Дабы ты знал, ты есть лишь отраженье,
Ты есть ничто. И это так тревожно.
Один, только один человек жил, один человек умер на земле.
Обратное утверждение есть статистическая несуразность, сумма неслагаемых.
Не менее невозможная, чем запах дождя, приплюсованный к сновиденью, случившемуся позавчера ночью.
Человек этот – Улисс, Авель, Каин, первый человек, давший имена созвездиям, человек, сложивший первую пирамиду, человек, начертавший гексаграммы Книги Перемен,
Кузнец, испещривший рунами меч Хенгиста, лучник Эйнар Тамберскельвер, король Людовик Лев, книжный торговец, родивший Самуэля Джонсона, садовник Вольтера, Дарвин на палубе "Бигля", а со временем ты и я.
Один человек пал под Илионом, под Метавром, под Хастингсом, под Аустерлицем, под Трафальгаром, под Геттисбергом.
Один человек умер в больницах, в корабельных каютах, в безысходной тоске, в постели у себя дома и от любви.
Один человек видел огромный рассвет.
Один человек ощутил своим нёбом свежесть воды, сочность фруктов и мяса.
Я говорю об одном, о единственном, о бесконечно одиноком человеке.
ФРАГМЕНТЫ АПОКРИФИЧЕСКОГО ЕВАНГЕЛИЯ
3. Горе нищему духом, ибо под землёй пребудет то, что ныне попирает её.
4. Горе плачущему, ибо не отвыкнет уже от жалких стенаний своих.
5. Счастливы знающие, что страдание лавром не венчает себя.
6. Мало быть последним, чтобы стать когда-нибудь первым.
7. Счастлив, не настаивающий на правоте своей, ибо никто не прав либо все правы.
8. Счастливы прощающие ближних своих, счастлив прощающий самого себя.
9. Благословенны кроткие, ибо противятся раздорам.
10. Благословенны не алчущие и не жаждущие правды, ибо ведают, что удел человеческий, злосчастный или счастливый, сотворяется случаем, который непостижим.
11. Благословенны сострадающие, ибо милосердием счастливы, а не упованием, что зачтётся им.
12. Благословенны чистые сердцем, ибо пряма их дорога к Господу.
13. Благословенны изгнанные за правду, ибо правда превыше для них, чем собственный человеческий удел.
14. Ни один человек не есть соль земли, никто, ни одно мгновение жизни своей не был ею и не будет.
15. Пусть догорит светильник и никто не увидит его. Бог увидит.
16. Нет нерушимых заветов, ни тех, что от меня, ни тех, что от пророков.
17. Кто убивает во имя правды или хотя бы верит в свою правоту, не знает вины.
18. Не заслуживает содеянное человеком ни Царствия Небесного, ни геенны огненной.
19. Не испытывай ненависти к врагу, ибо, возненавидев, станешь отчасти уже и врагом его. Никогда твоя ненависть лучше не будет мира в душе твоей.
20. Если соблазняет тебя правая рука, прости её. Вот тело твоё, вот душа и очень трудно, даже невозможно положить границу, которая их разделяет.
24. Не преувеличивай праведность твою. Нет человека, который в течение дня несколько раз не солгал бы, ведая, что творит.
25. Не клянись, ибо всякая клятва высокопарна.
26. Противься злу, но без страха и гнева. Ударившему тебя по щеке можешь подставить и другую, лишь бы при этом ты не испытывал страха.
27. Я не говорю ни о мести, ни о прощении. Забвение – вот единственная месть и единственное прощение.
28. Делать доброе врагу могут и праведники, что не очень трудно, любить его – удел ангелов, не людей.
29. Делать доброе врагу могут есть лучший способ тешить в себе гордыню.
30. Не собирай себе золота на земле, ибо золото порождает праздность, а праздность есть источник печали и отвращения.
31. Думай, что другие правы или будут правы, а если правда не за тобой, себя не вини.
32. Господь превосходит милостью людей, мерит их иною мерою.
33. Дай святыню псам, кинь жемчуг свой перед свиньями. Всему воздай, что положено.
34. Ищи ради счастья искать, а не находить…
39. Врата выбирают входящего, не человек.
40. Не суди о дереве по плодам, а о человеке по делам. Могут быть лучшие и худшие.
41. Ничто не строится на камне, всё на песке, но долг человека строить, как если бы камнем был песок.
47. Счастлив независтливый бедняк, счастлив незаносчивый богач.
48. Счастливы сильные духом, без страха выбирающие путь, без страха принимающие славу.
49. Счастливы запечатлевшие в памяти слова Вергилия и Христа, коих свет озаряет их дни.
50. Счастливы любящие и любимые и те, кто может обойтись без любви.
51. Счастливы счастливые.
