МОЕМУ СЕРДЦУ
Сколько исходили тропок длинных,
Сколько переплыли быстрых рек!
Словно сок раздавленной калины,
Наша кровь окрашивала снег.
Ты бы испытало меньше вдвое
Горестей за свой короткий век,
Если бы не я владел тобою,
А спокойный, мудрый человек.
Я тобой не дорожил нимало.
Не жалели, впрочем, и меня.
Торопил тебя я, гнал, бывало.
Словно вестник верного коня.
На меня не сетуй, конь мой смелый,
Я тебе без злобы делал зло.
Что поделать, если в пене белой
Бьешься ты и дышишь тяжело…
Я тебя не холил, не лелеял.
Но, хоть загнан и от пены бел,
Конь лихой о том не сожалеет.
Что себя в дороге не жалел.
Не завидуй тем, кто неизменно
Мог беречь себя, всему назло,—
Если брошено в костер полено,
То оно должно давать тепло.
Жили мы — горели, не чадили.
Ну, а если было и у нас,
Что себя мы как-то пощадили,
Значит, мы не жили в этот час.
Мы цветы срывали, гром встречали.
Бой гремел — и мы бросались в бой.
Все рыдали — мы с тобой рыдали,
Люди пели — пели мы с тобой.
Мы с тобой, бывало, знали радость,
Напивались горем допьяна,
Нам любовь дала не только сладость.
Но и горечь своего вина.
Не горюй о том, что было с нами,
Не жалей и не вини меня,—
От огня чернеет даже камень,
Мы с тобой всегда в кольце огня.
Молодость не замело метелью,
К нам плывет еще издалека
Запах яблок, зреющих в ущелье.
Клевера, парного молока.
Мы с тобой еще живем и дышим,
Дело делаем не хуже всех,
Слышим, как дожди стучат по крыше,
Слышим детский плач и женский смех.
Много нам осталось иль немного,
Но в горах и в поле голубом
Под ноги нам стелется дорога.
Мы идем, идем, пока живем.
Перевел Н. Гребнев
На свете есть снег; он белеет и тает.
Есть грозы; весны без грозы не бывает.
Есть руки любимых — они горячи,
Есть пламя, что нас согревает в ночи.
Есть тихие песни и спящие дети,
Но жизнь без грозы не бывает на свете.
Мне слышится друга журчащая речь,
Мне дышится хлебом, садящимся в печь.
Есть в мире манящие далью дороги,
Орленок в гнезде, медвежонок в берлоге.
Есть память о детстве, родительский дом,
Есть листья, омытые теплым дождем.
Есть книги, на полках стоящие в ряд,
На свете есть небо, где звезды горят.
Но в мире есть грозы — они громыхают.
Об этом одни лишь глупцы забывают.
Перевел Н. Гребнев * * *
Был пахарем, солдатом и поэтом,
Я столько видел горя, столько бед,
Что кажется порой: на свете этом
Уже я прожил десять тысяч лет.
Меня работа ждет и манят дали,
Я столько строк еще не дописал.
Что кажется порою: не вчера ли
Я на коленях матери играл?
Перевел Н. Гребнев
На свадьбах веселых поют сыновья —
Радость в глазах матерей,
На бурках джигитов приносят друзья
Горе в глазах матерей.
В глазах матерей и осенняя даль
И весна, что цветет у дверей.
Я видел и радость земли и печаль —
Я видел глаза матерей.
Перевел Н. Гребнев * * *
Лишь мертвые не ведают тревог,
Не видят ничего они, не слышат,
А к нам тревоги входят на порог
И, как сентябрьский дождь, стучат по крыше.
Лишь мертвые не ведают забот,
А мы с тобой не мертвецы, не боги.
Нас пламя жжет, и снова в путь зовет
Привычный клич заботы и тревоги.
Перевел Н. Гребнев
Солнце греет землю, красит небо,
Подступает к окнам белый сад.
Книги рядом с караваем хлеба
В доме на столе моем лежат.
Хлеб и книга. Скрыты в них недаром
Кровь и сок земли, где мы живем.
Их сжигало пламя всех пожаров,
Все владыки шли на них с мечом.
Хлеб и книга, вечные от века,
На столе лежат передо мной,
Подтверждая мудрость человека,
Бесконечность щедрости земной.
Перевел Н. Гребнев * * *
Ты скажи на милость, человек,
Чье лицо покрыто черной тенью,
Что с тобой случилось, человек.
Где решил искать ты утешенья?
Перед тем как разойтись нам прочь,
Сетуя на дождь и непогоду.
Чем, скажи, могу тебе помочь,
Что мне сделать, брат, тебе в угоду?
Я в одну, а ты в другую даль,
Мы уйдем, и разлучит нас вьюга.
Стал я старше на одну печаль,
Ты — на одного богаче друга.
Перевел Н. Гребнев
Я снова в сторону Сванетии шагаю,
Аулы Думала и Булунгу уж за спиной.
Меня в пути воспоминанья настигают
И, как попутчики, потом идут со мной.
Я среди скал иду в Сванетию, к вершинам.
Воспоминания мои плывут, как облака.
Они купаются свободно в небе синем,
Форелью плещутся в реке у ледника.
А я, устав, сажусь на камень раскаленный,
От власти памяти совсем не думая уйти.
