8
…Отелло заскучал по Дездемоне. / О, демон в этом имени… — Ср. в «Уроках английского» (сб. «Сестра моя — жизнь», 1922) Б. Пастернака: «Когда случилось петь Дездемоне / И голос завела, крепясь, / Про черный день чернейший демон ей / Псалом плакучих русл припас…» (Б. Пастернак. Собр. соч.: В 5 т. М.: Художественная литература, 1989. Т. 1. С. 133). 20 октября 1922 г. Пастернак читал стихи из «Сестры» на литературном вечере в берлинском кафе «Леон» (см.: Е.Пастернак. Борис Пастернак. Биография. М.: Цитадель, 1997. С. 349–350), где два дня спустя, на вечере содружества «Веретено», со своими произведениями выступил Набоков (Б01. С. 236). Сборник «Сестра моя — жизнь» комплиментарно упомянут в рассказе Набокова «Тяжелый дым» (1935).
…давно ли / покинули Венецию? — В шекспировской трагедии Отелло отправляется на Кипр из Венеции.
«Крюк» — т. е. «хук», короткий боковой удар левой в боксе (от англ. hook — крюк); ср. в заметке Набокова «Брайтенштретер — Паолино» (1925), посвященной боксу: «Но Паолино, вобрав в плечи голову, отвечал короткими крюками снизу вверх…» (Н1. С. 753).
A la courte paille (букв.: по короткой соломинке — фр.) — дуэль по жребию: вытянувший жребий должен застрелиться. Противоположная форма — дуэль a volonte? — т. е. по желанию, когда противники стреляли по команде или по собственному усмотрению.
…вы мне намедни обещали дать… — Эти слова есть в беловике, однако в машинописном тексте «Трагедии» они пропущены («Да: / конверт и марку»).
Картель (фр. cartel) — письменный вызов.
…вспрыснет зверь. — Так в машинописном тексте и в рукописи. Вероятно, написано и перепечатано ошибочно вместо «вспрыгнет». В журнальной публикации неоправданное «вспорскнет» (Звезда. 1997. № 4. С. 39).
Дрема долит. — Одолевает (арх.). Выражение «дремота долит» (которое встречается у Набокова впервые в переводной книге «Николка Персик», 1922) почерпнуто, очевидно, из песни второй пушкинской «Полтавы», где описывается Кочубей перед казнью: «Заутра казнь. Но без боязни / Он мыслит об ужасной казни; / О жизни не жалеет он. / Что смерть ему? желанный сон. / Готов он лечь во гроб кровавый. Дрема долит…» (А. С. Пушкин. Поли. собр. соч.: В 10 т. Т. 4. С. 199). То же выражение Набоков использует в «Приглашении на казнь» (гл. XIV), указав тем самым на «Полтаву» как на один из источников романа и сопоставив двух узников, Кочубея и Цинцинната, ожидающих смерти. В журнальной публикации «Трагедии» ошибочно: «давит» (с. 40).
Уйти бы — а? — туда, в картину эту… — Мотив перехода в мир картины как ухода от действительности развивается в рассказе Набокова «Венецианка», написанном вскоре после «Трагедии», и затем в романе «Подвиг» (1932).
Он умер. Кость осталась / холодная. На ней распято что-то — лохмотье, дух… — В беловике можно разобрать предыдущий (вымаранный) вариант фразы: «На ней распято что-то — и смотрит в ночь».
Морн <…> заря взойдет без моего участья. — На выбор «говорящего» имени для героя «Трагедии», возможно, повлияла персонификация утра в «Гамлете» У. Шекспира (акт I, сц. 1), ср.: «But, look, the morn, in russet mantle clad, / Walks o'er the dew of yon high eastern hill…» («Но вот и Утро, в мантии багряной, / Ступает по росе восточных гор»; пер. М.Лозинского). Ср. название «предутренней стражи» на вымышленном Набоковым языке некой северной державы в неоконченном романе «Solus Rex» (1940): «morndammer wagh» (Н5. С. 85). He исключено также, что, создавая образ Морна-короля, Набоков исходил из отождествлений Короля и зари в драме А. Блока «Король на площади» (1918), в третьем действии которой Дочь Зодчего говорит: «Король! Я не хочу убивать тебя. Если ты угаснешь, угаснет и вот та узкая полоса зари» (А. Блок. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1961. Т. 4. С. 57).
…Тристаново страданье колдовское / и самая летучая любовь. — В журнальной публикации ошибочно: «Тристрамово старанье…» (с. 69). Имеется в виду легенда о Тристане, рыцаре «Круглого стола» короля Артура, и дочери короля Ирландского Изольде. Выпив по ошибке любовного зелья, Тристан оказался навек связан с Изольдой страстью. Изольда становится женой короля Марка, но изменяет ему с Тристаном, любить которого ей суждено до самой смерти. Любопытно, что в предыдущем акте Тременс прочитывает имя Морна в письме Мидии, как «Марк». Этому предшествуют слова Мидии «и я несчастна». Таким образом, Морн соотносится не с Тристаном, а с королем Марком, с которым Изольда была несчастна; роль же Тристана в «Трагедии» отводится Эдмину. Образу влюбленного и скитающегося Тристана посвящено стихотворение Набокова «Тристан» (1921); в 1922–1923 гг. Набоков входил в литературный кружок «Братство Круглого Стола».
