«Мы к нашим любимым…»
Мы к нашим любимым
Приходим не сами,
А с нами приходят цветы!
Цветы нынче вовсе
Не пахнут цветами,
Прибавив еще красоты.
И розы – все в красном —
Стоят по корзинам,
Лиловый левкой – как левкой,
И пахнут цветочным
Живым магазином,
Есть запах еще и такой.
Гербер – охапки и роз – батареи,
Тюльпанов голландской крови!
Им далековато
До оранжереи,
А ближе всего – до любви.
Как мы оказались
На чьем-то месте,
Явились на сцену,
В нее влюблены,
Новые люди
И новые песни —
Нормальная смена
Зимы и весны.
Все – к перемене,
Все – к перемене,
Нам время с книжечкой
Сидеть в тепле
И думать, не как
Удержаться на сцене,
А как удержаться
Вообще на земле.
Я рос в дыму сирени
В приморском городке,
На каждой детской фотке
Сирень держу в руке.
Я прятался в прохладе
Сиреневых кустов,
И голова дурела
От запаха цветов.
И я глотал на счастье
Чуть горьковатый сок,
Завидев пятипалый
Сиреневый цветок.
И если что-то счастьем
Зовется на земле,
Махровые сирени
Считайте в том числе.
«Мне это дело нравилось…»
Мне это дело нравилось,
И я его любил,
А здесь же секса не было,
Хотя он все же был.
А в Швеции, а в Дании,
Там трах стоял клубком,
Но между мной и Данией
Стоял еще партком!
Но все же в Копенгагене
Бывали мы давно
И видели безбашенное
Голое кино.
Теперь, когда есть видео,
Я понял – это спорт,
И женщины грудастые —
Совсем не первый сорт.
Монашки – не монашки,
И ковбои – тоже не!
И стало жаль мне долларов,
Потраченных в кине.
Любовь – это что?
Это зов гениталий
И переплетенье
Отдельных деталей
До их совпаденья
И несовпаденья,
А если любовь —
Это просто виденье?
И Данту явилась
Его Беатриче
С большого похмелья,
Из чистого кича,
И он вдохновился
По полной программе!
А как же другие,
А как же мы с вами?
Любовь – это, может,
Не то и не это?
И честно сказать —
Я не знаю ответа.
Есть люди, которые
Жизнь положили
На то, чтоб мы с вами
Счастливее жили!
Примером нас учат
Любить и дружить,
И нам рядом с ними
Счастливее жить.
Золотое сердце,
Сердце золотое,
Бьется, как другие,
Нет ему покоя!
Бьется, отличаясь,
Может быть, от них
Тем, что это сердце
Бьется для других!
И глядя на лучших,
Мы с вами, мы с вами,
Добрее и выше
Становимся сами!
И там, где мы можем
Учиться у них,
Становится больше
Сердец золотых!
Золотое сердце,
Сердце золотое,
Бьется, как другие,
Нет ему покоя!
Бьется, отличаясь,
Может быть, от них
Тем, что это сердце
Бьется для других!
Я никак его,
Никак не назову,
Этот город,
Уходящий в синеву,
Где когда-то
Любовались мы с тобой
В пароходы
Ударяющей волной.
Где от меня и до тебя
Ходил троллейбус
Номер два,
Чуть слышно шинами
Шурша,
В котором ехала к тебе
Моя душа.
Я никак его,
Никак не назову,
Этот город,
Не похожий на Москву,
Потому что он со мною
Навсегда,
А у вас – свои,
Другие города.
Где от меня и до тебя
Ходил троллейбус
Номер два…
Я никак его.
Никак не назову,
Этот город.
Где жила я и живу,
Где акации, русалки
И сирень,
И любви моей
Тот самый первый день.
Где от меня и до тебя
Ходил троллейбус
Номер два…
Проплывают годы золотые,
Как по Волге – белый теплоход!
Год пройдёт – и мы уже другие,
А душа любить не устаёт.
А кому поверишь,
С кем узелок завяжешь —
И кого из многих
Выберешь любя, —
Знает только сердце,
А сердцу не прикажешь,
И оно сегодня
Выбрало тебя!
Мы, как все, бывало ошибались,
Выбор был и правда непростой!
Нам с тобой другие улыбались,
Мы им отвечали добротой.
А кому поверишь,
С кем узелок завяжешь —
И кого из многих
Выберешь любя, —
Знает только сердце,
А сердцу не прикажешь,
И оно сегодня
Выбрало тебя!
Теплоход по Волге проплывает,
Мы стоим, обнявшись у воды,
И моя любовь отодвигает
Всякие с тобою нелады.
