8
От огромной скорби
Господней
Упадали удары
Из преисподней —
В тяжелый,
Старый
Шар.
Обрушились суши
И горы,
Изгорбились
Бурей озера…
И изгорбились долы…
Разламывались холмы…
А души —
Душа за душою —
Валились в глухие тьмы.
Проступали в туманы
Неясные
Пасти
Чудовищной глубины…
Обнажались
Обманы
И ужасные
Страсти
Выбежавшего на белый свет
Сатаны.
В землетрясениях и пожарах
Разрывались
Старые шары
Планет.
По огромной,
По темной
Вселенной,
Шатаясь,
Таскался мир.
Облекаясь,
Как в саван тленный,
В разлагающийся эфир.
Было видно, как два вампира,
С гримасою красных губ,
Волокли по дорогам мира
Забинтованный труп.
Нам желтея,
В нас без мысли
Подымаясь, как вопрос, —
Эти проткнутые ребра,
Перекрученные руки,
Препоясанные чресла —
В девятнадцатом столетии провисли:
– «Господи,
И это
Был —
Христос?»
Но это —
Воскресло…
Снова там —
Терновые
Венцы.
Снова нам —
Провисли
Мертвецы
Под двумя столбами с перекладиною,
Хриплыми глухими голосами,
Перепутанными волосами,
Остеклелой впадиною
Глаз —
Угрожая, мертвенные
Мысли
Остро, грозно, мертвенно
Прорезываются в нас.
Разбойники
И насильники —
Мы.
Мы над телом Покойника
Посыпаем пеплом власы
И погашаем
Светильники.
В прежней бездне
Безверия
Мы. —
Не понимая,
Что именно в эти дни и часы —
Совершается
Мировая
Мистерия…
Из темных
Расколов
В пещеру, где труп лежал,
С раскаленных,
Огромных
Престолов
Преисподний пламень
Бежал.
Отбросило старый камень;
Сорваны пелены:
Тело,
От почвы оторванное.
Слетело
Сквозь землю
В разъятые глубины.
Труп из вне-времени
Лазурей,
Пронизанный от темени
До пяты
Бурей
Вострубленной
Вытянулся от земли до эфира…
И грянуло в ухо
Мира:
– «Сын,
Возлюбленный —
Ты!»
Пресуществленные божественно
Пелены,
Как порфира,
Расширенная без меры,
Пронизывали мировое пространство,
Выструиваясь из земли.
Пресуществленное невещественно
Тело —
В пространство
Развеяло атмосферы,
Которые сияюще протекли.
Из пустыни
Вне-времени
Преисполнилось светами
Мировое дно, —
Тело
Солнечного Человека,
Сияющее Новозаветными летами
И ставшее отныне
И до века —
Телом земли.
Вспыхнула Вселенной
Голова,
И нетленно
Простертые длани
От Запада до Востока, —
Как два
Крыла.
Орла,
Сияющие издалека.
Страна моя
Есть
Могила,
Простершая
Бледный
Крест, —
В суровые своды
Неба
И —
В неизвестности
Мест.
Обвили убогие
Местности
Бедный,
Убогий Крест —
В сухие,
Строгие
Колосья хлеба,
Вытарачивающие окрест.
Святое,
Пустое
Место, —
В святыне
Твои сыны!
Россия,
Ты ныне
Невеста…
Приемли
Весть
Весны…
Земли,
Прордейте
Цветами
И прозеленейте
Березами:
Есть —
Воскресение…
С нами —
Спасение…
Исходит огромными розами
Прорастающий Крест!
Железнодорожная
Линия…
Красные, зеленые, синие
Огоньки
И взлетающие
Стрелки, —
Всё, всё, всё
Сулит
Невозможное…
Твердят
Голосящие
Вдали паровики,
Убегающие
По линии:
«Да здравствует Третий
Интернационал».
Мелкий
Дождичек стрекочет
И твердит:
«Третий
Интернационал».
Выкидывает телеграфная лента:
«Интернационал»…
Железнодорожная
Линия,
Убегающая в сети
Туманов, —
Голосит свистками
распропагандированного
Паровика
Про невозможное.
И раскидывает свои блески —
За ветвями зеленеющего тополя…
Раздаются сухие трески
Револьверных переливов.
А из пушечного гула
Сутуло
Просунулась спина
Очкастого, расслабленного
интеллигента.
