Не загорятся снова головешки.
Стучат в мозгу воспоминанья вновь,
Как в скорлупе созревшие орешки.
И скорлупу так тянет расколоть:
Что там? Ядро?
Иль пустота чернеет?
И почему придумал так Господь,
Что все воспоминанья не имеют
Единый, свой, устойчивый рельеф?
В них всё другое, чем когда-то было…
Что говорилось громко, нараспев,
Теперь бубним под нос себе уныло.
* * *
А любовь пока что за горами.
Отчего же крылья проросли?
Показалось: жизнь щедра дарами.
И за ними ноги понесли
По обрыву, ледяному краю.
И зажмурься – в пропасть не смотри.
Я теперь уже почти летаю.
Не нужны совсем поводыри.
Ну, сорвёшься…
Ну, и что такого…
Только миг, –
А дальше ничего.
…Трубный голос есть у жизни зова.
Как хочу не слышать я его.
* * *
Зачем опять обманывать себя,
Пытаясь строить то,
Что не сложилось,
Надеждами всю душу теребя
На то, что ничего не завершилось?
Чтоб знать,
Что доски сгнили,
И труха
Посыпалась,
Пока валялись годы,
Что не такая это чепуха,
Что, как огня, боимся несвободы.
Зачем искать
Залётного тепла,
Что иногда приносит ветер с юга?
Всё-всё сгорит
В мгновенье и дотла.
Не лучше б сохранить хотя бы друга?
* * *
Неужели так просто? –
Вот взять – и расстаться…
Не захочется больше
Звонков или встреч?
Как всё может легко
В один миг оборваться.
Не услышал б никто, как прерывиста речь.
Я не плачу. Нет. Нет.
Лишь о том и жалею,
Что иллюзия счастья живёт столько лет.
Почему разорвать ничего не умею? –
Даже рвать на клочки лотерейный билет,
Где пустая игра,
Ощущенье обмана
От обещанных гор,
Где живут облака?..
Облака ведь почти из того же тумана,
Из которого после рождалась строка.
* * *
Интерес ушёл
И не вернулся.
Сердце пустотой заполонил.
Как в волну морскую окунулся:
Откатила –
И стоишь без сил.
Раньше жил,
Не думая о чуде,
Что бывает в сказках и в кино.
А теперь по странной вот причуде
Понял, что другого не дано:
Будешь ждать ту рыбку золотую,
Что не принял сразу и всерьёз.
Речь произнося свою витую,
Про желанья вслух не произнёс.
И ушла та рыбка золотая,
Залегла на илистое дно.
И корыто с трещиной латая,
Думаешь: «Зачем же мне оно?»
* * *
И всё ж ты лжёшь,
Что не было любви.
И в прошлое нелепа так оглядка!
Воспоминанья
На клочки не рви:
Пускай хотя б одно из них – загадка.
И под лопаткой ноет по ночам,
Кружок луны заглядывает в окна,
И тени веток шарят по плечам,
И форточка, закрытая неплотно,
Так жалобно, простужено скрипит…
…И жаль, что жизнь с начала не начнётся,
Хоть сколь угодно можно делать вид,
Что время вспять пойдёт, коль повернётся.
* * *
И то была не маленькая ложь –
И сердце одиноко замирало…
И в сером цвете виделся мир сплошь,
Хоть солнце всеми красками играло.
Самой себе казалась неживой,
Фарфоровой и безучастной к ласке…
Душистою и трезвой головой
Качала грустно.
Не сгущала краски…
И зеленела сорная трава.
И небо поражало глубиною.
И знала, что начавшись чуть, едва,
Всё кончится.
Сама тому виною.
И слушала дыханье, притаясь, –
Сбивавшееся, тёплое, чужое…
Речей ажурных тщательная вязь
Оборвалась от голоса прибоя.
И, ощущая влажный пульс виска,
Ловила взглядом на волне барашки,
Что слизывали замки из песка
И рассыпали брызги, как стекляшки…
Ведь не были же, не были серы́…
И нечто безмятежно прорастало
И нарушало правила игры.
…Теперь её уже казалось мало…
* * *
Звездопад. Ожидание чуда.
Август. Дача. Недолгий очаг.
И лунищи надраено блюдо.
До обрыва над пропастью – шаг.
Я не думаю больше о Деле.
Я – лишь женщина.
Ласки волна.
И поёт всё до клеточки в теле.
И в смятенье, в плену, не сильна.
Этот воздух на травах настоян.
На ночь травы умыты росой.
…На полёт в лунном свете настроен,
К ласке тянешься гибкой лозой.
А к разливу утра протрезвеешь.
Неизбежность разлуки поймёшь.
