Перевел В. Бетаки
Фуззи-вуззи[14]
(Суданские экспедиционные части)
Знавали мы врага на всякий вкус:
Кто похрабрей, кто хлипок, как на грех,
Но был не трус афганец и зулус,
А Фуззи-Вуззи — этот стоил всех!
Он не желал сдаваться, хоть убей,
Он часовых косил без передышки,
Засев в чащобе, портил лошадей,
И с армией играл, как в кошки-мышки.
За твое здоровье, Фуззи, за Судан, страну твою,
Первоклассным, нехристь голый, был ты воином в бою!
И тебе билет солдатский мы уж выправим путем,
А захочешь поразмяться, так распишемся на нем!
Вгонял нас в пот Хайберский перевал,
Нас дуриком, за милю, шлепал бур,
Мороз под солнцем Бирмы пробирал,
Лихой зулус ощипывал, как кур,
Но Фуззи был по всем статьям мастак,
И сколько ни долдонили в газетах
«Бойцы не отступают ни на шаг!» —
Он колошматил нас и так, и этак.
За твое здоровье, Фуззи, за супругу и ребят!
Был приказ с тобой покончить, мы успели в аккурат.
Ну, винтовку против лука честной не назвать игрой,
Но все козыри побил ты и прорвал британский строй!
Газеты не видал он никогда,
Медалями побед не отмечал,
Но честно скажем, до чего удал
Удар его двуручного меча!
Он нà головы из кустов кувырк
А щит навроде крышки гробовой —
Всего денек веселый этот цирк,
И год бедняга Томми сам не свой.
За твое здоровье, Фуззи, в память тех, с кем ты дружил,
Мы б оплакали их вместе, да своих не счесть могил.
В том, что равен счет — клянемся мы, хоть Библию раскрой:
Потерял побольше нас ты, но прорвал британский строй!
Ударим залпом, и пошел бедлам:
Он в дым ныряет, с тылу мельтешит.
Это ж, прям, порох с перцем пополам!
Притворщик, вроде мертвый он лежит,
Ягненочек, он — мирный голубок,
Прыгунчик, соскочивший со шнурка, —
И плевать ему, куда теперь пролег
Путь Британского Пехотного Полка!
За твое здоровье, Фуззи, за Судан, страну твою,
Первоклассным, нехристь голый, был ты воином в бою!
За здоровье Фуззи-Вуззи, чья башка копна копной:
Чертов черный голодранец, ты прорвал британский строй!
Перевел С. Тхоржевский
«Солдат, солдат, воротился ты —
А мой что ли, там остался?»
— Да ведь было нас битком, я не знаю ни о ком,
Заведи-ка ты себе другого!
Снова! Другого!
Другого поищи.
Раз уж мертвому не встать, так чего ж тут горевать,
Заведи-ка ты себе другого.
«Солдат, солдат, воротился ты —
А мой-то был с тобою?»
— Королеве он служил, с честью свой мундир носил…
Заведи-ка ты себе другого.
«Солдат, солдат, воротился ты —
А мой-то что там делал?»
— Я видал, как дрался он, враг палил со всех сторон, —
Заведи-ка ты себе другого.
«Солдат, солдат, воротился ты —
А мой-то как там дрался?»
— Дым глаза мне разъедал, я и боя не видал, —
Заведи-ка ты себе другого.
«Солдат, солдат, воротился ты —
А мой-то где там помер??»
— Лег в истоптанной траве, с вражьей пулей в голове, —
Заведи-ка ты себе другого.
«Солдат, солдат, воротился ты —
А мне бы к нему в могилу!»
— В яме вместе с ним лежат двадцать человек солдат, —
Заведи-ка ты себе другого.
«Солдат, солдат, воротился ты —
А мой-то что послал мне?»
— Ничего я не привез, только прядь твоих волос, —
Заведи-ка ты себе другого.
«Солдат, солдат, воротился ты —
А мой никогда не вернется…»
— Говорю тебе опять — мало проку горевать,
Может, мы с тобой и сговоримся?
Снова! Другого!
Раз уж мертвому не встать,
Так чего уж горевать, —
Надо завести себе другого!
