" ...Алые клёны увидишь, Листья сорвёшь, любуясь... " принцесса Нукада
Красные клёны Два дерева среди берёз зелёных. Как два стиха из дальней страны, Что в сердце моё Восточный ветер принёс.
ЗИМА
Между утром и долгим вечером, будто горсть сухого снега на ветру, едва мелькнёт
день декабря!
По всем приметам зимний день прекрасно начат: Деревья живы, солнце светит, снег лежит! Над крышей дома линия электропередачи, А в небе ярко-синем белый дракон удачи!
Перед рассветом в чёрнобелом мире стволов и снега ветвей и неба ворона пролетит и пробежит собака...
ВОРОНА
Белый зимний туман. Уходящий автобус... Под крылом у вороны сугробы,
дорога,
и я.
На сосне на жёлтой ветви сидит ворона круглая, как шар. Морозный ветер огибает сосны. Ворона спит. Летит по небу пар.
Земля затвердела и небо открылось, И солнце гуляет в вершинах берёз. Внизу в очарованном инеем мире Ворона проносится, вытянув нос!
Сверкание воды. Вороны крики. И светлая сосна!
С обломанного дерева ворона отсыревшая Ах! жалобно так тявкает! И клюв у ней дрожит. А у меня запазухой один щенок пригревшийся: - Воронам нужно каркать! - он хрипло говорит.
Над домом красное солнце высунулось. Прокричала ворона. Ухнул мороз... Объятый инеем лес зазвенел.
Снег и солнце. Ветер блестящий, сверкающий блёстками инея. Небо синее среди деревьев в вышине. И крик вороны в тишине.
ДВЕНАДЦАТЬ ПЕСЕН
1
Ветер сильный. Волны бегут по воде. Листья шумят. Качаются ветви кустов. Неспокойна вода. Ветер сильный. В небе серые облака. Ветер сильный. Что я могу сказать? Ветер сильный. На что я могу надеяться? Ветер сильный. Что я могу понять? Ветер сильный. Что я могу увидеть? Ветер сильный. Что я?
2
Если серые облака, низко летящие над землёй, это край запылённый плаща Бога, то хочу я спросить: " Куда держит путь этот Старец? Разве есть, куда уйти Ему? Разве есть, что оставить? "
3
Вглядываясь в соцветие увядающего цветка, кто не пожалеет о скоротечности жизни? кто не вознесёт молитву о спасеньи своей души? Но никто в этом мире не пожалеет Бога, не вознесёт молитву о спасеньи Его.
4
Если правда, что Бог сотворил человека, то сколь неудачен этот опыт Его! Кроме жалоб и просьб ничего Он не слышит. Но теперь уж не скрыться в одиночестве прежнем.
5
Тёмная вода, что легла под мои ладони, вдруг стала небом, в котором плыли деревья и голос звучал: " Если, как ты говоришь, люди так любят Бога, отчего жалеют они себя, или друг друга, но не Его? "
6
Уснувший рыбак на резиновой лодке плывёт по теченью реки Навеки уснувший рыбак на резиновой лодке плывёт по течению жёлтой реки
7
Восходящего солнца туманный круг плывёт по воде ко мне Восходящего солнца туманный круг с дальнего берега плывёт по чистой воде ко мне
8
Дальний берег плывёт в тумане между двух восходящих солнц Дальний берег исчез в тумане между двух голубых пустот
9
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум.
Кони пасутся в лугах и думают:
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум.
Птица парит высоко и думает:
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум.
Ива глядится в белую воду и думает:
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум.
Думает о смерти моя душа и видит:
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум. Думает о смерти моя душа и видит:
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум.
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум.
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум.
В белом небе белые облака,
белый ветер, белый шум.
10
Их было шесть и звались они: Ветер, Дерево, Небо, Камень, Трава и Вода.
Ветер был его звуком. Дерево было жизнью. Небо было светом. Камень был его телом. Трава была его кожей. Вода была душой.
А потом они ушли, и он остался один.
И кто-то седьмой, кого он не знал, тихо-тихо сказал: " Теперь я буду тобой, Теперь я буду тобой, Теперь я буду тобой до скончанья времён ".
11
Зачем ты, художник, рисуешь дерево? Солнце играет в его ветвях, и шепчутся листья с ветром летящим. И ты им не нужен.
Зачем ты, художник, рисуешь воду? Плывут по воде облака, и шепчутся волны с прибрежным песком. И ты им не нужен.
Зачем ты, художник, рисуешь горы? Небо лежит на вершинах гор, и шепчутся травы на склонах крутых. И ты им не нужен.
Я знаю, художник, что ты одинок и в пути. Печальней сюжета тебе всё равно не найти. И дерево плачет,
тоскует вода,
и горы - в молчании. Ты снова рисуешь своё с пустотою
венчание.
