кругу
прокатилась волна.
Замер я от виденья
красоты неземной,
а она – четкой тенью
пронеслась предо мной.
Ты куда и откуда
в этот снежный февраль,
так похожа на чудо.
Мимолетное -
жаль.
Я думал – лишь Хозяйка Медных Гор
владеет дивной тайной изумрудной,
но понимать стал с некоторых пор,
что внешне быть похожею – не трудно.
А вот когда улыбчивостью глаз
зеленый луч тебе навстречу брызнет,
то хочется, чтоб этот свет – не гас,
нас побуждая радоваться жизни.
Все то же -
звезды и луна
как украшенье ночи.
В груди огонь уж не клокочет,
но ты – как аромат вина
пьянишь вечернею прохладой,
и легкоструйный бриз,
навеянный тобою – Ладой
таит любви сюрприз.
Рядясь в обычные одежды,
в потоке будних сил
Она – прекраснее надежды,
небесней всех светил.
Она – и рядом и далече,
искрится как ручей.
И я, обняв тебя за плечи,
спешу навстречу Ей.
Полуторамилльонный город,
запрятавшись в ущелья сердца,
мне без тебя безжизнен и безлик.
Так мирриады собранных жемчужин
спят,
не разбуженные восклицаньем Солнца,
похожие на скопище песка.
Так ледниково-мраморные горы,
страдающие вечною бессоницей,
не могут в одиночестве согреться.
Разлука мнет меня в своих тисках,
снег тает у горячего виска -
и только блик твоей улыбки нужен
мне неотложной помощью и скорой,
чтоб сгинула зеленая тоска,
чтоб город мог
собою вновь наполниться,
и музыка,
похожая на скерцо,
в моей душе затрепетала вновь.
Оплывает свеча.
Тает вкус твоего поцелуя.
На морозном окне
проступает узорная прядь.
Прижимаюсь горячей щекою к стеклу я,
чтоб остыть и простить,
чтобы голосу разума внять.
Не бывает, наверное, жизни
без ссор и размолвок,
паутину судьбы
невозможно сплести без узлов,
иногда ощутимее камня
бывает осколок,
даже если всего это -
несколько слов.
Мчатся белые кони разлуки
Мчатся белые кони разлуки
через пустошь моей немоты;
и от ветра глаза захмелели,
проглядели они, проглядели,
как сквозь сердце проехала ты.
Мне б в догонку -
да нету разбега -
одиноко на месте топчусь,
засыпаемый хлопьями снега,
засыпая от холода чувств.
И напрасно кусаю я руки,
о возможном так поздно трубя -
эти белые кони разлуки
унесли в неизвестность тебя.
Я устану,
когда стану
усталым,
когда пыл мой
вываляется в пыли.
Мои тропы завалены
снегом талым,
и почки на кустах
запалены,
ожидая команды
«пли».
В нашем возрасте -
грустная прелесть:
светлый иней ласкает глаза,
и в ладонях росинки согрелись,
эхо вторит былым голосам.
В вальсе времени нежность не тает,
и в душе – соловьиная трель.
Бабье лето – пора золотая.
Только жаль, что не скоро апрель.
По тронутой сединами аллее
По тронутой сединами аллее
гуляет женщина давно не юных лет,
гуляет, ни о чем не сожалея
и не пытаясь вновь попасть в свой след
С ней поравнявшись,
розовый мужчина,
прикрывшись шапкою седых волос,
так церемонно, бережно и чинно
букет из алых роз ей преподнес.
Идиллия, вы скажете.
Быть может,
но трогает прощальное туше.
А мне вдруг стала жизнь еще дороже,
теплей и чище стало на душе.
Осенний пляж нахохлился
как серый
приюта не нашедший воробей,
согретый только памятью и верой
в тепло прошедших и грядущих дней.
По мокрому песку, утюжа кучи,
гуляет ветер, разметая хлам;
свинчаткою насыщенные тучи
швыряют дождь со снегом пополам.
Все сковано до нового сезона,
готово к летаргическому сну,
но в тайне жаждет звонкого клаксона,
вещающего новую весну.
Приходят неожиданные двое,
друг друга не касаясь и плечом,
послушать шум осеннего прибоя -
и вся им это морось нипочем.
Моя душа на этот пляж похожа,
пустынна и задумчива она,
но ожиданием весны воспалена.
А на ее встревоженную кожу
компресс кладет холодная волна
твоей рукой.
Рождается сверхновая звезда
Рождается сверхновая звезда
непознанною силой неземною,
и той же силой ледоход весною
на части рвет устои у моста.
Снега искрятся чароитным светом
и невпопад горланят петухи,
когда улыбкой женской как рассветом
в душе рождаются и силы и стихи.
Не знаю, не помню, не вижу
я кроме тебя никого.
И в неба ночную афишу
гляжу: какова!
Каково
ж мое удивленное чувство,
когда в окруженьи твоем,
где было то густо, то пусто,
тесниться мы стали вдвоем.
Нет, я не могу отделиться -
повязан с тобою судьбой.
И смотрят похожие лица
на нашем портрете с тобой.
Ноябрь. По крыше дождь бубнит
Ноябрь.
По крыше дождь бубнит,
а на асфальте зябнут лужи.
Но непогодь сильней и глубже
друг с другом нас соединит.
Увы, мой порох отсыревший
не вспыхнет брызгами костра.
Пусть страсть моя не так остра,
но я люблю тебя – не реже,
а главное, мое тепло
стократ усилено тобою;
и оттого, когда нас двое,
уютом светится дупло.
Пусть в этот день не с нами дети,
и внуки тоже далеки,
четыре нашенских руки
обнимут всех и вся на свете.
19.11.95 г.
Любовь и «вновь» -
рифмуются недаром,
мы -
лики Одного,
и ты и я,
того,
что зародилось в Доме Старом
как полюса – начала Бытия.
Мир движим разностью потенциалов,
его ячейка -
это наш бинал,
где ты меня все время отрицала,
а я тебя все время догонял.
И в сладкие минуты единенья
мы дали жизнь соколикам своим,
и вместе с ними удаленной тенью
мы в изначалье слитное летим.
Мы – двуначального Мира модели
Мы-
двуначального Мира
модели,
каждый
друг друга дополнить готов.
Я без тебя -
как зима без метели,
лето – без солнца,
весна – без цветов.
Ты без меня -
как бескрылая птица,
не улетевшая в Чудо-Грааль*.
Только вдвоем
мы смогли повториться
в детях,
продолживших нашу Спираль.
* Грааль – страна – мистерия