В ЛАБИРИНТЕ
О, ужас! Эти каменные сети
И Зевсу не распутать. Измождённый,
Бреду сквозь лабиринт. Я осуждённый.
На бесконечно-длинном парапете
Застыла пыль. Прямые галереи,
Измеренные долгими шагами,
Секретными свиваются кругами
Вокруг истекших лет. Хочу быстрее
Идти, но только падаю. И снова
Мне чудятся в сгущающемся мраке
То жуткие светящиеся зраки,
То рёв звериный. Или эхо рёва.
Бреду. За поворотом, в отдаленье,
Быть может, затаился наготове
Тот, кто так долго жаждал свежей крови,
Я столь же долго жажду избавленья.
Мы оба ищем встречи. Как и прежде,
Я верю этой меркнущей надежде.
Мир – лабиринт. Ни выхода, ни входа,
Ни центра нет в чудовищном застенке.
Ты здесь бредёшь сквозь узкие простенки
На ощупь, в темноте, и нет исхода.
Напрасно ждёшь, что путь твой сам собою,
Когда он вновь заставит сделать выбор,
Который вновь заставит сделать выбор,
Закончится. Ты осуждён судьбою.
Вдоль бесконечных каменных отростков
Двуногий бык, роняя клочья пены,
Чей вид приводит в ужас эти стены,
Как ты, блуждает в чаще перекрёстков.
Бреду сквозь лабиринт, уже не веря,
Что повстречаю в нём хотя бы зверя.
Там есть сады, монастыри, уставы
Монастырей, прямые лады и
Слова прямые – пой, как соловьи!
Только не все очистили уста вы.
Есть 64 гексаграммы,
Есть ритуал – единственно, что
Знать должно в поднебесной всем как то,
Без чего прах, носимый по ветрам мы.
Он – неба Императора и доблесть,
И облаченье, ясный чей покой
Мир отразил, как зеркало. Рукой
Коснувшись, пыль сотри с него – есть проблесть?
Должны плодоносить поля с садами,
И как верны потоку берега,
Так верно, что наскочит на врага
Единорог за срам свой со стыдами.
Вселенной сокровенные законы,
Гармония всей тьмы вещей вокруг
Сокрыта в книгах, свитки же, мой друг,
Со мной хранят небесные драконы.
Нахлынувшие с севера монголы
На маленьких гривастых лошадях
Свели на нет – увы! что делать? ах! -
Все меры Сына неба. Земли голы.
В кострах горят деревья вековые,
Безумец мёртв и тот, умом кто здрав.
Убит привратник. Он-то чем не прав?
Все женщины от них едва живые.
Орда пошла на юг. Зверей коварней,
Свиней невинней. Утром прадед мой
Спас книги. В башне долго можно с тьмой
Бороться… О, эпохи цвет досвинней!
Нет дней в моих очах. Так много полок
И так мало лет жизни… Сон, как пыль.
Чем обмануться? Миф ли в свитке, быль,
Весь день сижу я в башне, свет где долог.
И то правда: жить лучше, не читая.
А утешаю я себя лишь тем,
Что для того, кто видел их тьму тем,
Всё с вымыслом слилось. Блажу, мечтая!
Как в грёзе вспоминаю, чем был город
Прежде орды и чем он стал теперь.
Затворник я дверенеотоперь.
Периный пух мечом зачем-то вспорот…
Кто запретит мне грезить, что однажды
Я вникну в суть вещей и нанесу
Рукою знаки, как гроза росу,
Которая избавит дол от жажды?
Моё имя Шианг, хранитель свитков,
Возможно что последних, ибо нет
Вестей – что с Сыном неба? Звёзд-планет
Дитя от крепких спит, небось, напитков…
В своём уединенье шахматисты
Передвигают медленно фигуры,
Задумавшись, как римские авгуры…
Два вражьих цвета в ненависти исты!
Глубинными решеньями цветисты
Ходы: проворен конь, неспешны туры,
Ферзь всевооружён, царь строит… чуры (!)
Уклончив офицер, злы пехотисты.
Но даже если игроков не станет,
Быть архетип игры не перестанет.
Война с Востока, где звезда истечна,
На запад перекинулась. Настанет
Финал лишь партии, которая конечна,
А не игры, что – как другая! – вечна.
Царь слаб, нагл офицер, зело кровава
Царица, зато пешка – полиглот.
На чёрно-белом поле кашалот
Разинул пасть и крокодил зеваво.
Не ведают, что наперво-сперваво
Просчитаны ходы тех, чей оплот -
Коварство. Есть алмазный светолот,
Высвечивающий то что скрываво.
Только не ты ли Игрока другого
Орудие? Омара дорогого
Здесь вспомянём, его сравненье – мы
Для Бога то же, что для нас фигуры
На шахматной доске. Не балагуры
