Чтоб кончить с ним, пронзит вам сердце.
Донья Анна. Кто вы, зачем вы здесь?
Дон Фернандо. Не ты ль, скажи, Кларьяна?
Донья Анна. Да, это я.
Дон Фернандо. Отдай ключи и вещи.
Донья Анна. Флоринда, все отдай, с ним не вступая в споры.
Флоринда уходит с Камачо.
Гарсеран (в сторону, за занавеской).
Что делать мне теперь? О, если это воры,
Пускай отнимут все: была бы только ими
Пощажена краса, а с нею честь и имя…
Я ночью с ней, в ее покое —
Погибнет честь ее! Себя я лучше скрою.
Дон Фернандо (в сторону). Что вижу, небеса?
Когда сестры печальной
Я вздох в тот скорбный день не принял бы
прощальный,
Ее, сказал бы, вижу.
Вы, чувства, свой полет умерьте:
Я видел сам ее в объятьях бледной смерти.
Возвращаются Флоринда и Камачо с ларцем.
Камачо. Вот деньги, капитан, и вещи.
Дон Фернандо. Вы обе с нами в путь.
Оставьте крик напрасный
Иль смерти взор увидите зловещий.
Идем!
Гарсеран выходит из-за занавески. В его руках обнаженная шпага.
Гарсеран. Взгляните, как прекрасна!
Как смели вы? О ангел мой, на муку
Тебя!..
Трое разбойников бросаются на Гарсерана.
Дон Фернандо. Друзья мои, постойте!
Вы, Гарсеран?
Гарсеран. Да, я.
Дон Фернандо. В знак дружбы дал вам руку
Недавно я свою. Итак, вперед ни шагу,
В ножны вложите шпагу.
Гарсеран. Вы благородны. Кто ж, откройте,
Вы сами?
Дон Фернандо. Я – ваш друг. Внимание удвойте.
(Снимает маску.)
Меня вы знаете?
Гарсеран. Вы – Педро, вам обязан
Свободой я своей и жизнью, с вами связан
Я дружбой навсегда, вас не забуду вечно.
Дон Фернандо. А вы скажите мне, не красота ль Кларьяны
Всех ваших горестей причина,
Уж не она ль сердечной вашей раны
Была виновницей единой?
Гарсеран. Вам наша встреча объяснить все может:
Кларьяна – тот огонь, что сердце мне тревожит.
Дон Фернандо. Меж тем коварный граф вас всюду тайно ищет,
Ни сил, ни денег не жалея,
В горах кругом его клевреты рыщут,—
Так велика его тревога.
За эти дни я повстречал их много.
Он шлет своей рукой, и смелой и жестокой,
За вами всюду их, будь близко, будь далеко.
Кларьяна – ваш магнит и ваш огонь сердечный,
Сгорите вы на нем, как мотылек беспечный.
Вы, друг, ослеплены ее волшебным взглядом,
Не видите, что плен и ваш огонь здесь рядом.
Порвите с злобною судьбою,
Бегите из тюрьмы, взяв цепь свою с собою.
Похитим же Кларьяну!
Со мною сто бойцов, лихих, вооруженных,
Моим веленьям подчиненных.
И чем молва о нас гремит полнее,
Тем мой отряд становится сильнее.
Доверьтесь мне и моему отряду,—
Нам злобный граф, нам целый мир не страшен,
Нетрудно горы превратить в преграду…
Гарсеран. С советом вашим я вполне согласен,
И если мне склонить удастся здесь Кларьяну,
Другой судьбы искать не стану.
Она, о Педро друг, я вам скажу не ложно,
Душа моей души и мой магнит надежный.
Дон Фернандо. Так любит вас она?
Гарсеран. О, если бы любила,
Полна печальных дум, она бы не грустила.
Дон Фернандо. Холодность пусть она прошедшую искупит:
Мольбе не уступив, пусть силе здесь уступит,
Ей план мой предложите,
Спасите жизнь свою и муку претерпите.
Гарсеран. Прости, о друг мой нежный,
Что больше я любви не верю безнадежной.
Смирить твой дикий нрав хочу я,
Теперь твою красу я силой завоюю:
Я увести тебя намерен…
Донья Анна. Что с вами, Гарсеран?
Гарсеран. Увы, я сам не знаю.
Отчаявшись во всем, я сердцем умираю,
В твоей холодности уверен.
О, не вини любовь и не дивись, как чуду, —
Спасая жизнь свою, с тобой жесток я буду.
Донья Анна. На муки предпочла б скорей себя отдать я,
Чем к вам попасть в объятья.
Дон Фернандо. Так быть должно: напрасны все моленья,
Кларьяна, для тебя нет выбора иного,
Оставь пустые рассужденья.
Донья Анна. Вы ль это, Гарсеран? Вы любит так грубо
Иль сердце в вас из дуба?