А кому поверишь,
С кем узелок завяжешь —
И кого из многих
Выберешь любя, —
Знает только сердце,
А сердцу не прикажешь,
И оно сегодня
Выбрало тебя!
Мужская жизнь,
Она ваще-то примитивна,
Чуть-чуть подрос,
Тебе взаплечь – гранатомет,
А воевать, вы ж понимаете,
Противно,
А там уже
Пора жениться настает.
А нам охота
То и это,
И сердце рвется
На куски!
А вообще-то
Мы ваще-то,
Мы мужики,
Как мужики!
Ну там маленько
Подкачаешься в подвале.
И возомнил,
Что Шварценегера забил!
А тут – жена
И все такое, трали-вали,
И вообще не «милый мой»,
А «где ты был?»
А нам охота
То и это,
И сердце рвется
На куски!
А вообще-то
Мы ваще-то,
Мы мужики,
Как мужики!
Мужская жизнь
Ваще-то отдана заботам,
И это хуже даже,
Чем гранатомет!
Мужская жизнь
Под каблуком и под капотом,
И на троих
Всегда двоих недостает!
А нам охота
То и это,
И сердце рвется
На куски!
А вообще-то
Мы ваще-то,
Мы мужики,
Как мужики!
ТЫСЯЧА ЛЕТ,
или
СИНЯЯ ПТИЦА
Любовь приходила,
Любовь уходила —
Со мною и с вами
Ах, всё это было!
Пока не пришла к нам
На тысячу лет
Любовь, от которой
Спасения нет.
Но тысяча лет —
Это так говорится,
Всё может случиться,
Всё может случиться,
Но ты прилетела
И не улетай,
Любви моей
Синяя птица!
Мы узел развяжем
И узел разрубим,
И снова полюбим,
А может разлюбим,
Пока не придёт к нам
На тысячу лет
Любовь, от которой
Спасения нет.
Но тысяча лет —
Это так говорится,
Всё может случиться,
Всё может случиться,
Но ты прилетела
И не улетай,
Любви моей
Синяя птица!
Засветился экран,
Замелькали фигурки.
ты ко мне
Повернулся спиной
И ушел насовсем,
Только гасишь окурки,
И опять не со мной,
Не со мной.
А я – рядом.
Я в халатике,
И с тобою —
Тет-а-тет!
Но я живу
В другой Галактике,
Там тебе и места нет!
Что нам делать с тобой —
Подскажи, посоветуй,
И опять этот вечер —
Не наш!
Как мне снова
Увидеть тебя за газетой,
Как мне выключить твой
Репортаж?
А я – рядом.
Я в халатике…
Ну, а где-то —
Любовь!
Где-то крутятся диски,
Накрывается
Свадебный стол!
Я уйду от тебя,
Не оставив записки,
Это всё для тебя —
Не футбол!
Звезды с неба, конечно, слова,
Но и так, если даже покатит,
Если все, что украл я,
Помножить на два,
То и то – на брильянты не хватит.
Ожерелье —
Красивая блажь,
Изумрудов
Зеленая роща,
Если ты меня
Если любишь – уважь,
Закажи мне чего-то попроще.
О наследстве каком не слыхать
Ни на трезвом глазу, ни с похмелья
Это ж надо две жизни, как лошадь пахать
Чтоб тебе подарить ожерелье.
Все подходит к твоей красоте.
Я тебе подарю ожерелье —
Научусь рисовать и на белом листе
Нарисую его акварелью.
Ожерелье —
Красивая блажь,
Изумрудов
Зеленая роща,
Если ты меня любишь,
Если любишь – уважь,
Закажи мне
Чего-то попроще!
Ты мне не дал
Ну ничего хорошего,
Ты был один из тех,
Немногих тех
Из моего несбывшегося
Прошлого,
Кого забыть без жалости
Не грех.
Не дыми обо мне,
Не хвались по привычке мужской!
Я от всех утаю,
Что ты был никакой – никакой!
Никакой, никакой, никакой!
Но ты возник,
Такой самоуверенный,
Как тот ковбой
С рекламы сигарет!
Не найдено с тобой
И не потеряно
Того, что вовсе
Не было и нет.
Не дыми обо мне,
Не хвались по привычке мужской!
Той милости, той малости,
Той мнимости
Себе не позволяла не любя!
И не было в тебе
Необходимости —
Я даже не запомнила тебя!
Не дыми обо мне,
Не хвались по привычке мужской!
Я от всех утаю,
Что ты был никакой – никакой!
Никакой, никакой, никакой!
