две отёкшие ноги.
* * *
Забавная сложилась мешанина,
цветка нераспустившаяся завязь:
живу я в оболочке мещанина,
внутри авантюристом оставаясь.
* * *
Абстрактных истин, истин вообще
я не люблю, поскольку не философ,
люблю я мозговую кость в борще –
она лежит, и нету к ней вопросов.
* * *
Во всех веках похоже счастье:
бежать из-под конвоя лучников
и не спеша размять запястье,
где больше нет уже наручников.
* * *
Мне душу новизна всегда ласкала,
к тому же я судил себя не строго –
похоже, что чертилась без лекала
моя кривоколейная дорога.
* * *
Набит баблом тугой ларец,
а с Божьим даром – полный кукиш;
увы, чего не дал Творец,
того никак себе не купишь.
* * *
В нас этого нету, а кажется – есть,
живое, святое, укромное:
фантомная совесть, фантомная честь,
достоинства чувство фантомное.
* * *
Вот ушёл поэт из мира этого –
от хулы и слуха ядовитого,
и осталось много недопетого
и гораздо больше – недопитого.
* * *
У старости какие удовольствия?
Ничем не нарушаемый покой,
обильные запасы продовольствия
и кнопки от экрана под рукой.
* * *
Пишу об увядании своём,
поэтому и старюсь не мучительно,
хотя когда-то пел я соловьём,
а нынче только каркаю значительно.
* * *
В некой рыхлой школьной хрестоматии
хер нарисовав исподтишка,
мысленно послав меня по матери,
выучат потомки два стишка.
* * *
Наш разум, интуиция, наитие
ничуть и никогда не замечают,
насколько уже близко то событие,
когда их воедино выключают.
* * *
Давно меня приводит в изумление –
и тайна в этом явно есть явлении, –
как жадно поглощает население
любую весть о светопреставлении.
* * *
Я медленно пишу, не впопыхах,
и Муза меня тихо опекает,
в зазоры между буквами в стихах
втекает ум, но тут же вытекает.
* * *
Мы пьём непрерывно и много едим,
соблазны внушает нам бес,
и то, что пока организм невредим, –
одно из Господних чудес.
* * *
Участие в текущем сотворении –
увы, совсем не лёгкая профессия,
и если сочинять не в настроении,
то душит жесточайшая депрессия.
* * *
Уж деве замуж невтерпёж,
она воздушна и прозрачна,
а мужики, ядрёна вошь,
ловчат потрахаться внебрачно.
* * *
Упёрся я в былое оттого,
что мне смотреть не хочется вперёд:
лампада интеллекта моего
глубокие потёмки не берёт.
* * *
Об этом я раздумывал не раз,
вертя и так и сяк загадку эту:
всегда везде во тьму толкает нас
энергия глухой тоски по свету.
* * *
Политики пускай несут херню,
но истина не терпит оглупления:
империю изводят на корню
её родного яда накопления.
* * *
Повадки больше нет во мне упрямой,
всё взвешивает разум на весах;
я думаю, теперь и папа с мамой
спокойны за меня на небесах.
* * *
Мир не изменишь, он таков,
но с пониманием особым
Бог уважает простаков
и потакает долбоёбам.
* * *
Блаженно тихое безделье,
в нём хорошо и свеже дышится,
в моей почти монашьей келье
возле дивана лень колышется.
* * *
Тринадцатое, август – в этот день
я подло арестован был когда-то,
и словно эхо, отблеск или тень
мне празднична та памятная дата.
* * *
Влился в мёртвую природу
закадычный давний друг;
Бог готовит нас к уходу,
близких душ сужая круг.
* * *
Произвол, беспредел, беззаконие,
одичания дух ледяной –
но какое зато благовоние
источает поток нефтяной!
* * *
Я не склонен к суждениям смелым,
но вполне убеждён я примерами:
когда борется чёрное с белым,
то победа – за мелкими серыми.
* * *
История – слепая, заполошная –
в жестокости людской не виновата,
хотя любая дурь её оплошная
для жизней наших гибелью чревата.
* * *
Уж ни одна колода карт
с цыганкой наравне
совокупительный азарт
не нагадает мне.
* * *
К мыслям я пришёл сегодня грустным
и боюсь додумать до конца:
творчество бывает очень гнусным,
но и в нём – участие Творца.
