Что в лазури мне прозрачной?
Что в пучине этой мрачной,
Что волной о скалы бьет?
В сердце смолк ответ движенью
Все - иному поколенью,
Все - для юности цветет!
А для живших наши лета
Эта грязная планета
Только кровью отдает.
Чокнемся звучней
Чашами прощанья!
Лиза, веселей!
Братья, до свиданья!
И - пошел живей!
Не горюй, друзья, прощаясь;
Небо падает, склоняясь
Над моею головой,
И уж ясно видеть стало,
Что наличных слишком мало
Кошелек содержит мой.
Но я полон упованья
Повторить вам: "до свиданья",
Миновав предел земной.
Чокнемся звучней
Чашами прощанья!
Лиза, веселей!
Братья, до свиданья!
И - пошел живей!
Перевод В. Курочкина
Дочь
Ах! Какие лошади! Экипаж какой!
И какая дама в нем - посмотри, мамаша,
Уж такой красавицы в мире нет другой.
Это, я так думаю, королева наша.
Мать
Королеве, брошенной мужем-королем,
Стыд встречаться с этою вывескою срама;
Это - ночь позорная, выплывшая днем:
Короля любовница - вот кто эта дама.
Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы
Сделаться любовницей эдакой особы!"
Дочь
Бриллиянты звездами, маменька, горят;
Тоньше и узорчатей кружев уж нигде нет.
Нынче будни, кажется, а такой наряд,
Что ж она для праздника на себя наденет?
Мать
Как ни нарядилась бы - встретясь с земляком,
Отвернется, вспомнивши, хоть давно забыла,
Как бежала с родины ночью босиком,
Где жила в работницах и коров доила.
Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы
Сделаться любовницей эдакой особы!"
Дочь
Маменька, а это кто, вон на рысаках,
Гордая, надменная, проскакала шибко;
Как сравнялись - ненависть вспыхнула в глазах,
А у фаворитки-то будто бы улыбка...
Мать
Эта, видишь, родом-то будет покрупней;
Герб каретный дан еще прадедам за службу.
К королю бы в спальную раз пробраться ей
Уж она б коровнице показала дружбу!
Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы
Сделаться любовницей эдакой особы!"
Дочь
Видно, королю она всех дороже дам:
На коне следит за ней молодой придворный.
Посмотри-ка, маменька, он влюблен и сам:
Не спускает глаз с нее - нежный и покорный.
Мать
По уши запутался молодец в долгах.
Получить бы полк ему нужно для прибытка.
Пусть дорогу заняли старшие в чинах
Вывезет объездами в гору фаворитка.
Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы
Сделаться любовницей эдакой особы!"
Дочь
Подкатили лошади к пышному дворцу.
Маменька, священник ей отворяет дверцу...
Вот целует руку ей... вводит по крыльцу,
Руку с умилением приложивши к сердцу.
Мать
Норовит в епископы седовласый муж
Чрез овцу погибшую, худшую из стада...
А ведь как поет красно - пастырь наших душ
Нищим умирающим о мученьях ада!
Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы
Сделаться любовницей эдакой особы!"
Дочь
Свадьба деревенская мимо них прошла.
Пусть невеста краше всех наших деревенщин,
Вряд ли уж покажется жениху мила
Как сравнит с божественной, с лучшею из женщин.
Мать
Нет, стыдиться стал бы он суетной мечты,
Заповедь народную памятуя свято:
Сколько было пролито пота нищеты,
Чтоб создать подобное божество разврата.
Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы
Сделаться любовницей эдакой особы!"
Перевод В. Курочкина
- На связку четок скорби черной
Зачем ты слезы льешь упорно?
- Ах, плакали бы тут и вы:
Я друга схоронил, увы!
- Вон в той лачуге - голод. Можешь
Утешиться, коль им поможешь.
А четки черные скорбей
Ты на пути оставь скорей.
Но он опять рыдает вскоре.
- Что, горемыка, снова горе?
- Ах, плакали бы тут и вы:
Скончался мой отец, увы!
- Ты слышишь крик в лесу? Бандиты!
Беги! Там люди ждут защиты!
А четки черные скорбей
Ты на пути оставь скорей.
Опять он слезы льет потопом.
- Как видно, беды ходят скопом?
- Как не рыдать? Поймите вы:
Жену я схоронил, увы!
- Беги, туши пожар в селенье:
В благодеянии - забвенье.
