102. Победив саксов, Вортимер стал возвращать своим подданным отнятые у них владения, всячески их привечать, возвеличивать и по указанию святого Германа обновлять церкви. Но добрые качества Вортимера навлекли на него ненависть дьявола, который, вселившись в сердце его мачехи Ронуэн, подстрекал ее к умерщвлению пасынка. И та, смешав все, какие только ни существуют, яды, дала ему выпить отраву из рук одного его приближенного, которого подкупила бесчисленными дарами. Проглотив отраву, этот знаменитый воитель ощутил тут же такую слабость, что не осталось ни малейшей надежды на его исцеление. Тогда он немедленно распорядился, чтобы все его соратники тотчас явились к нему и, объявив им о том, что ему приходит конец, распределил между ними золото и серебро, а также все, что было накоплено его предками. Плачущих и рыдающих он утешал, говоря, что всякой плоти предуказан тот путь, на который ему предстоит ступить. Он увещевал храбрых и воинственных юношей, которые в проведенных им битвах обычно дрались рядом с ним, дабы, защищая родину, они старались оберечь ее от вражеского вторжения. Призывая их прежде всего к безмерной отваге, он повелел воздвигнуть ему медную пирамиду и поместить ее в той самой гавани, где обычно высаживались на сушу саксы, а тело его, после кончины, уложить в гроб, поставленный на вершину упомянутой пирамиды, с тем, чтобы, увидев его усыпальницу, чужестранцы, повернув вспять, отплывали в Германию. Он говорил, что никто из них не посмеет подойти к берегу, узрев его усыпальницу. О безмерная доблесть этого мужа, который жаждал и после смерти устрашать тех, кто трепетал перед ним живым!
Но по его кончине бритты нарушили этот наказ, ибо погребли усопшего в городе Тринованте.
103. После смерти Вортимера на престол снова вступил Вортегирн, который, сдавшись на просьбы жены, отправил гонцов к Хенгисту в Германию и поручил тем передать ему, чтобы он воротился в Британию, правда, как частное лицо и с немногими спутниками, потому что он, Вортегирн, опасается, как бы, буде он поступит иначе, между чужестранцами и его соотечественниками не вспыхнул снова раздор. А Хенгист, прослышав о смерти Вортимера, набрал триста тысяч вооруженных воинов и, подготовив флот, возвратился в Британию. Но когда Вортегирна и правителей королевства уведомили о прибытии такого множества саксов, они, возмущенные этим, сошлись на совет и постановили сразиться с ними и прогнать их от берегов острова. Дочь Хенгиста через своих вестников сообщила отцу об этом решении, и он тотчас же впал в раздумье, как ему в этих обстоятельствах лучше всего поступить. Измыслив множество различных уловок, он избрал между ними одну, дабы притворным миролюбием обмануть жителей королевства. Итак, он направил послов к королю и приказал ему возвестить, что привез такое множество мужей не для того, чтобы они вместе с ним остались навсегда в королевстве бриттов, а также отнюдь не затем, чтобы учинить их стране какое-либо насилие. Однако была все же причина, по которой он их привез, ведь он полагал, что Вортимер жив, и поэтому намеревался со своими людьми его отразить, буде тот начал бы против него военные действия, но теперь, узнав о его кончине, он не колеблясь предоставит себя и своих соплеменников в распоряжение Вортегирна, дабы тот удержал в своем королевстве такое количество их, какое сочтет желательным, а тем, кого признает излишними, дозволил немедленно вернуться в Германию; кроме того, если Вортегирну будет угодно, он, Хенгист, просит его назначить день и место, где они могут встретиться и переговорить обо всем. Когда это передали королю, он возрадовался душой, так как ему было не по сердцу, чтобы Хенгист отбыл с острова. В конце концов, он повелел, чтобы собственные его земляки и саксы встретились в день майских календ [225], который уже приближался, близ монастыря Амбрия, дабы там потолковать обо всем вышеуказанном.
