Любил он «городок у реки», как с затаенной улыбкой приятствия именовали Сюаньчэн, где окружным начальником — и даже неплохим — в 5 веке был известный поэт Се Тяо, чьи стихи находили отклик в душе Ли Бо. И Осенний плес — Цюпу, средоточие рек и озер вокруг Янцзы, каждую осень сливавшихся в нескончаемое водное зерцало. И Хуаншань, одну из тех знаменитых вершин, кои все китайцы всех веков жаждали непременно посетить, — она тоже в тех краях.
А несколько западнее — озеро Дунтин, столь огромное, что именовали его «морем», прелестные берега рек Сяо и Сян — там жил великий поэт Цюй Юань, там он возвысился и на Земле — как советник правителя, — и на Небе своей суровой, как литавры, поэзией, и там же в отчаянии от коварства власть имущих бросился в бесстрастные воды Сян.
Чуть вниз по течению лежит крупный город Ухань. И если мы с вами сделаем небольшой крючок к северу, то попадем в город Аньлу: там, на древних землях Чу, Ли Бо устроил свой первый семейный дом с госпожой Сюй. А крючок к югу приведет нас в Юйчжан — последний дом с госпожой Цзун (к сожалению, история и традиция не оставили нам имен этих близких поэту женщин).
Ближе к устью Реки раскинулись места древнего царства У, тоже издавна влекшие к себе Ли Бо выразительными историческими параллелями. Не раз он возвращался в стихах к прелестной Сиши, своей разрушительной красотой погубившей царство У. Впрочем, скорее это совершил потерявший голову правитель…
В 753-м Ли Бо третий раз посетил блистательную столицу Чанъань и, третий раз встретив холодный прием дворцовых «рыбьих глаз», покинул ее навсегда. На свое горе — и на наше, потомков, счастье. Ибо мечтал он стать прозорливым советником мудрейшего Сына Неба — императора Сюаньцзуна, дабы вести великую Танскую династию к еще большему совершенствованию нравов подданных. Увы, государь оказался не из мудрейших, совершенство нравов не слишком востребованным, и в Ли Бо жаждали видеть лишь любезного государевым фавориткам придворного пиита, поющего красу цветов и наложниц. А стань он советником, лишились бы мы с Вами тех сокровенных, Небом вдохновленных строф, что знакомы каждому китайцу и шаг за шагом начинают покорять и русского читателя.
Прежде чем Вечная Река понесет нас вместе со слезой Ли Бо на восток в сторону уезда Данту, где начальствовал Ли Янбин, дядя Ли Бо, давайте-ка сядем в небольшую двуколку и сделаем крючок к Сюаньчэну — «городку у реки». Не взглянуть на этот город, живую память о Се Тяо, любимом поэте Ли Бо, — невозможно, ибо часть души Ли Бо навеки впечатлелась в эти места. И прежде всего в Цзинтин — небольшую, но столь значимую для него возвышенность неподалеку от Сюаньчэна.
Ведь почему Ли Бо любил горы? Он вырос среди них (52 % территории провинции Сычуань — это горы), он духом своим был вписан в них. Эти чудные создания природы, расположенные между Небом и Землей, не принадлежат ни Земле, ни Небу — они принадлежат одновременно и Земле, и Небу. Они и созданы для того, чтобы мистически соединять Землю с Небом (что жаждал свершить Ли Бо, и в непонятости этого грандиозного замысла — его трагедия и как поэта, и как человека).
Распахнутость небес, зеленый мрак
И радужное буйство всех сторон
Душой купаюсь в заревых лучах,
Здесь таинством я одухотворен,
Озвучиваю облачный напев,
Коснусь волшебных струн эмэйских скал…
Даоские отшельники, покидая опостылевшую безнравственную цивилизацию, искали гармонию именно в горах, где из тайных гротов особые, не каждому открытые каналы вели в иные миры, в инобытие, не имеющее пределов ни в пространстве, ни во времени.
На облаке в предельные края
Тысячелетней яшмой поплыву,
Достигнувши Начал Небытия,
Перед Владыкой преклоню главу.
Он к Высшей Простоте меня зовет
И жалует нефритовый нектар.
От отчих мест на много тысяч лет
Меня отбросит сей волшебный дар,
И ветр, не прерывающий свой бег,
За грань небес умчит меня навек.