И — словно в песне — мне остались только / вот эти розы… — Имеется в виду известный романс «Две розы» (сл. Д'Актиля, муз. С. Покрасса), в котором есть следующие слова: «Счастья было столько, сколько влаги в море, / Сколько листьев юных на седой земле. / И остались только, как memento more, / Две увядших розы в синем хрустале…»
…с первых дней / вселенной в ваших лепестках сквозила / кровь Аполлона… — Возможно, имеется в виду миф об Аполлоне и юноше Гиакинфе, которого Аполлон, соревнуясь с ним в метании диска, смертельно ранил. Из крови Гиакинфа (а не Аполлона) выросли цветы, но не розы, а гиацинты, — как бы обагренные кровью (см.: Овидий, «Метаморфозы», X, 162–219).
Прожвакать — согласно Словарю Даля, синоним к «прожамкать», «прочавкать», «прожевать».
…в телеге, / гремящей под гору, к обрыву… — Реминисценция пушкинской «Телеги жизни», ср.: «Но в полдень нет уж той отваги; / Порастрясло нас; нам страшней / И косогоры и овраги…» (А. С.Пушкин. Собр. соч.: В 10 т. 1977. Т. 2. С. 148).
…ход потайной… — Г. Барабтарло обратил внимание на развитие этого мотива бегства короля через потайной ход в «Бледном огне» (1962) Набокова (см.: Г.Барабтарло. Сверкающий обруч. О движущей силе у Набокова. С. 239).
Дам бороду поддельную, очки… — Трусу Клияну наследовал Трощейкин в «Событии», который подумывал бежать от Барбашина в накладной бороде.
Столб соляной… — Имеется в виду ветхозаветное предание о Лоте и его жене. Когда ангелы, посланные истребить погрязших в грехе жителей Содома и Гоморры, выводили семью Лота из обреченного города, жена его, нарушив запрет, оглянулась на испепеляемый город и превратилась в соляной столп (Быт. 20–33). Это же предание об истреблении Содома и Гоморры, вероятно, подразумевается в «Парижской поэме» (1943) Набокова, в зачине которой поэт просит ангелов пощадить всех русских, как в воюющей России, так и тех, кто «у чужого огня», т. е. в эмиграции и оккупации, — спасти «всю ораву», включая и самого патриарха евреев Авраама, чье имя неожиданно возникает в ряду русских имен.
…и в молодости — пляски. — На этих словах в машинописном тексте (с. 15) обрывается сцена I заключительного акта. По сохранившемуся «Изложению» «Трагедии», в финале этой сцены следует расстрел Клияна, Эллы, Тременса и, предположительно, Дандилио. Сколько страниц утеряно в конце этой сцены, установить невозможно. Однако сопоставление «Трагедии» с «Изложением» показывает, что здесь утрачен небольшой фрагмент текста; сцена должна была, по-видимому, завершаться монологом смертельно раненного Тременса «Мечта, ты победила…». Поскольку каждая сцена в машинописном тексте имеет свою пагинацию, легко установить, что восемь страниц текста (не менее 200 строк) в начале сцены II отсутствуют. Следующая страница машинописного текста начинается с обрывка реплики Морна, со слов, относящихся, по-видимому, к Тременсу и его сподвижникам. Действие в сцене II, сохранившейся в отрывках, перенесено из столицы на виллу Морна, где он оправляется после ранения от выстрела Гануса.
Рукопись «Изложения» «Трагедии» носит рабочий характер и отражает этапы становления замысла перед его окончательным стихотворным воплощением. Первоначально Набоков задумал трагедию в четырех действиях из десяти сцен, и составил развернутый план; затем, в настоящем «Изложении», при сохранении деления на четыре акта, расширил ее до двенадцати сцен. Свой окончательный вид «Трагедия» обрела в пяти актах и восьми сценах, существенно отличающихся по разработке сюжета и характеров от «Изложения». Некоторые сцены в «Изложении» не вошли в «Трагедию», другие, напротив, получили развитие. То, что журнальными публикаторами «Изложения» было принято за плод авторской небрежности, в действительности есть не что иное, как результат колебаний Набокова в выборе и написании имен некоторых персонажей, часто в пределах одной сцены (Ганус — Ганос — Ганнос — Ганнес; Дэндилэо — Дандилио — Дандилио; Эдмин — Эдвин); поскольку сам ход работы над «Трагедией» представляет большой интерес, написание имен нами не унифицируется. Помимо «Изложения» «Трагедии», сохранились записи с детальной разработкой психологической динамики отдельных персонажей, а также подробный план более раннего замысла «Трагедии», тяготеющий к лаконичному изложению.
