Роман Евстифеев - Попутные песни

Сначала выбираю ник,
Свой аватар, ну то есть лик,
И регистрирую дневник,
И горд я этим.
И вот — из ничего возник
Мой альтер эго, мой двойник,
Так незаметно в этот миг
Попал я в Сети.

Сначала — нету длинных лент,
За восемь дней один коммент,
И сам себе я лучший френд
Довольно долго,
Я выбираю, что писать,
Чтоб не впустую словеса
По интернетам разбросать,
А чтобы с толком.

Но всходов нет, поля пусты,
Мой гениальный зуд остыл,
Но я строчу, строчу посты,
Ему так надо,
Чтоб возрастали номера,
Чтоб было больше, чем вчера,
Чтоб Франкештейн не умирал,
И я с ним рядом.

Я возбужден, ввожу логин
Движеньем резким и тугим,
Ко мне с дрожанием вагин
Летят флюиды,
И в ожидании поста
Сулят какие-то места,
Но там — одна лишь пустота,
Одни обиды.

Не ново это ремесло —
Грести веслом в потоке слов,
Кого-то быстро занесло
К деньгам и славе,
А кто попал в водоворот —
Под кат судьбина уберет,
И я гребу, гребу вперед,
Стуча по «клаве».

Но много, много раз на дню,
Я захожу в одно меню,
Когда-нибудь я применю
Такую кнопку —
Чтоб пустотой наполнить дни,
Чтоб вырваться из западни,
И все нажатием одним
Отправить в топку…

Между знанием и верой, между знанием и верой,
Между знанием и верой
Путь опасен и не прост.
Между знанием и верой, между знанием и верой,
Между знанием и верой —
Лишь один надежный мост.
И пытаться бесполезно, по-другому — бесполезно,
И пытаться бесполезно,
Только этот путь нам дан,
И качается над бездной, и качается над бездной,
И качается над бездной
Мост по имени Обман.

Я жил в эпоху, когда письма от девушек пахли духами…
Это не с чем сегодня сравнить, это просто ушло навсегда.
Я бежал к почтовому ящику, чтобы никто, никто другой не коснулся этих писем,
чтобы первым взял их я, чтобы первым вдохнуть аромат.
О, как они пахли!
Я надрывал конверт, разворачивал лист и читал, вдыхал, дышал и жил тем, что писали девчонки былых времен.
Манящий, смутно знакомый, далекий запах…
Я читал их письма и они казались мне умными и прекрасными, как и их создательницы.
Я и сегодня в это верю, хотя разум, коварный разум развенчал все давным давно навсегда.
Но разум не победит тот аромат, аромат первых чувств, первых надежд и разлук.
Я жил в эпоху, когда письма от девушек пахли духами…
Я вдыхал ароматы надежд и не знал, что скоро, совсем скоро набор электрических импульсов,
холодных и бесстрастных, без запаха, и без прошлого
заменит мне целый мир…

Остановись, случайный друг, задумайся немного —
Лежит здесь человек, отдавший душу Блогу,
Он был не так уж и хорош, и в чем-то даже плох.
Но верил в силу слов.
И душу эту принял Блог.

Прохожий! Задержись
и посмотри на это диво!
Эксперт-всезнайка тут лежит.
Умел он говорить красиво
По делу, просто так и без причины —
все разъяснит, расскажет, преподаст…
Но наконец — свершилось! Про свою кончину
он, слава Богу, комментариев не даст!

Вот человек,
гордныней доведенный
до Общественной Палаты,
К труду любовью обделенный,
любил вино, ругался матом,
и добродетели совсем не образец.
За что и наступил ему крандец.
Который, впрочем, и наступит всем.
Ха-ха!

Три тысячи чертей! Вообще, какого черта?!!
Три тысячи тостов, три тысячи понтов…
Как объяснить, зачем три года так уперто
Корябать в свой журнал три тысячи постов?

Вообразив себя пророком или гуру,
Плодить без всяких мер сомнительный контент,
Слова бросать в эфир, вбивать в клавиатуру,
Мечтая отловить свой уникальный тренд,

Чтоб на другом краю дрожащей паутины,
На зыбком полотне случайного моста,
Прорвавшись сквозь туман забвенья и рутины
Сверкнул бы огонек далекого поста…
Так искорка в ночи, летящая к вершинам,
Несет в себе тепло потухшего костра…

И дождь смывает все следы
С чуть подгоревшей вертикали,
А впереди все те же дали,
А за окном все тот же дым…

там,
все не так, как нам говорили те,
кто кое-что слышал об этом от тех,
кто хотел бы, чтобы это было так,
как им внушили те,
кто безоговорочно поверил тем,
кто повторяет бездумно то,
что когда-то случайно сказали им мы

Если товарищ богат и сыт,
спит, утопив в модерне задницу,
я говорю ему: Не ссы!
болт забей на модернизацию!

и не волнуйся, людишки — сброд,
раз уж молчат — то их трахать можно нам,
как и тебе, впрочем, в нужный срок,
болт этот вставят, куда положено,

то, что свобода, лучше, чем не
свобода, — знают в тюрьме и на воле,
только на воле, как и в тюрьме —
все это треп, не более.

А кто вам сказал, что будет легко?
Что все должно получиться именно при вашей жизни?
Что ваша задача как раз все и получить?
Результаты, деньги, удовольствия?
Вам и только вам?
Кто вам это сказал?
Все ведь совсем и совсем не так.
Я расскажу вам как будет, я расскажу вам как есть —
наш коралловый риф еще не достроен,
и песни звучат только лишь для того,
чтобы лечь плечом к плечу, в ряд,
в основание, лечь как один, скелетом скрепляя наш риф,
активность актинии — найти свое место,
радость актинии — только верхний ряд над ним.
только осознание скорого, лет через триста,
появления острова в океане.
удобного, счастливого и солнечного острова,
для тех, кто будет над нами,
для тех, кому мы будем основой.
И это прекрасно, что мы еще будем нужны,
Когда умолкнут все песни…

Как трудно поставить заплатки
на штопанный-штопанный мир,
на ткань бедуинской палатки
из швов, перевязок и дыр,

за смесь из похвал и анафем
теперь отвечать самому —
в шатре Муаммара Каддафи
гуляет песчаный самум…

самум ли, хамсин, или гиббли —
все — красный песок, все — одно,
а те, что за это погибли,
песчинками лягут на дно.

оставь их, безумец, оставь их,
не надо, спасайся, не тронь,
в шатре Муаммара Каддафи
песок засыпает огонь.

беснуется ветер и воет,
шатается твой пьедестал,
так что же ты, лидер и воин,
песчаную бурую проспал?

что ж твой нефтяной наркотрафик
ничем никому не помог?
в шатре Муаммара Каддафи
сметает эпоху песок.

считают песчинки секунды,
как раньше считали века,
от Карфагена до Пунта
несутся мечты-облака,

подальше на север отправь их,
пожалуй, здесь кончено все,
шатер Муаммара Каддафи
кровавым песком занесен…