Не лучше ли нам прекратить эти глупые споры? И выбросить краски, и кисти сломать. Из дерева сделать ладью и, плывя по воде,
ожидать, как вдали вырастают до неба безумные горы.
12
В нашем большом лесу много белых грибов. Мы собираем их. Очень нам нравится это.
На нашем большом лугу выросла земляника. Мы собираем её. Очень нам нравится это.
В нашей большой реке водятся караси. Ловим мы карасей. Очень нам нравится это.
В нашей жизни давно нет места страху и боли. Не вспоминаем про них. Очень нам нравится это.
В наших больших домах много сушёных трав. Тонкий плетём узор. Очень нам нравится это.
Тонкий плетём узор, думаем о хорошем. Выйдет большой ковёр. Очень нам нравится это.
Будет к зиме ковёр, постелим его на пол. Будем смотреть в огонь. Очень нам нравится это.
Будем смотреть в огонь, будут сниться тёплые сны.
Вы не будите нас. Вы не будете нами.
Вы не будите нас. Вы не будете нами.
ЛЮБОВЬ К ДРЕВНЕКИТАЙСКОМУ
Я хотел бы работать грузчиком в винно-водочном магазине, натянув халат темно-синий, ворочать тяжелые ящики, потеть волосатой грудью, материться охрипшей глоткой, и курить сигареты без фильтра, сплевывая в проход.
И не знать ничего на свете!
Но не пить ни капли вина.
И домой приходя с работы, на засов запирая двери, облачившись в халат с кистями, под желтой настольной лампой склонившись над черными знаками древних китайских книг, пить черный имперский чай!
Что может быть дерьмовее дерьма, что мнит себя сверхчеловеком? В степи растет полынная трава, горька на вкус и запах.
Что может быть обиднее обид от близкого, родного человека? В глухом лесу луч солнца на поляне, и в диких травах голубой цветок.
Что может быть тоскливее тоски идущего сквозь строй непониманья? В горах высоких бьются родники, и сосны растворяются в тумане.
Что может быть несправедливей смерти? И неоконченней, чем жизнь? Над белой речкой цепенеет ночь, и близится предутренний озноб.
ДИПТИХ
I
Она была в широкой красной юбке. И черной океанскою волной взлетали волосы. Ее глаза глядели со страшной недоступной глубины.
Она являлась каждый раз внезапно как знак судьбы, как шторм, как ураган. И в воздухе металась черных хлопьев и пепла белого горячая метель.
И уходила, всюду оставляя поверженных руины городов. И билось сердце, будто перед взрывом. И кровь как сумасшедшая кружила по венам и артериям моим.
II
Она была - и не было ее. Как не бывает дуновенья ветра, как не бывает детских сновидений, и тающего следа облаков.
Она была, конечно, в белом платье. И волосы - как иней и роса. Ее глаза глядели как дневная прозрачная неполная луна.
Не возникая и не исчезая, она летала в небе городском. И сердце замирало и не билось. И льдинки невесомые кружили по венам и артериям моим.
Сегодня осень бешено красива. Мне мой другой сказал: "Напьемся пива! И поплывем по золотым волнам. И будет весело и дружелюбно нам."
Колесный трактор тарахтит в капустном поле. Крылатый лист летит, отпущенный на волю. У старого пруда с вечернею водой мне мой другой сказал: "Ну, я пошел домой!"
Как дождь, как снегопад, как звездная метель, так он пошел домой, как дудочка-свирель.
А вообще-то жизнь совсем небольшая штука, где все бесконечности мира в кольце немногих годов. И вовсе не так сложна любви и добра наука. И вовсе не так уж мрачен неведомый смысл слов. Просто придумали люди, чтобы казаться больше, зла и войны забаву и несвоих богов. А вообще-то жизни невелико искусство, подобно зеленой бабочке, что на ладони детства ищет свою капусту.
Как утренний дымок над крышей дома, что треплет ветер, как солнца зимнего тепло, как тень и запах
такой представилась мне жизнь. И воды времени текли меж берегов, заросших ивами и камышом.
Мы, бросив весла, пили чай из фляги. И кто-то говорил, что впереди есть Белая Гора, что выше солнца. И думалось мне - там конец пути.
Чувство свободы сходно с чувством разлуки, с одиночеством путника на рассвете, с полетом птицы в небе пустом. Радость приносит лишь возвращение, подобно природному круговращению. Но и радость весны окрашена грустью, чувство времени - грустное чувство. Душа - это то, чем я чувствую время? А, может быть, время чувствует меня? "Свободно! Наконец-то свободно!" думает оно, когда я ухожу.