Перевела Г. Усова
Куря обгоревшую трубку, вдыхая и ветер, и дым,
Шагаю в коричневых крагах за коричневым мулом моим;
За мной шестьдесят канониров, и Томми ничуть не соврет,
Коль скажет, что к пушкам приставлен
Лишь самый отборный народ.
Тсс! Тсс![16]
Вы все обожаете пушки, они в вас души не чают!
Подумайте, как бы нас встретить: вас пушки салютом встречают!
Пришлите Вождя и сдавайтесь — другого вам нет пути,
Разбегайтесь в горах или прячьтесь в кустах,
Но от пушек вам не уйти!
Нас гонят туда, где дороги, но чаще туда, где их нет,
Хоть на крыши могли б мы взобраться, но нам утомляться не след.
Мы Нага смирили и Лушай, Афридиям[17] дали сполна,
Нас, думаете — две тыщи? А нас-то всего — два звена!
Тсс! Тсс!
Как? Не хочет работать он? Ладно… Забудет у нас баловство!
Он не любит походного марша? Прибьем и зароем его!
Не треплитесь без толку, братцы, пожалуйста, без болтовни!
В полевой артиллерии трудно? Попотей-ка у нас и сравни!
Тсс! Тсс!
Орлы раскричались над нами, реки замирающий рев.
Мы выше тропинок и сосен, — на скалах, где снежный покров,
И ветер, стегающий плетью, доносит до самых степей
Бряцание сбруи и топот, и звяканье звонких цепей.
Тсс! Тсс… Вы все обожаете пушки…
Колесо на Созвездие утра, от другого до Бездны — вершок,
Провал в неизвестность под нами —
Прямей, чем солдатский плевок,
Пот застилает глаза нам, а снег и солнце слепят.
И держит орудье над бездной чуть ли не весь отряд.
Тсс! Тсс! Вы все обожаете пушки…
Куря обгоревшую трубку, вдыхая прохладу и дым,
Я лезу в коричневых крагах за коричневым мулом моим.
Знаком обезьяне маршрут наш, и знает коза, где мы шли.
Стой, стой, длинноухие!
К пушкам!
Прочь цепи! Шрапнелью — пли!
Тсс! Тсс…
Вы все обожаете пушки, они в вас души не чают:
Подумайте, как бы нас встретить, вас пушки салютом встречают!
Пришлите Вождя и сдавайтесь — другого вам нету пути,
Прячьтесь в ямы и рвы, там и сдохнете вы,
Но от пушек вам не уйти.
Перевел М. Гутнер
Язык мой во рту — как пуговица; голова, как гармошка, звенит,
И кажется — рот мой картошкой набит, до чего же меня тошнит.
Но я позабавился над патрулем, я пьяный был в дым в тот раз
И здесь очутился за то, что напился и капралу подкрасил глаз.
Шинель под головой лежит,
Во двор прекрасный вид, —
Сюда я заперт на замок на двухнедельный срок.
Я спуску не дал патрулю!
Сопротивлялся патрулю!
За то, что дрался во хмелю,
Я заперт на замок на двухнедельный срок —
Ведь я сопротивлялся патрулю.
Я кружкой портера начал и кружкой пива кончал,
Но джин появился, приятель мой смылся, и джин меня укачал.
Патруль пихнул меня носом в грязь, но прежде, чем в грязь упасть,
Я рванул у капрала его ружье и рубашки фасадную часть.
Я шапку и плащ потерял в кабаке, ремень — у этих лачуг,
А где мой сапог — это знает Бог, а я и знать не хочу.
Они мне денег моих не дадут и нашивки мои сдерут,
Зато у капрала лицо в синяках, и надеюсь — не скоро сойдут!
Жена моя плачет у этих ворот, сынок мой под окнами ждет,
Участь моя не смущает меня, а вот это мне сердце жжет!
Жене поклянусь, что я пить воздержусь, я так ей всегда говорю,
Но, как только окажется джин под рукой, я опять чудеса натворю.
Шинель под головой лежит,
Во двор прекрасный вид, —
Сюда я заперт на замок на двухнедельный срок.
Я спуску не дал патрулю,
Сопротивлялся патрулю!
За то, что дрался во хмелю,
Я заперт на замок на двухнедельный срок —
Ведь я сопротивлялся патрулю.
Перевел С. Тхоржевский
