И таращится правда святая
На меня, на меня, на меня
* * *
Русское слово выживет и даже будет развиваться
А Английское идиотское слово будет разваливаться
* * *
Спящие смертницы, спите со мной
Человеческий хлеб с женской пиздой
Медуза
Весна с ужасной головой
Пикирует на город твой
Где нет ни ямба ни хорея
Влетая в мёртвый город твой
Весна с ужасной головой
Лает и месть несёт, синея
Смотри: кольцо камней седых
Вокруг кольцо седых змеих
И сердце ноет, каменея
Свиданье с камнем и водой
Всегда кончается бедой
Объятьем каменного змея
Весна с ужасной головой
Влетает в мёртвый город твой
Моя сестра, моя Психея
* * *
В Париж клонится мой побег
За окном детский, католический снег,
Увижу лёгкую деталь
Education sentimentale
Так русский фат уводит дам
В сень Гагрских пальм
Русская Даная
За окном дурная тишь
Маленький крахмальный ад
На окне вторая мышь
Доедает рафинад
Писк истёртого в помёт
Чёрно-бурого куска:
Ничего на свете нет
Слаще сахара-песка
Так, натянутый на тын
Засквозит квадрат рядна
Светом зажигая клин
Семенящего пшена...
* * *
Кислым оболом уйду под сердца –
Выйду из правой руки Отца
* * *
Готова клетка
Железная, но с запахом древесным
А маленькие детки
Уже катаются на санках
Как сладка кожаная риза
Аспектом сильным и телесным
Твердея в полусне печальными цветами
Как три Димитрия на польских самозванках
Смерть на морозе лижет батарейку русскую
И вспоминает поэзию французскую
И розы белые растут на чёрных ранках
* * *
Медный ангел летал в деревянном небе
Небо открылось, и ангел вышел
Каменный чёрт летал в железном небе
И небо съело чёрта
Несут на одрике сапфирную фигурку
Бестелесный чёрт летал в мясном небе
И физическом хлебе
И сейчас летает
Голову теряет
Мясной ангел
Летал в нетварном хлебе
И сейчас летает
Христа прославляет
* * *
Бога нет, но кто-то дует мне в плечо
В левое – холодно, в правое – горячо
* * *
Молодыми и весёлыми
Были мы и были Вы
И звезды над маттиолами
Было выше головы
Но теперь звезда прелестная
Не приходит ночевать
И Россия, Вам известная
Может только не бывать
* * *
Пушкин, вот печальный вид:
Ангел вьётся надо мною
И гитарною струною
Заедает алфавит
...Пушкин был гермафродит
* * *
Я ел Писание, разъятое для продажи
Ножом разрезанное на несколько частей
Он продавал
Его дела
Сам способ бытия, смысло-извлечения
Время, три измерения
Вся мыслимая Троичная онтология
И всё к ней принадлежащее
Не находили, так сказать, сочувственного отклика
У сущностей, мягко говоря, не имеющих сердец
Смерть детей, крокодилы, жиды –
Ноль внимания
Он был далеко не первый среди равных
От меня ходил под стол, демиург
Почему я про него говорю?
* * *
Что первейше, что вторейше
Дух, материя, понос –
Иван Якличу Корейше
Нечем крыть на Ваш вопрос
Поломается и скажет:
Ерунда!
Дух, материя – миражи
Всё – вода
Яклич внутрь воду глушит
Принимает в виде ванн
Дух пророческий потушит
Матерьяльный океан
Благо, лекари гуманны
Вот Ивану и сладко
Писать в солевые ванны
...молясь на душ Шарко
Когда умрёте, Вас помоют
Иван, в последний раз
И церковь белую построят
Во имя Вас
* * *
У передвижника на маленькой картине
Зальётся маслом весь салон
Жандарм фосфенами напишет на ретине
Россия, родина, закон
В трагическом уме летит иероглиф яркий...
* * *
Я думал, лишь театр искусственных фигур
Напоминает сердце в клетку
Но я забыл про мир гравюр
И эту сетку
Резцами резанная влага
Окаменела, как вода
Железки плоские и жёлтая бумага
Со мной останутся всегда
* * *
Окопы, глина, трехлинейка
Считай иль не считай
Всё говорит: душа твоя – копейка
Передний край
И сапогами месит глину
Мой взвод убитый
И насыпается с иконы на картину
Кармин и хром отмытый
Центонник
Единственной струёй перерезая мир
Крылатый соловей, мой лебедь, мой кумир
Твой крик позолотил кровавые равнины
Страшные ценности и оперные вершины
Едва покрытые человеческой тлёй поля
Volksoper Венская, где нету короля
Ты сзади посмотри на декорации, земля
Видны на заднике не только тени европейских зданий
Но существо и ткань и русских содроганий
* * *
Позиционная война
Открыла глиняные ноги
Грязные выпила дороги
Возлюбленная тишина
Моя гниющая шинель
Холстом парижским оказалась
Лишь только звякнул, удивляясь
Георгиевский крест на ней
Такая павшим за тебя
Последовала благодарность –
Претенциозная бездарность
Мне имя новое дала
* * *
Посреди пустыни стоит шатёр
Не хорош он и не плох
И всего-то в нём – треугольный престол
И на нём лежит острый нож
И лишь только польётся кровавый дождь
Царь на лире гремит псалом