От горы Цзинтин вернемся к Вечной Реке, но не туда, где мы оставили ее, у Осеннего плеса, а чуть северо-восточнее, к городу Уху, который уже на рубеже нашей эры существовал как уезд с небольшим городского типа центром. К ХХI веку он разросся до заметных размеров в шестьсот тысяч жителей и не без оснований гордится своими достаточно современными кварталами, университетами, компьютерным производством и даже сборочным автозаводом, чья продукция (с иероглифом «вань» на номерном знаке, напоминающим о том, что в этих местах давным-давно, задолго до Ли Бо, неприметно затерявшись среди Борющихся царств, существовало маленькое царство Вань) выглядит столь привлекательно, что ей не стыдно появиться на дорогах Японии или Европы.
Но для нас сейчас главное в Уху — буддийский монастырь Гуанци в самом центре города на склонах невысокой округлой горы. Однозначных свидетельств того, что Ли Бо побывал в нем, нет, монастырь в его стихах не упоминается, но построен он был в 719 году, так что все возможно… И вот, смотрите, над входом в павильон висит черная лакированная доска с золотыми иероглифами «Зал путешествия по Девяти цветкам». Уж не связано ли это с горой Девяти цветков (Цзю хуа) там, на Осеннем плесе, откуда мы начали свое путешествие во времени? В 755 году Ли Бо поднимался на нее, тогда называвшуюся «горой с Девятью детьми» (ее вершина заканчивается девятью пиками). Поэтическим видением восприняв гору как расцветший лотос («Гора раскрылась, / Точно девять лепестков»), именно он и предложил переименовать ее в Девять цветков.
А мы вновь на берегу великой Янцзы, столь милой сердцу Ли Бо. Нас поджидает челн с невысоким прямым парусом. Оттолкнувшись шестом от берега, лодочник запевает:
Отверзли воды Чу Небесные Врата,
Лазурь бежит к востоку, крутится устало.
Мой одинокий парус тонкая черта
Стремит с восхода к поднимающимся скалам.
Это давние, еще в юности написанные строки Ли Бо. Они настолько музыкальны, что, как и многие другие его стихи, охотно распеваются людом всякого сословия.
Тем временем мы с Вами оказались уже в пределах уезда Данту — места последнего упокоения великого поэта. На склонах у могилы — чайная плантация, винный завод «имени Ли Бо», выпускающий «Танское зелье». Боюсь, это не совсем то, что славил в своих стихах великий поэт:
Ай да чарка желтый попугай!
В день по триста опрокидывай
Целый век все тысяч тридцать шесть
Дней…
Но все равно, терпеливый читатель, сдвинем «желтых попугаев» в память нашего великого сопутника по 8 веку. Пусть плывет он на восток, коли запад с холодной имперской столицей Чанъань отвернулся от него. На востоке ему жилось лучше, чем на западе. Запад — страна осени, а на востоке восходит и солнце, которое так будоражило неспокойное сердце поэта, и задушевный друг-луна.
Шестьдесят один раз он упоминает в стихах полюбившийся ему Цзиньлин, центр древних земель царства У (сегодня этот город именуется Нанкином), а чуть севернее, в Янчжоу, несколько позже, уже ближе к последнему земному прощанию, он напишет строки, дышащие столь непривычным для него безмятежным покоем:
Влечет река к Янчжоу наши лодки,
Светла в ночи беседка у реки.
Цветы в горах что щечки у красотки,
Рыбачьи огоньки что светляки.
А мы с Вами в нашем ХХI веке насладимся лирикой великого поэта, созданной — 1300 лет назад! — в тех местах, где мы с Вами только что побывали. В таком отдалении можно пренебречь мелкими временны̀ми сдвигами, и его бытие на берегах Вечной реки станем воспринимать как нечто единое и цельное, следующее лишь пространственным координатам, — как жизнь поэта, неотрывную от духа Вечной реки.
Так что начнем с первых всплесков волны за бортом ладьи, устремленной в романтическую мифологию Чу, с осеннего запада, от Колдовской горы, от озера Дунтин и рек Сяо и Сян, трагически связанных с именем великого Цюй Юаня, через разливанный Осенний плес с его вольностью и простором, через Данту, место последнего земного упокоения Ли Бо, — на восток, где посреди мифологического Восточного моря вечно плавают острова бессмертных святых. И постараемся разглядеть среди них нашего поэта.
Он, несомненно, там, среди Бессмертных, в Вечности…
Сергей Торопцев
Здесь Ли Бо жил в юности