Видна, —
Мохнатая голова,
Произносящая
Негодующие
Слова
О значении
Константинополя
И проливов, —
В дующие
Пространства
И в сухие трески
Револьверных взрывов…
На мгновение
Водворяется странная
Тишина, —
В которую произносятся слова
Расслабленного
Интеллигента.
Браунинг
Красным хохотом
Разрывается в воздух, —
Тело окровавленного
Железнодорожника
Падает под грохотом.
Подымают его
Два безбожника
Под забором…
На кого-то напали…
На крик и на слезы —
Ответствуют паровозы,
Да хором
Поют о братстве народов…
Знамена ответствуют
Лепетом.
И воробьи с пригородных огородов
Приветствуют
Щебетом —
Обороняясь от кого-то,
Заваливает дровами ворота
Весь домовой комитет.
Под железными воротами —
Кто-то…
Злая, лающая тьма
Прилегла —
Нападает
Пулеметами
На дома, —
И на членов домового комитета.
Обнимает
Странными туманами
Тела, —
Злая, лающая тьма
Нападает
Из вне-времени —
Пулеметами…
Из раздробленного
Темени,
С переломленной
Руки —
Хлещут красными
Фонтанами
Ручьи…
И какое-то ужасное Оно
С мотающимися перекрученными
Руками
И неясными
Пятнами впадин
Глаз —
Стремительно
Проволокли —
Точно желтую забинтованную
Палку, —
Под ослепительный
Алмаз
Стоящего вдали
Автомобиля.
Это жалкое, желтое тело
Пятнами впадин
Глаз, —
Провисая между двух перекладин,
Из тьмы
Вперяется
В нас.
Это жалкое, желтое тело
Проволакиваем:
Мы —
– В себя —
Во тьмы
И в пещеры
Безверия, —
Не понимая,
Что эта мистерия
Совершается нами —
– в нас.
Наше жалкое, желтое тело
Пятнами впадин
Глаз, —
Провисая меж двух перекладин,
Из тьмы
Вперяется
В нас.
А весть
Прогремела Осанной.
Есть
Странный
Пламень
В пещере безверия, —
Когда озаряется
Мгла
И от нас
Отваливаются
Тела, —
Россия,
Страна моя —
Ты – та самая,
Облеченная солнцем Жена,
К которой
Возносятся
Взоры…
Россия,
Моя, —
Богоносица,
Побеждающая Змия…
Народы,
Населяющие Тебя,
Из дыма
Простерли
Длани
В Твои пространства, —
Преисполненные пения
И огня
Слетающего Серафима.
И что-то в горле
У меня
Сжимается от умиления.
Я знаю: огромная атмосфера
Сиянием
Опускается
На каждого из нас, —
Перегорающим страданием
Века
Омолнится
Голова
Каждого человека.
И Слово,
Стоящее ныне
По середине
Сердца,
Бурями вострубленной
Весны,
Простерло
Гласящие глубины
Из огненного горла:
– «Сыны
Возлюбленные, —
Апрель 1918
Москва
Киркою рудокопный гном
Согласных хрусты рушит в томы…
Я – стилистический прием,
Языковые идиомы!
Я – хрустом тухнущая пещь, —
Пеку прием: стихи – в начинку;
Давно поломанная вещь,
Давно пора меня в починку.
Висок – винтящая мигрень…
Душа – кутящая…
И – что же?..
Я в веселящий Духов день
Склонен перед тобою. Боже!
Язык, запрядай тайным сном!
Как жизнь, восстань и радуй: в смерти!
Встань – в жерди: пучимым листом!
Встань – тучей, горностаем: в тверди!
Язык, запрядай вновь и вновь!
Как бык, обрадуй зыком плоти:
Как лев, текущий рыком в кровь,
О сердце, взмахами милоти!
Орел: тобой пересекусь…
Ты плоти – жест, ты знанью – числа…
«Ха» с «И» в «Же» – «Жизнь»:
Христос Иисус —
Знак начертательного смысла…
Ты в слове Слова – богослов:
О, осиянная Осанна
Матфея, Марка, Иоанна —
Язык!.. Запрядай: тайной слов!
О, не понять вам, гномы, гномы:
В инструментаций гранный треск —
Огонь, вам странно незнакомый,
Святой огонь взвивает блеск.