* * *
Во время Страшного Суда
надеюсь я не унывать,
а посмотрев туда-сюда,
родным и близким покивать.
* * *
Отзывчивые к певческой руладе,
душевно воспарив на свежей ноте,
подонки и мерзавцы, псы и бляди
спокойно возвращаются к работе.
* * *
По жизни много раз терпя убытки,
я волосы не рву при каждом бедствии:
судьба не разоряет нас до нитки,
а часть и компенсирует впоследствии.
* * *
Мы живём в густой бурлящей каше,
мало что в ней толком разумея;
многие моменты жизни нашей
мы поймём не здесь весьма позднее.
* * *
В нас часто состояние тревожности,
мы чувствуем её немую речь,
она бормочет нам о безнадёжности
себя предохранить и уберечь.
* * *
Такого у судьбы я не просил
и горечи своей не утаю:
не только для работы нету сил –
я даже отдыхая устаю.
* * *
Когда заезжие гусары
отняли честь у юной Сары,
она подумала упрямо:
рожу я всё-таки Абрама.
* * *
Мне чтение – вроде питания,
поэтому дух мой не бедствует;
среда моего обитания
с реальностью – просто соседствует.
* * *
Весьма кудряво мы живём,
и нету привкуса плачевности,
но годы в паспорте моём –
живая справка о никчемности.
* * *
Старение – оно отнюдь не плавное,
оно скорей как лестница большая,
оно идёт ступенями, а главное –
сознание и чувства приглушая.
* * *
Моя житейская лампада
заметно стала иссякать,
но много света и не надо,
чтоб на столе стакан сыскать.
* * *
Актёр политической сцены
не чувствует часа того,
когда обрушаются цены
на блядский спектакль его.
* * *
Я устроен очень просто и вульгарно,
я лепился из чувствительного теста:
если где-нибудь мне тошно и угарно,
я немедля покидаю это место.
* * *
Горячие убийцы всех мастей
готовят лаву смертного разлива;
в предгорьях вулканических страстей
отменные грибы дают под пиво.
* * *
Люблю в России ширь полей,
весенний дождь, осенний лист,
и счастлив ныне, что еврей
и вижу это как турист.
* * *
Тасуя моды и фасоны,
меняя стили и тенденции,
везде всегда жидомасоны
преуспевали в конкуренции.
* * *
Давно замечены типичные
капризы матери-природы:
весьма родители приличные,
а дети – суки и уроды.
* * *
Услышь, Создатель, их моления,
прими народ к обережению –
за мужество непротивления
тоске, нужде и унижению.
* * *
Своих учителей совсем не всех
я помню от мальчишеских начал,
но помню, что учился я у тех,
кто вовсе никого не обучал.
* * *
Любовь к России в нас не вянет,
во мне она с душой в ладу –
наверно, были и славяне
в моём развесистом роду.
* * *
Успел уже я много пережить
и рано осознал в чаду питейном,
что выпивка способна послужить
соломой при крушении идейном.
* * *
Сегодня днём в автомобиле я
был зудом творческим томим:
слова теснились в изобилии,
но не ловились мысли к ним.
* * *
Мне попадается всё реже
юнец лихой, растущий штучно,
кишит везде народ несвежий
и склонный жить благополучно.
* * *
Усохла трахалка, иссякла сочинилка,
соображалка стала уставать –
но живы мы. А в будущем училка
нас будет сквозь очки преподавать.
* * *
Одна мечта всё жарче и светлей,
одну надежду люди не утратили:
что волки превратятся в журавлей
и клином улетят к ебене матери.
* * *
У слова – изобилие значений,
и многие – желанью вопреки;
храни меня, Господь, от поучений,
которыми богаты старики.
* * *
С утра негромкие шумы
слышны внутри квартир,
где просвещённые умы
ведут себя в сортир.
* * *
Я жил усердно и отважно,
живые чувства ощущал
и познавательную жажду
легко с любовной совмещал.
* * *
Я общаюсь мало с населением –
изредка, случайно, понемногу,
ибо по общению томлением
вовсе не страдаю, слава богу.
* * *
Это странное время – старение,
предисловие расставания;
изнутри раньше плыло горение,
а теперь – лишь тепло остывания.
* * *
Многозначно глухое молчание
и богато немым содержанием,
и весомей оно, чем журчание
устной речи с её недержанием.
* * *
Вчера я на могиле брата
вдруг понял очень ощутимо,
что нет у времени возврата
