Я пою о своем, о родном — одиночестве милом моем.
Человек, находящийся в одиночестве, способен воспринимать и чувствовать то, что другие люди, вероятнее всего, воспринять не могут.
Когда еще комната может наполниться таким количеством мыслей? Когда еще можно утонуть в себе?
Пожалуй, без одиночества не может быть истинного творчества, не может быть роста, не может возникнуть тех вопросов, из-за которых неудобно спать.
Одиночество прекрасно и ужасно. Одиночество святое, любимое и больное. Нет более противоречивой вещи, чем одиночество. Казалось бы, убежал от потребности любить и быть любимым, спрятался за ширмой одиночества, за которой и вправду хорошо, но потребность в понимании, заботе, нежности и ласке никуда не денется. Рано или поздно она все равно вырвется наружу. И в этот момент мало что может спасти.
«И мне, к сожаленью, не хватает чьих-нибудь рук».
Я ненавижу пьянки, ненавижу шум,
Не люблю пустую болтовню и гул,
Я презираю драки, крики, споры,
Во всю шумящие моторы!..
Но Боже, как люблю я тишину…
Нельзя мне передать словами,
Когда с прохладными ветрами
Выходишь ты во темный двор,
Садишься на диван, читаешь
(Быть может чай еще ты попиваешь)
И иногда глазеешь вдаль.
Нет криков,
Нету громких оров,
Нет бестолковых разговоров.
Есть только я и тишина…
Странное чувство мной овладело:
Я как будто бы все уже отжил,
Я как будто бы делать ничто не хочу,
Будто мир меня больше не гложет.
Родители просят — мне наплевать,
Работы по горло — уж лучше поспать,
Идея пришла — да кому оно нужно?
Ведь их слишком много приходит всегда.
Просто хочется взять и уехать,
Туда, где останусь один навсегда,
Где никто меня больше не просит,
Где не будет идей и не будет стыда.
Сегодня вторник? Воскресенье?
Иль пятница или среда?
А может быть уж понедельник?
Ну иль суббота, господа?
Который час сейчас и время?
Какой сезон уж на дворе?
Год вообще какой, ребята?
Ну век хоть назовите мне!..
Уж слишком быстротечно время,
Не успеваю я следить,
Как пролетает год за годом,
А жизнь уже не пережить.
…в свежем вечере
тени блуждают.
я один.
меня искалечили.
сжатый кулак,
скрип зубов.
(я давно уже нездоров).
нелегки шаги,
кровь — свинец,
не поднять руки…
но борюсь.
я не мертвец.
***
Тупая боль внутри –
Вижу парные тени.
Я опять взаперти
Головой о ступени.
***
Я понял, что в сущности нет таких людей, ради которых бы стоило убиваться и разбрасываться жизнью. Самый близкий мой человек — я сам. И пусть любовь к себе — наиболее требовательная из всех видов любви, только она способна полностью удержать на плаву, только она не обожжет, не покалечит, не уничтожит (даже если откажет или предаст). А та, другая любовь, любовь вовне, хоть и способна давать вдохновение, но за слишком высокую цену. И, честно говоря, оно того не стоит.
снятся цепи фонарей –
желтый свет струится.
а вокруг чужие лица.
снова.
снова
это снится.
ночь. шоссе мерцает.
люди за руки бегут.
до нее мне пять минут.
для чего?
для чего
я снова тут?
пальцы онемели
снег идет стеной.
дева в платье за спиной…
стой.
прошу лишь
стой.
кто ты? где ты? как зовут?
лопнул в голове сосуд.
а я снова,
снова
тут.
сотни лиц. тебя в них нету.
все они уже воспеты.
где ты?
где, моя ты?
где ты?!
Ржавеет боинг одинокий
в сиянье космоса ночном.
Зачем к звезде летит далекой?
Опять мечтает о родном?
Затихли звезды, спят планеты,
все дыры дремлют в тишине,
и только он средь Андромеды
кровинку ищет, как во сне.
усталый взгляд,
тащусь домой.
все люди злят
и ночь стеной.
вдруг силуэт –
лишь в трех шагах,
и теплый свет,
как в очагах.
глаза в глаза,
улыбок блеск –
вновь чудеса,
и чувства всплеск.
всего лишь миг
для нас двоих,
но во мне сдвиг
от глаз твоих.
опять весна,
опять надежда!
опять спина,
и все как прежде…
я, как всегда,
ушел, вопя.
и никогда
не увижу тебя.
что же ты, время, со мной сотворило?
кем я стал, ну зачем, для чего?
почему стремительно изменило,
что мне было важнее всего?
не дам больше чувствам прорваться –
бесконечный холод в груди.
не выходит больше срываться –
бури слишком стали редки.
застыли все реки эмоций,
затушили пожар любви,
сердце в холоде захлебнется –
все одно, реви-не реви…
прокутил я огонь души
в бесполезной первой любви.
те бури уже не страшны —
лишь свинец течет во крови.
мне теперь ни разговоров,
ни любви,
ни дружбы,
ни жизни,
ни книжек,
ни потрясений,
ни вдохновений,
ни праздников,
ни ярких событий
не надо.
измололо устои сознанье,
я теперь совсем не лихой,
чувства отныне — воспоминанья.
что мне делать, вечный покой?
гаражи в муке белеют,
ворон с ветки взмыл.
люди меньше сожалеют:
снег — он все сокрыл.
дымка кутает былое,
прошлое, как кровь, густое.
и
холодный декабрь крепчает,
беды забыть помогает.
похороним в зи́му память,
совершенно глупую вещь.
и
спокойствие лишь оставить
да побольше веры привлечь.
Л.О.
Как мало тех, с кем хочется молчать.
Как мало тех, с кем можно говорить,
не думая, что будут лишь мычать,
не думая, что будут торопить.
Как мало тех, с кем хочется мечтать
и ставить массу сумасшедших целей,
не думая, что будут хохотать,
не думая, как все закостенели.
Как мало, в сущности, похожих взглядов…
Как мало тех, с кем я совсем живой,
не думая и ничего не прятав,
иду с поднятой светлой головой.
Но есть один, кому я все доверю,
чьи слезы, крики, боль готов забрать,
не думая, что просто так все вверю,
не думая, что мне потом страдать…
…Здесь о любви уже не водят песен.
Не
