XXIX. Ностальгия
Один раз в год, в осеннем грустном свете,
Над бездной океанской пустоты
Щебечут стаи птиц нам с высоты
О той стране, что держат на примете.
Сады там зеленеют на рассвете,
В них расцветают белые цветы —
Туда зовут неясные мечты
Птиц, забывающих о здешнем лете.
Они летят в одну из дальних стран,
Где город белобашенный встает, —
Но, лишь пустыня бесконечных вод,
Под ними расстелился океан.
Однако же из темной глубины
Им песни позабытые слышны.
Меня новинки вовсе не манят —
Мне в старом городке пришлось родиться:
Из окон крыш виднелась черепица
И в пристань упирался дальний взгляд.
Лучи заката лились с высоты,
Расцвечивая уличную пыль
И золотя церквушки острый шпиль —
Виденья детской сказочной мечты.
Сокровища, не ведомые тлену,
Соблазн для злобных призраков таят,
Что по дорогам спутанным летят,
Земли и неба пробивая стену.
Они, освободив меня от пут,
Встать одному пред вечностью дают.
Он стар был, когда нов был Вавилон,
Была его загадка долго скрыта;
И наконец из-под кусков гранита
Предстал, прекрасен, нашим взорам он.
Там было много древних прочных стен,
Широких мостовых и старых плит,
И изваяний фантастичный вид —
Вот мир, попавший в лет ушедших плен.
Вниз уводили ветхие ступени
К загадочным развалинам ворот;
Камнями был завален узкий вход —
Там древностей таинственные тени.
Но, вход пробив, мы крикнули «беги!»,
Услышав снизу грозные шаги.
Он телом оставался здесь всегда,
С рассветом он был дома, но лишь ночь
Пожалует, он духом мчался прочь —
Куда влекла полночная звезда.
Он видел Яддит, но хранил мечты,
Вернувшись целым из гурийских зон —
Оттуда, где в ночи скитался он
И слышал зовы труб из пустоты.
Проснулся как-то старцем он с утра —
И взгляды ближних были не милы,
И всё плыло, как из туманной мглы, —
Фантомы, ложь, пустая мишура.
Друзья не признают его своим —
Напрасно он тянуться будет к ним.
Над шпилями, нагроможденьем крыш
Всю ночь из порта слышатся гудки;
И к берегам, что страшно далеки,
Они несутся, нарушая тишь.
И каждого, кто ночью не уснул,
Влечет гуденье это через мрак;
С заливов, огибая Зодиак,
Сквозь космос к нам доносится тот гул.
Они ночами задают маршрут,
Который к темным сказкам нас несет;
И слышится нам эхо из пустот
Тех слов, которых люди не поймут.
И в хоре, что всё тише и слабей,
Земных мы не услышим кораблей.
Дорога уводила вниз — туда,
Где мшистые лежали валуны;
И капли, беспокойны, холодны, —
Невидимая капала вода.
Безветренно — ни вздоха и ни стона,
Молчали и деревья, и кусты;
И вдруг из непроглядной темноты
Возникла предо мной громада склона.
До неба возвышалась та скала,
И острый пик был страшен и высок;
А лестницей был лавовый поток,
Но для шагов крута она была.
Я закричал: что за звезда и год
Мне запрещают этот переход?!
Я увидал ее издалека —
Оттуда, где леса прикрыли луг;
Она сияла тускло мне, но вдруг
Вся вспыхнула, как золото ярка.
Спустилась ночь, и старенький маяк
Мерцающим сияньем бил мне в глаз;
Но светом ярче в миллионы раз
Звезда горела, разгоняя мрак.
И возникали в воздухе опять
Виденья прошлых лет — сады, леса,
Ночные башни, море, небеса;
С чего бы — не могу я вам сказать.
Но знал я, что в космической ночи
От дома моего шли те лучи.
В вещах старинных есть незримый след
Той сущности, прозрачной как эфир,
Которая пронизывает мир
И служит связью тех и этих лет.
И это — непрерывности печать,
Секретный ключ, открыть способный дверь
В закрытый мир, где прячется теперь
Минувшее — его не увидать.
Но в час, когда вечернюю зарю
Багровый провожает небосклон,
Встают века, что впали в мертвый сон,
Но не мертвы, а живы. Я смотрю
И в странном свете вижу: вот она —
Твердыня лет, где стены — времена.
