Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 1. Стихотворения. Поэмы (1902–1910) - Николай Степанович Гумилев

Я — попугай с Антильских островов,

Но я живу в квадратной келье мага.

Вокруг — реторты, глобусы, бумага,

И кашель старика, и бой часов.

Пусть в час заклятий, в вихре голосов

И в блеске глаз, мерцающих, как шпага,

Ерошат крылья ужас и отвага

И я сражаюсь с призраками сов...

Пусть! Но едва под этот свод унылый

Войдет гадать о картах иль о милой

Распутник в раззолоченном плаще, —

Мне грезится корабль в тиши залива,

Я вспоминаю солнце... и вотще

Стремлюсь забыть, что тайна некрасива.

Когда в полночной тишине

Мелькнет крылом и крикнет филин,

Ты вдруг прислонишься к стене,

Волненьем сумрачным осилен.

О чем напомнит этот звук,

Загадка вещая для слуха?

Какую смену древних мук,

Какое жало в недрах духа?

Былое память воскресит

И снова с плачем похоронит

Восторг, который был открыт

И не был узнан, не был понят.

Тот сон, что в жизни ты искал,

Внезапно сделается ложным,

И мертвый черепа оскал

Тебе шепнет о невозможном.

Ты прислоняешься к стене,

А в сердце ужас и тревога,

Так страшно слышать в тишине

Шаги неведомого бога.

Но миг! И, чуя близкий плен,

С душой, отдавшейся дремоте,

Ты промелькнешь средь белых пен

В береговом водовороте.

Сегодня ты придешь ко мне,

Сегодня я пойму,

Зачем так странно при луне

Остаться одному.

Ты остановишься, бледна,

И тихо сбросишь плащ.

Не так ли полная луна

Встает из темных чащ?

И, околдованный луной,

Окованный тобой,

Я буду счастлив тишиной,

И мраком, и судьбой.

Так зверь безрадостных лесов,

Почуявший весну,

Внимает шороху часов

И смотрит на луну,

И тихо крадется в овраг

Будить ночные сны,

И согласует легкий шаг

С движением луны.

Как он, и я хочу молчать,

Тоскуя и любя,

С тревогой древнею встречать

Мою луну, тебя.

Проходит миг, ты не со мной,

И снова день и мрак,

Но, обожженная луной,

Душа хранит твой знак.

Соединяющий тела

Их разлучает вновь,

Но, как луна, всегда светла

Полночная любовь.

Не медной музыкой фанфар,

Не грохотом рогов

Я мой приветствовал пожар

И сон твоих шагов. —

Сковала бледные уста

Святая Тишина,

И в небе знаменем Христа

Сияла нам луна.

И рокотали соловьи

О Розе Горних стран,

Когда глаза мои, твои

Заворожил туман.

И вот теперь, когда с тобой

Я здесь последний раз,

Слезы ни флейта, ни гобой

Не вызовут из глаз.

Теперь душа твоя мертва,

Мечта твоя темна,

А мне все те ж твердит слова

Святая Тишина.

Соединяющий тела

Их разлучает вновь,

Но будет жизнь моя светла,

Пока жива любовь.

Вы пленены игрой цветов и линий,

У Вас в душе и радость, и тоска,

Когда весной торжественной и синей

Так четко в небе стынут облака.

И рады Вы, когда ударом кисти

Вам удается их сплести в одно,

Еще светлей, нежней и золотистей

Перенести на Ваше полотно.

И грустно Вам, что мир неисчерпаем,

Что до конца нельзя его пройти,

Что из того, что было прежде раем,

Теперь идут все новые пути.

Но рок творцов не требует участья,

Им незнакома горечь слова — «жаль»,

И если всё слепительнее счастье,

Пусть будет всё томительней печаль.

Когда Вы будете большою,

А я — негодным стариком,

Тогда, согбенный над клюкою,

Я вновь увижу Ваш альбом,

Который рифмами всех вкусов,

Автографами всех имен —

Реми́зов, Ба́льмонт, Блок и Брюсов —

Давно уж будет освящен.

О, счастлив буду я напомнить

Вам время давнее, когда

Стихами я помог наполнить

Кардон нетронутый тогда.

А Вы, Вы скажете мне бойко:

«Я в прошлом помню только Бойку!»

Что-то подходит близко, верно,

Холод томящий в грудь проник.

Каждую ночью в тьме безмерной

Я вижу милый, странный лик.

Старый товарищ, древний ловчий,

Снова встаешь ты с ночного дна,

Тигра смелее, барса ловче,

Сильнее грузного слона.

Помню, всё помню; как забуду

Рыжие кудри, крепость рук,

Меч твой, вносивший гибель всюду,

Из рога турьего твой лук?

Помню и волка; с нами в мире

Вместе бродил он, вместе спал,

Вечером я играл на лире,

А он тихонько подвывал.

Что же случилось? Чьею властью

Вытоптан был наш дикий сад?

Раненый коршун, темной страстью

Товарищ дивный был объят.

Спутанно помню — кровь повсюду,

Душу гнетущий мертвый страх,