и даже — взглядом…
Ведь вместе легче! Ты пойми!
Вот ночь. Ты не пришла,… увы!

Олеся, что ж ты натворила?!
Ты мою голову склонила
К своим коленям… Я — твой раб!
Твой верноподданный арап.

Прости меня, что мои цели
Твоей души не отогрели…
Но если ты, своей волной,
Нахлынешь:
быть мне век с тобой!

Ох, если б не моя головка,
А то с утра, мне так неловко!..
Всё тарахтит и тарахтит,
Как цех штамповочный гремит!

Я пил вчера вино и пиво,
Пока стоял не очень криво…
Теперь же, с чайником хожу.
Головку глажу и молчу…

Опять душа чего-то просит,
Опять ей мало жить в быту,
И руку судорожно водит
По мято-блеклому листу.

Чего же ты опять терзаешь,
По жизни вялого меня?
Ведь ты же помнишь, ты же знаешь,
В моём аду — не до тебя!

И свежий ток стихотворений,
Никто, всем сердцем, не поймёт!..
За что же мне, твой светлый гений,
Когда его — никто не ждёт?

Любви запоздалой, осенняя грусть,
Мне грудь прожигает, туманится разум.
Но дело не в том, что всю ночь не уснуть,
А в том, что мечта умирает не сразу!

Так что же ищу в наслоении дней,
Чего же хочу в этой жизни пустынной?
Ведь было же всё?! Да, свобода — милей!..
Я выбрал тогда, ну а стала — рутиной.

Прошедшее — дымка, её не поймать!
И так же вернуть, эти дни, бесполезно!
Да только, вот как, это сердцу понять?
Оно до сих пор, ведь, любви этой верно!..

Без страны, без дома, без семьи!..
Словно лист кленовый, да по ветру.
Растворяясь в облике толпы,
Трачу жизнь свою за эту лепту!

Я — никто! Как в принципе другой,
Чьё плечо толкает меня в спину.
Он такой же, как и я — простой!
Точно так же, облачён в рутину.

Чёрный бред, где снова будет день.
Где мы, все, в походе за мечтою.
Где живёшь — пока роняешь тень.
Где мы тратим всё, чтоб быть собою!