104. После того как обе стороны изъявили на это согласие, Хенгист, затаив новый коварный замысел, приказал своим подчиненным запастись длинными ножами и спрятать их у себя в сапоге, и когда бритты спокойно приступят к переговорам, он, Хенгист, громко произнесет "Nimed oure saxes!" [226], после чего всякий сакс, будучи наготове, смело накинется на стоящего рядом бритта и, вытащив нож, тотчас его поразит. Настал назначенный день, и все собрались в указанный город и приступили к переговорам о заключении мира. И вот, когда Хенгист счел, что наступил час, удобный для осуществления его злодейского замысла, он воскликнул: "Nimed oure saxes" и, ухватившись за Вортегирна, удержал его за полу плаща. Услышав условленные слова, саксы вытащили ножи и, напав на стоящих рядом ничего не подозревавших бриттских правителей, убили около четырехсот шестидесяти человек, тела коих святой Элдад [227] впоследствии по христианскому обряду предал земле недалеко от Каеркарадока [228], который называется ныне Салисберией, на кладбище близ монастыря аббата Амбрия [229], некогда основавшего эту обитель. Ведь все бритты явились сюда без оружия, считая, что речь пойдет лишь о заключении мира. Вот почему саксы, прибывшие туда ради предательского деяния, смогли с такой легкостью убить безоружных.
105. Однако злодеяние это все же не прошло для язычников безнаказанно; многие из них были умерщвлены при попытке зарезать обреченных ими на смерть, ибо, защищаясь подобранными с земли камнями и кольями, бритты поражали ими коварных предателей. Среди присутствовавших тут бриттов был и правитель Клавдиоцестрии Элдол [230], который, увидев предательские действия саксов, схватил случайно подвернувшийся кол и использовал его для самозащиты; кого только он мог им настигнуть, тому, нанося удары, он переламывал члены и отправлял его незамедлительно в Тартар; одному он расшибал голову, другому переламывал руки, третьему- спину, многим-голени и сеял вокруг себя невообразимый ужас. И он удалился оттуда не прежде, чем перебил своим колом семь десятков мужей. Но так как сопротивляться такому множеству саксов ему было невмочь, он скрылся от них и достиг своего города. С обеих сторон пали многие, но победа все же досталась саксам. Ведь бритты, ничего не предвидя, прибыли сюда безоружными, из-за чего почти не имели возможности сопротивляться. И хотя саксы совершили нечестивое дело, они тем не менее не пожелали убить Вортегирна, но, непрестанно грозя ему смертью, связали его по рукам и ногам, требуя для себя в обмен на его жизнь города и крепости. Он уступил им все, чего они домогались, лишь бы его отпустили живым. После того как свои уступки он подтвердил клятвенно, с него сняли оковы, и саксы прежде всего захватили Лондон. Вслед за тем они заняли Эборак и Линдоколин [231], а также Винтонию и принялись разорять все области государства. Они нападали на жителей, точно волки на покинутых пастухом овец. Наблюдая повсюду такие бедствия, Вортегирн удалился в Камбрию, не зная, что же ему предпринять против столь нечестивого племени.
106. Призвав затем своих прорицателей, он с ними посовещался и повелел им наставить его, что ему подобает делать. Они ответили, что, раз он лишился всех своих крепостей, ему надлежит построить для себя мощную башню, дабы он располагал ею как своею твердыней. Осмотрев несколько мест в поисках подходящего для возведения башни, он прибыл, наконец, к горе Эрир [232] и, собрав туда отовсюду работников, приказал воздвигнуть там башню. Собранные ради этого каменотесы и каменщики принялись класть ее основание. Но все, что они наработали за день, назавтра поглощала земля [233], так что они никак не могли взять в толк, куда девались плоды их трудов. Когда Вортегирна уведомили об этом, он снова обратился к своим прорицателям, дабы те разъяснили причину происходящего. А они на это ответили, что ему следует разыскать юношу, у которого нет и не было никогда отца, и, разыскав такового, предать его смерти, дабы кровью убитого окропить щебень и камни. Они утверждали, что через это будет обеспечена устойчивость основания башни. Немедленно во все области государства рассылают гонцов, чтобы те отыскали подходящего человека. Прибыв в город, который позднее был назван Каермердином [234], они, заметив у городских ворот увлеченных игрой юношей, подошли к ним. Усталые с дороги, они присели возле ристалища, собираясь узнать, не отыщется ли среди них тот, кто им нужен. По миновании большой части дня, между двумя юношами, которых звали Мерлин и Динабуций, вспыхнула ссора. И вот в разгар их препирательств Динабуций крикнул Мерлину: "Что ты равняешь себя со мною, глупец? Тебе далеко до меня. Ведь я и со стороны отца и со стороны матери происхожу из королевского рода, а кто ты, никому неведомо, ибо нет у тебя отца". Услышав эти слова, гонцы встрепенулись и стали расспрашивать окружающих, кто этот юноша. Те ответили, что кому он обязан рождением, неизвестно, а его мать-дочь короля Деметии и проживает в их городе среди монахинь в церкви святого Петра.
