Ли Бо - Дух старины

Одухотворены мечи-Драконы,
Узорчато сверкают серебром,
Слепят и небо, и земное лоно,
Стремительны, как молния, как гром.
Ножны златые только меч покинет —
Его порывам вдаль преграды нет.
Но кто сумеет оценить их ныне,
Когда Фэн Ху покинул этот свет?!
Ни десять тысяч чжанов водной бездны,
Ни тысячи слоев крутых высот
Вовек не разлучат мечей чудесных,
Собрата горний дух всегда найдет.

Как пастушок на той горе Златой
В туманный Пурпур влился на века,
И я бы шел дорогою такой,
Да волос сед уже у старика.
Хлопочут те, кто и пригож, и юн.
Что им дает мирская суета?
Лишь Зелье из побегов древа Цюн
Вдохнет святую душу навсегда.

Весна приносит на Небесный брод
Цветущих слив и персиков восторг,
Но то, что поутру еще цветет,
Под вечер уплывает на восток.
Один поток другим течет вослед,
На смену прошлым новый век идет,
Кто был вчера, уж тех сегодня нет,
И всех к мосту влечет за годом год:
Развеет дымку утренний петух —
Вельможи во дворец спешат толпой,
Пока последний лучик не потух
На середине башни городской.
Небесный свет в уборах отражен,
Когда выходят из дворцовых врат,
Конь под седлом — стремительный Дракон,
И удила злаченые горят.
Шарахаются путники с дорог,
Надменный дух превыше Сун-горы.
А в теремах расставлен ряд треног —
Их дома ждут обильные пиры
И пляски Чжао, аромат румян,
Напевы Ци и звуки чистых флейт,
Тенистый пруд, игруньи-юаньян
В тиши дворцов, куда не входит свет.
Им кажется — продлится сто веков
Та ночка, что в веселье проводил.
Уж кто добился — не уйдет с постов,
Уходят те, кто что-то натворил.
И больше не придет к ним желтый пес,
Им кровью воздала Зеленый Перл.
А кто из них, расплетши пук волос,
Как Чи-Бурдюк, в челне б уплыть посмел?!

На западе есть Лотосовый пик,
Там Яшмовая Дева в высоте:
Цветок в руке и яснозвездный лик,
Легко витает в Высшей Чистоте,
Широкий пояс, радужный покров,
Возносится, паря, на небосклон,
Зовет меня к Террасе облаков,
Святому Вэю низкий бью поклон
И ощущаю, что в пурпурной мгле
Летим, запрягши Гуся, все втроем.
Я вижу, как к Лояну по земле
Мчат орды дикие сквозь бурелом.
Там реки крови разлились в степях,
Вельможные уборы на волках.

Я как-то путешествовал туда,
Где с гор цветы бегут, как водопад:
Хуафучжу прелестна и крута,
И зелен, как у лотоса, наряд.
С порывом ветра прилетел легко
Чисун предвечный, ливня властелин,
Зелеными Драконами влеком,
А для меня Олень был белый с ним.
Взмываем ввысь, улыбку затая,
И под ногами кружится земля.

Горючей друга проводил слезой
И слов прощальных молвить не сумел —
Будь вечно зеленеющей сосной,
Будь чист, как иней, как снежинка, бел.
Так круты тропы, что в миру легли,
Так быстро гаснет солнце юных лет.
Расходимся на много тысяч ли,
Идем… Идем… И все возврата нет.

Нас в этот мир заносит лишь на миг —
Мгновенное движенье ветерка.
К чему же я «Златой канон» постиг? —
Печаль седин покрыла старика.
Утешусь, посмеюсь над этим всем —
Кто вынуждал нас жизнью жить такой?
Богатство, слава — не нужны совсем,
Они душе не принесут покой…
С рубинами оставлю сапоги!
Уйду в туман Пэнлайский на восток! —
Чтоб мановеньем царственной руки
Властитель Цинь призвать меня не смог.

Во граде Ин поют «Белы снега»,
И тают звуки в синих небесах…
Певец напрасно шел издалека —
Не задержалась песнь в людских сердцах.
А песенку попроще подтянуть
Готовы много тысяч человек.
Что тут сказать? Осталось лишь вздохнуть —
Холодной пустотой заполнен век.

Потоки Цинь с вершины Лун бегут,
Оставив склонам тяжкий тихий ропот.
Снегами грезит северный скакун,
Со ржанием мешая долгий топот.
Сей чувственный порыв меня пленит,
Вернуться в горы было бы отрадой.
Вчера следил, как мотылек летит,
И вот — другой рожден из шелкопряда.
На нежных тутах тянутся листы,
На пышных ивах почек стало много,
Стремится прочь бегучий ток воды,
Душа скитальца изошла тревогой.
Смахну слезу и возвращусь домой.
Печаль моя, доколе ты со мной?

Осенней сединой нефрита росы
Ложатся на зеленые листы.
До срока время холода приносит,
И, видя это, опечален ты:
Так жизнь мелькнет быстролетящей птицей,
И что ж — себя в узде удержишь сам?!
Иль был Цзин-гун глупцом, когда пролиться
Позволил на горе Вола слезам?
Их алчность насыщения не знает,
Взойдя на Лун, уже на Шу глядят,
Душа-волна зовет, не уставая,
Но тропок в мире так извилист ряд…
Нет, должен со свечою целый век
Идти сквозь тьму ночную человек!

Кареты поднимают клубы пыли,
Тропы не видно, в полдень меркнет свет.
Вельможи тут немало прихватили
Заоблачных дворцов, златых монет.
Вон на дороге «петушиный парень» —
Нарядная карета, важный вид,
И рвется изо рта столь грозный пламень,
Что встречный от такого убежит…
А кто ж, как Сюй, омывший уши встарь,
Понять сумеет, где — бандит, где — царь?