И, обратясь лицом к залитым солнцем склонам,
Благословляю жизнь, ее нелегкие пути.
Да, все мои пути останутся моими,
Различные пути — ведь непохожи дни.
Отсюда, с высоты, мне явственней и зримей,
Что открывали жизнь равно мне все они.
Я снова в сторону Сванетии шагаю.
Легенд здесь больше, чем я книг успел прочесть пока.
Они ложатся на хребты и облекают
Утесы, обратясь в густой туман иль облака.
Воспоминанья вы, иль этих гор преданья,
Иль облака, что смотрят с этой синей высоты?
А может, сосен шум иль тех снегов блистанье,
Что отдыхают летом здесь, взобравшись на хребты?
Преданья этих гор, вы мне всего дороже:
В вас храбрецы живут и дышит скал покой.
Вы — как мои воспоминанья: вы ведь тоже
Воспоминания — земли моей родной.
Я снова в сторону Сванетии шагаю,
Припомнив всех друзей во всех краях земли.
Я снова в сторону Сванетии шагаю.
Благословляя все пути, что к цели нас вели.
Перевел Н. Коржавин * * *
Все было! Дни удач и дни невзгод.
Бывало трудно и легко идти.
Я видел радуги спокойный свод
И грозовую молнию в пути..
Я не попутчик тем, кто путь свой весь
Пройти мечтает в солнечных лучах.
Люблю я мир таким, какой он есть,—
С травою и заносами в горах.
Быть может, горе вновь придет в мой дом,
И, голову на руки уроня,
Голодный, сяду я с бедой вдвоем
У очага, в котором нет огня.
Но, зная все, я все же не могу
Не славить вас, поля и небеса,
Вечерний луч, запутанный в стогу,
Весной сады, где на ветвях роса.
Сестра моих печалей и побед,
Люблю тебя, бумага на столе,
Слова, друг другу скачущие вслед,
Как кони по дымящейся земле.
Я знаю цену хлебу и вину,
Я рад грозе, и радуге я рад.
Я славлю мир: и осень и весну,
Его и нежный и суровый взгляд.
Перевел Н. Гребнев
СТИХИ, СКАЗАННЫЕ БУДУЩЕМУ
Как многие люди, сегодня живущие,
Хочу, пролетев через горы и лета,
Увидеть, как выглядеть будет грядущее.
Хочу пожелать ему хлеба и света.
Мне чаще бы снились грядущие страны —
Края, где потомки мои обитают,
Но все еще ноют военные раны
И думать о прошлом меня заставляют.
Не только за счастье родного селенья
Я падал в золу на дымящемся поле.
За вас, мои правнуки, шел я в сраженье,
И молодость отдал, и кровь свою пролил.
Не знаю, какие возьмете вершины,
Какие дороги ваш разум отыщет.
Как будут устроены ваши машины
И как будут выглядеть ваши жилища.
Но знаю: как нынче, в садах ваших птицы
Засвищут, зальются тоской человечьей,
И будут, как нынче, поля колоситься,
И хлебы сажаться в горячие печи.
Не знаю, что будет в ту пору цениться,
Какие костюмы, какие наряды,
Но будут, как нынче, прекрасными лица
Невест и горячими юношей взгляды.
И вас, улетающих в звездные дали,
Любимые ваши проводят со стоном,
Как наши любимые нас провожали
И плакали вслед уходящим вагонам.
И так же, как мы, на чужбину уехав,
Стремиться вы будете к отчему дому,
Вы будете рады и детскому смеху,
И горному эху, и вешнему грому.
Не знаю, вам будет ли что-нибудь слаще
Дождей, ударяющих в стекла со звоном,
Арбузов тугих, под ножами хрустящих,
И яблок висящих, и листьев зеленых.
Какое б оружье враги ни ковали,
Потомки мои, я желаю вам счастья.
Пусть будут светлы ваши светлые дали,
Пусть горькое горе вам лица не застит.
И нынче, неверье свое и сомненья
Ногой отшвырнув, как разбитую глину.
Тебе я, грядущее, с грядки весенней
Бросаю цветок чрез века и вершины.
Перевел Н. Гребнев * * *
На земле, и солнечной и снежной.
Не в соседстве ль камень с виноградом?
Твердость камня, винограда нежность
Разве у меня в душе не рядом?
На земле, и солнцем озаренной
И посеребренной снегопадом,
Обручен я с песнею, рожденной
От соседства камня с виноградом.
Перевел Н. Гребнев * * *
Все реки с гор текут — и вспять едва ли
Удастся повернуть их даже нам.
И листья, что с ветвей уже опали,
Не прирастут опять к своим ветвям.
Прошедший день уже не возвратится,
А новый день зовет нас снова в путь,
И соль дорог на волосы ложится,
И мы назад не властны повернуть.
Опять весна земле несет цветенье.
Я у огня сижу в вечерний час.
Засыпал пепел в очаге поленья.
Но сам огонь от бури не погас.
В саду зеленом яблоня упала,
А рядом молодая поднялась,
Впервые сын мой — мальчик годовалый
Пошел неловко, силясь не упасть.
Течет река, со склонов снег сползает,
Жизнь движется, вперед влечет меня.
Я вижу: друг седой с коня слезает,
А молодой садится на коня.
Перевел Н. Гребнев