А четки черные скорбей
Ты на пути оставь скорей.
Он вновь рыдает. - Человече!
Все любящие жаждут встречи.
- О, горе мне! Слыхали вы?
Дочь умерла моя, увы!
- Вот - тонет девочка. Не медли!
Ты этим мать спасешь от петли.
А четки черные скорбей
Ты на пути оставь скорей.
Но вот он тихо как-то плачет.
- Еще кой-кто скончался, значит?
- Я стар и слаб. Судите вы:
Могу лишь плакать я, увы!
- Там, у крыльца, ты видишь пташку?
Согрей озябшую бедняжку.
А четки черные скорбей
Ты на пути оставь скорей.
От умиленья он заплакал,
И тут сказал ему оракул:
- Зовусь я Милосердьем. Тот
Блажен, кто вслед за мной идет:
Так всем, от мала до велика,
Вещай закон мой, горемыка,
Чтоб людям растерять скорей
Все четки черные скорбей!
Перевод Л. Пеньковского
О Франция, мой час настал: я умираю!
Возлюбленная мать, прощай: покину свет,
Но имя я твое последним повторяю.
Любил ли кто тебя сильней меня? О нет!
Я пел тебя, еще читать не наученный,
И в час, как смерть удар готова нанести,
Еще поет тебя мой голос утомленный.
Почти любовь мою - одной слезой. Прости!
Когда цари пришли и гордой колесницей
Тебя растоптанной оставили в пыли,
Я кровь твою унять умел их багряницей
И слезы у меня целебные текли.
Бог посетил тебя грозою благотворной,
Благословениям грядущего внимай:
Осеменила мир ты мыслью плодотворной,
И равенство пожнет плоды ее. Прощай!
Я вижу, что лежу полуживой в гробнице.
О, защити же всех, кто мною был любим!
Вот, Франция, - твой долг смиренный голубице,
Не прикасавшейся к златым полям твоим.
Но чтоб ты слышала, как я к тебе взываю,
В тот час, как бог меня в иной приемлет край,
Свой камень гробовой с усильем поднимаю...
Рука изнемогла, - он падает... Прощай!
Перевод А. Фета
Тебе, о Франция, развесистое древо,
Я пел двенадцать лет: "Плоды свои лелей
И вечно в мир кидай щедроты их посева:
Их возрастил господь в течение трех дней.
И вы, что мне вослед в восторженных глаголах
Воспели дерево и сей обильный год,
О дети счастия, - с ветвей его тяжелых
Привитый предками срывайте спелый плод!"
Они торопятся, - и кончен сбор до срока.
Но вижу я: плоды изгнившие лежат,
Надежду обманув старинного пророка,
Льют в сердце и в уста ему свой тлен и яд.
О древо родины, не с неба ли пролился
Источник гибели и беды возрастил?
Иль благородный сок нежданно истощился?
Иль ядовитый ветр побеги отравил?
Нет, черви, тихие, глухие слуги смерти,
Замыслили беду принесть исподтишка,
Осмелились они, губительные черви,
Нам осквернить плоды в зародыше цветка.
И вот один из них предстал перед глазами:
"Чтоб ныне властвовать, надменно хмуря лоб,
Нам подлость низкая протягивает знамя:
Эй, братья-граждане, готовьте трон и гроб!
Пусть это дерево, чья так пышна вершина,
Под нашим натиском, сгнивая, упадет,
А у подножия разверзнется пучина,
Что роем мы тебе, о дремлющий народ!"
Он правду говорил: святого древа лоно
Посланники могил прожорливо грызут;
С небесной высоты легла на землю крона,
И древний ствол его прохожий топчет люд.
Ты верить нам три дня дозволил, боже правый,
Что снова греет нас луч милости твоей;
Спаси же Францию и всходы ее славы
От сих, в июльский зной родившихся червей!
Перевод Л. Остроумова
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары
К деньгам жадная орда
Все сюда,
Сюда!
Сюда!
Мы все поклонники Ваала.
Быть бедным - фи! Что скажет свет?..
И вот - во имя капитала
Чего-чего в продаже нет!
Все стало вдруг товаром:
Патенты, клятвы, стиль...
Веспасиан недаром
Ценить учил нас гниль!..
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары
К деньгам жадная орда
Все сюда,
Сюда!
Сюда!
Живет продажей индульгенций
Всегда сговорчивый прелат.