…Пожинаешь лишь то, что посеешь:
Чистотел, клевер, лютики – сплошь.
Ими ветер играет прилежно:
То пригнёт, словно ворох волос,
Перепутавши щедро и нежно,
То коснётся легко, невсерьёз.
…В перекошенном, суетном мире
Остаёмся, как будто друзья.
Дней события льются в эфире.
Распахнуть настежь души нельзя.
* * *
Я больше тебя не люблю.
Слова твои – дождик по морю.
Присутствие рядом терплю,
Как птица ручная неволю.
…Вот злобно и долго кричишь.
Всё ищешь места, где ужалить.
Не помня себя, говоришь
Ты то, что нелепо представить.
Но всё – как круги по воде.
На дне тяжелеет осадок.
Всё думаешь: держишь в узде,
А дом продуваем и шаток.
…Закрою дверь в келью свою.
Курок опущу у запора.
Я больше тебя не люблю.
Но снова затеешь ты ссору,
Ударишь вновь чашку об по́л.
Цветок не собрать по осколкам.
О чём б разговор ни зашёл,
Друг друга не выслушать толком…
Постылую жизнь не менять –
И носом клевать над сюжетом,
Где реки не катятся вспять,
Где косятся травы лишь летом.
* * *
Не мучило чувство утраты.
И едкий дымок очага
Мне застил глаза.
И возврата
Хотелось в свои берега…
Боролись две бурные речки
За первенство… или за жизнь?
И палец натёрло колечко.
Четыре руки расплелись.
Но не было бездны потери.
Баюкает дом тишина.
Заклинило в сердце все двери.
С уюта сошла пелена.
И было б всё вовсе нормально,
Когда б не сиротства тиски,
Что так обнимают фатально
И радости глушат ростки.
* * *
Oбщность чувствовать остро,
Можно даже молчать.
Обозначился остров.
Перестало качать.
Будто не было шквала,
Что по брёвнам разнёс
Плот, что крепко связала:
Плот из собственных грёз.
Рифов контуры смутны
В бирюзовости вод.
И ветра все – попутны.
Остров веры – растёт.
* * *
Ты уедешь.
Недели молчанья,
Безразличие к смене погод.
Всё прокручивать буду прощанье –
Из стекляшек выкладывать грот.
И слегка осуждать невесомость,
А не ветер, что гонит прочь пух;
И столь тесного мира огромность;
И синицу, что рвётся из рук.
Бог с тобой, проживём без опоры.
Только б лёгкое было перо.
Засевая бумаги просторы,
Пожинать бы тепло и добро.
Другу
1
Нет времени погоревать:
Дела, бумаги, мельтешенье.
Себя на части стала рвать,
Хотя нуждаюсь в утешенье.
Успеть и это бы, и то,
Да отоспаться бы для «формы».
Самостоятельна зато.
И жизни праздной знаю нормы.
Не верю в дружбу.
Будет день,
Когда ты станешь мне роднее,
Но буду я твоя лишь тень,
Что на закате всё длиннее.
2
По капельке лето уходит,
Скупое на солнце до слёз.
И за нос старательно водит,
Настроив на скользкий прогноз,
На то, что однажды вернётся,
Нежданным теплом одарив.
…И солнце как будто смеётся
Над тем, что не сочен налив.
3
День один лишь остался от лета.
Солнце в полдень – как тот золотой!
(Плыли в тягостной дымке рассвета
Сны кувшинок и ночь над водой.)
Жизнь отдать суете на потребу?
Завтра сникнуть кустам от дождя.
И доверие к сердцу – нелепо
Разбросать по тетрадкам шутя.
4
Уже привыкла без тепла.
Согреюсь адскою работой.
Дрова сгорели все дотла,
А запасал ты их с охотой.
Согреюсь мыслями о том,
Что осень будет золотая.
И протолкну в желудок ком:
Он просто спазма горловая.
* * *
Ты помнишь ли дорогу,
Что к стогу привела,
Хотя ты шёл от стога
К дороге, что звала?
…К тому же стогу вышел
В смятенье поздних чувств.
Иль походя услышал
Ты снега свежий хруст?
И замер от испуга,
Что путь,
Как старый уж,
В кольцо свернулся туго
В преддверье ранних стуж.
* * *
Мокрый снег.
И зима на подходе.
И не пишется старый роман.
Чувства нежные нынче не в моде.
И не ставят для сердца капкан.
Разъезжаются ноги на тропке.
Тянет ноша своя – хоть кидай.
Близнецов-новостроек высотки
Упираются в о́блака край.
Только окна домов – словно соты,
Да не все они мёдом полны.
Суета, нервотрёпка, заботы,
Одинокие, рваные сны,
Где конец не стыкуют с началом
