Эдуард Лимонов - Стихотворения

Страшно проснулся: пустая тюрьма
Утром проснулся рано
А под ногами с крутого холма
…Бактрия и Согдиана

Желтые обе. Милые две
Родины у султана
Бактрия — словно бы грива на льве
Дождь золотой — Согдиана

Я не доставлю Вам… я не умру
Как лепестки из фонтана
Нежно стучат о земную кору
…Бактрия …Согдиана

Ты пишешь письмо мне
А адрес прост: каракули крупного плана
Азия — где небеса купорос
Бактрия. Согдиана.

Будет полет золотых орлов
Хоть соль будут лить на рану
Пока не увижу с высоких холмов
Бактрию и Согдиану

Тюрьма шумит от двери до двора
С утра вползает влажная жара
И выползает мокрый влажный зверь
Чтобы в окно протиснуться теперь

Тюрьма гудит, кричит и говорит
Тюрьма ключами ковано стучит
На суд-допрос, на бледный Страшный Суд
Нас пацанов испуганных влекут

Тюрьма живет вся мокрая внутри
В тюрьме не гаснут никогда, смотри!..
В тюрьме ни девок нет ни тишины
Зато какие здесь большие сны!

Тюрьма как мамка, матка горяча
Тюрьма родит, натужная, кряхча
И изрыгает мокрый, мертвый плод
Тюрьма над нами сладостно поет!

«Ву-у-у-у! Сву-у-у-у! У-ааа!
Ты мой пацан, ты мой, а я мертва
На суд-допрос, на бледный Страшный Суд
Тебя пацан, вставай пацан, зов-уут!»

Цветут болота Вавилона
Вода из Тигра и Евфрата
Весной микробами богата
Царь пьет за прах Гефестиона

Царь сник, Царь-алкоголик болен
Ему мудрец Калан когда-то
Предрек что нет, не смерть солдата
Найдет. Но смертью вавилонен
Он будет в городе разврата

Тень синяя от стен суровых
Ширь медная пустынь вдоль ложа
На сказку свежую похожа
У изголовья, вин багровых
Стоят сосуды с бурдюками

Закаменевши желваками
Алескандер отходит к мертвым.
Его красивым и простертым
Мечи сжимая кулаками
Толпа угрюмых и упертых
Ждет полководцев. Сквозняками

Дворец весенний ощетинен
Держава. Азия. Держава
Угрюмо остается справа
Ведь смертью переполовинен
Дворец двоится обессинен

Смерть входит слева
Смерть спокойна
И Азия большая знойна
И Вавилон обескартинен.

Смерть — юная большая дева
Чей взор стеклянен и невинен

Пойти бы погулять с блондинкой
С изящной тонкой половинкой
Пойти бы с ты бы погулять
Блондинку б нежную обнять
И сиську ей рукою мять

Блондинки это же не люди
С тобою с ангелом иду
И озираются все люди
В две тыщи, а каком году?

ТЫ как цветок на нежном поле
Как платье льнет к тебе. Доколе
Сидеть в тюрьме, пыхтеть, вонять?
Блондинку б скользкую обнять!

Песнь механического соловья на рю Пайенн
Масонский дом, где пирамида с треугольником
И встреченная девушкой Элен… Элен… Элен
Тележка, что влачит угольев ком

Влачит, свистит, визжит, старушкою ведомая
По рю Пайенн идет близкознакомая
Ко мне идет и пэ несет, чтоб спариться
Так что же ей с старушкою базариться..?

Заткнувши пальчиками ушки и зажмурясь
Она бежит по рю Пайенн прищурясь
И блики и удары солнца в уголь
«Бзынь! Взынь!», — блик отлетает в угол

И тьму разит. А та несет мочой
Таков был быт несложный, городской
В Год восемьдесят первый там в Paris
Элен… Элен… Элен… ты мокрая внутри…

Была.

К своей невесте Пелажи
Маркиз де Сад спешит
И гравий под ногой визжит
На «ша» и «жэ» и «вжи»

Глубокий вырез. Сонный лиф.
Холодных сисек гроздь
Над ней Маркиз де Сад, как гриф
У ней как в горле кость

Он пилит, рвет, кусает плоть
Толчет ее как соль
Она визжит: «Господь! Господь!
Меня он режет вдоль!»

[Затем он ей, но то и люб
Блондин, садист, маркиз
Что с нею — нежной, страшо груб
Ее швыряет вниз]

Ее слуге он отдает
Слуга хватает плеть
И истязает ей живот
И топчет как медведь

Она спала бы без него
Сосала бы конфет…
[И обожает оттого
Что без маркиза своего
Ее на свете нет]

«Амёба хрупкая моя!
Моя ночная жбан!»
«В нее внедряйся как копье
Топчи ее, мой Жан!»

Воняет плоть, смердит дерьмом
О белозадый зверь!
О Пелажи, ты жадный дом
Холодных сисек этажи
Вчера, всегда, теперь…

Лимонов жил, Лимонов жив
Лимонов будет жить
К своей невесте Пелажи
Маркиз де Сад спешить…

И вязкий Ленин падает туманом
На ручки всех кают над океаном,

И ржавый Маркс — заводоуправления
Прогрыз железо: ребра и крепления,

И черный Ницше — из провала — крабом
И толстый Будда, вздутый баобабом,

И острый я, как шип цветов колючих
На Украине призраков летучих,
На Украине снов, где Гоголь с вязами
Где буки и дубы и рощи базами…

Такие мы. А Вы — какие?
Мы — неземные. Вы — земные.

Где-то Наташечка
Под теплым мелким дождичком
Идет сейчас босая
А выше над облаком
Господь играет ножичком
Блики на лицо ее бросая

«Бу-бу-бу-бу-бу-бу!» «Ба-ба-ба-ба-ба-ба!»
— Так поет Наташечка нагая
Выпятила девочка нижнюю губу
Мертвенькими ручками болтая
И ножками тоже помогая…

Поспешает в направленьи Рая
Мокрая Наташечка нагая

Когда-нибудь, надеюсь, в ближайшем же году
Я к маленькому панку с улыбкой подойду

Долго мы не виделись, товарищ панк,
Пойдёмте, погуляем (не против?) в зоопарк.

Там умные пингвины и лица обезьян
Там ходит волк красивый, как красный партизан

Что-то Вы невеселы товарищ панк
Для маленькой прогулки не взять ли нам ли танк?

И эта чудо-девочка, с прекрасной из гримас
Мне скажет: «Волк тюремный! О, как люблю я Вас!
Я просто молчалива. Я вовсе не грустна.
Всё классно и красиво!» — так скажет мне она.

Где плещутся в бассейнах тюлень, гиппопотам
На танке мы подъедем к мороженным рядам

Мы купим сорок пачек ванили с эскимо
От зависти заплачут, те кто пройдёт мимо