Глупец… вдвойне глупец, кто тяжко оскорбляет
Ту, что назвать своей владычицей желает.
Над чем победа, где же слава?
Над телом без души, без чувства!
И нужно ли на то искусство,
Чтоб победить любовь рукой неправой?
Вы благородны, – верно, вы великодушны, —
Зачем же честь мою пятнаете бездушно?
Вы о любви мне говорите —
И честь мою отнять хотите!
Дон Фернандо. О, ты упорствуешь бесплодно!
Крестьянкой рождена смиренной и безродной,
Ужель ты не горда, что на твоей дороге
Тебя любовь возвысит дворянина?
Донья Анна. Ах, вижу я, что мой наряд убогий
Обмана вашего причина.
Ему равна я знатным родом,
И вы склоните слух, исполнясь сожаленья,
K рассказу о моих бесчисленных мученьях.
Дон Фернандо (в сторону). О, небо, я в борьбу с
догадками вступаю!
О, говори! Тебе внимая,
Я стать готов твоей защитой,
Когда откроешь ты, что от меня сокрыто.
Донья Анна. Пускай не будет больше тайны.
Увы, должна я объясниться,
От этих бед необычайных
Иначе, вижу я, нельзя освободиться.
Так слушайте ж меня – и будь хоть из металла
В вас сердце создано, оно б затрепетало,
Услышав самую хоть малость
Ужасных бед моих; пусть в вас проснется жалость!
Солнцу служат тучи
Темным покрывалом.
Золото таится
Под оправой жалкой, —
Мне ж корою грубой
Служит это платье.
Знаю, что и прежде
Злой судьбы коварство
Заставляло многих
Так же укрываться.
Я зовуся доньей
Анною Рамирес,
Мой отец алькайдом
Был в самом Мадриде.
О судьбе печальной,
Что его постигла,
Говорить не стану:
Он – Бельтран Рамирес,
И в веках недаром
Он увенчан славой.
О себе вам повесть
Рассказать должна я.
Ей внимая, слезы
Льет и жесткий камень.
В дни, когда судьба нам
Улыбалась ясно
И на дом наш славный
Навевала счастье,
Я покой смутила
Графа дон Хуана.
Был он рыцарь храбрый,
Был пригож и статен,
И любви моей он
Начал добиваться.
Но хотя его я
Полюбила страстно,
Честь свою упорно
Я оберегала.
И тогда распиской
Брачной обязался
Он на мне жениться,
Думая, что так он
И меня заставит
Быть на все согласной.
В этот миг свершило
Поворот случайный
Колесо Фортуны,
Той, что так коварно
В слепоте жестокой
Управляет счастьем.
Мой отец невинный
Кончил жизнь на плахе,
Став кровавой жертвой
Зависти продажной.
А мой брат Фернандо,
О котором слезы
Проливают даже
Твердые алмазы,
Умер смертью страшной,
Но пред тем узнал он,
Кто мой обожатель,
И боясь, что мною
Овладеть удастся
Молодому графу,
Чтоб меня избавить
От судьбы позорной,
Он велел отраву
Приготовить тайно.
Но ко мне проникся
Нежным состраданьем
Тот, кому доверил
Он свой план ужасный.
Тотчас он составил
Мне противоядье,
Чтоб лишить напиток
Пагубной отравы.
Вот с таким лекарством
Брат ко мне явился.
Чуть глотнув, упала
Я в мученьях мнимых,
А потом внезапно
Сделалась недвижной,
Мертвой подражая.
Тут же убедиться
Я смогла, что брат мой,
Грустный дом оставив,
Тотчас удалился,
И пошел искать он
Смерть свою – и умер,
Как теперь об этом
Знает вся Кастилья.
Я ж, от бед скрываясь,
Чтобы крови славной
Не чинить бесчестья,
Порешила дальше
Вымыслы продолжить.
Из Мадрида тайно
Я тогда бежала,
Взяв чужое имя
И чужое платье.
Видно, было мало
Бед таких жестоких
И таких напастей,
Чтоб меня заставить
Позабыть о графе.
Нет, в моей печали
Я еще сильнее
Воспылала страстью:
Он спасеньем верным
Мне тогда казался.
Без отца, без брата,
Без семьи, без званья
Я в тоске и в страхе
Всю свою надежду
Возложила страстно
На того, кто в мыслях
Был уж мой избранник.
Все ему открыла
Я, когда, рыдая
Стоном горьких жалоб,
Дни смущал и ночи.
И тогда поклялся
Он мне новой клятвой, —
Ах, теперь я знаю,
Лживой, но тогда мне
Правдой все казалось.
Так мои печали,
Власть его, а также
Та любовь, что сердце
Мне смущала тайно,
Ветреного графа
Над моей душою,
Над моею честью
Сделали алькайдом.
Отбыл двор в Сеговью,
И за тем, кого я
Обожала страстно,
Я пошла, одевшись
Скромною крестьянкой.
