ЕВГЕНИЙ ВИТ - ТОСКА ШЕСТИСТРУННАЯ.

Когда мои потухшие друзья
Живут себе безропотной толпой,
Мне хочется кричать: " Так жить нельзя! "
Мне хочется нарушить их покой.

Но страх, в нас поселившийся навек,
Не позволяет голову поднять,
Не бросить клич толпе: " Я – Человек! "
Ведь так и цепи можно потерять.

Унижены, обмануты, со страхом,
Боимся высказать себя, боимся жить,
И радуемся, что последнюю рубаху
Нам дали ещё время поносить…

Я смеюсь, хохочу над собой,
Я смеюсь, хохочу и над вами,
Что обманутой жили толпой,
Всё глотали, что нам разжевали.
Мы на праздник ходили колонной,
Мы трибунам кричали "Уррра!"
И страна была пьяной и сонной
Каждый день от утра до утра.

Я смеюсь, что так верил идеям,
В то, что "светлое завтра" придет,
А с портретов нам щурился Ленин
И приказывал двигать вперёд.
Но дошли, наконец, до черты
За которую страшно шагнуть…
Мы проклюнулись из скорлупы
И увидели пройденный путь.

Там – залитая кровью Россия,
Там – зловонный угар нечистот,
Там – расстрелы, бесчестье, бессилье
И в конвульсиях мёртвый народ.
Скорлупу обрываю с души,
Чтобы вырваться с крепких узлов
Паутины бессовестной лжи,
И плетущих её пауков.

Вижу тяжкие цепи кандАлов,
Вижу Зимний дворец в октябре,
И штыков смертоносные жала,
Кровь пятном на убитом царе.
Вижу куртки из кожи в облавах,
И расстрел офицерских семей,
Беспощадную нашу державу,
Людоедов на ликах вождей.

Там позорным клеймом тридцать пятый,
Роковою отметкой в судьбе,
Там советское наше гестапо,
Переросшее в КГБ.
Миллионы голов положили,
В лагерях, что сравнения нет.
В них таланты России сгубили,
Уничтожили нации цвет.

Я смеюсь, как все Брежневу льстили,
Как цепляли на грудь ордена.
Нас истории лживой учили,
И во лжи задыхалась страна.
Снова смелых за правду сажали,
Русский дух зажимали в тиски,
И мы водкой себя заглушали
От безудержной нашей тоски.

Девяностые годы встречаю –
Веет ветер "больших перемен".
Нам с трибун снова рай обещают,
Только рай этот будет не всем.
Всё смешалось, как в бешеный шторм!
Я представить, что будет, боюсь.
И с надеждой молю об одном:
" Спаси, Господи, грешную Русь! "

Раскололся наш век после выстрела грозной "Авроры",
Раскололся надвое, оставив для той стороны,
Всё величие гордой империи, русской короны,
А на этой лишь горе и ужас гражданской войны.
И пошла моя Русь по кровавой дороге на плаху,
Беспощадно кроша в мясорубке жестокой народ.
Наступила великая Эра кошмара и страха,
И страну уложила, ещё чуть дышавшую, в гроб.

Издевались над Русью истерзанной злобные дети,
И Россия, не выдержав боли и слёз, умерла,
Когда "гений великий" воткнул в неё штык на рассвете,
Опустилась над трупом туманная красная мгла.
И помчалась по русской земле колесница разгула
Под прищур и усмешку в усы добряка-палача.
И холодная смерть на народы России подула,
Вытирая о саван уставшее тело меча.

Ах, захлопал в ладоши картавый над трупом России,
И примерил корону на лысину в сладких мечтах,
Представляя себя снизошедшим на землю Мессией,
Новоявленным богом в отравленных наших умах.
Слуги дьявола сладко безумству его подпевали,
Кровь пустив по стране полноводной рекой.
И низвергнутый прах своей родины бывшей распяли,
Чтоб не смела душа НИКОГДА возвратиться домой.

Я не успел весёлых песен написать –
Какой тут смех, когда пусты карманы…
Зато тоски и грусти не отнять
В тех песнях, что споёт здесь Жека Рваный.

Какой тут смех, когда с работы в пять часов,
И впопыхах плеснёшь пузырь в стаканы,
Потом в постели ночь кошмарных снов,
А утром на работу рано-рано.

Я в песнях кое-где переборщил,
Пытался даже тусоваться в хулиганы.
Я не алкаш, не сволочь, не дебил,
Я просто Жека, просто Жека Рваный.

Тружусь, дымлю, как дизельный мотор,
Забыли меня напрочь рестораны.
Не деловой, не урка и не вор,
И автор этих песен Жека Рваный.

Когда наступят золотые времена,
Когда от счастья будем вечно пьяны,
Когда воскреснет павшая страна,
Тогда повеселится Жека Рваный.

Тогда спою, ох, я ещё спою!
И буду радоваться жизни постоянно.
Ну, а пока здесь первую
Забацает кассету Жека Рваный!

А солнца луч уже не тот,
И желтый цвет с деревьев кружит,
И нам напоминают лужи,
Что осени черед идет.
И ветер шумно засопел,
Устав от красочной игры.
Запахли осенью костры,
И пляж у моря опустел.

Как часто мы не замечаем
Прекрасных этих перемен,
И в тесноте бетонных стен
Года застольем отмечаем.
И не волнует нас пейзаж,
Написанный рукой природы.
И зря зовет все эти годы
В свои богатства Эрмитаж.

Нам не понять как неустанно
С мольбертом трудится старик,
И незнаком Джоконды лик
С ее непознанною тайной.
И пролетает жизнь искрой,
И гаснет, не достигнув цели.
И ждем конца в своей постели
С невоскрешенною душой.

Давайте влюбимся в весну,
В цветы, в колодезную воду,
И в снег, и в слякоть, непогоду,
И в пересохшую траву…
Зажглась потухшая свеча,
Вокруг себя пространство грея.
Твоя божественная фея,
Вдруг стала сниться по ночам.

Эх, встречай меня столица,
Старый русский городок.
В кабаках твоих напиться
Я мечтал уже давно.
Прокатиться по проспектам
На "копейке" с ветерком,
Да на красный, чтоб инспектор
Подавился бы свистком.
Улиц новые названья
Бредят память вновь и вновь –
Былых лет очарованье,
Мою страстную любовь.
Вспоминаю наши встречи
Всего десять лет назад,
Когда каждый летний вечер
Сумасшедшим был Арбат.
Ну-ка вы, друзья-подружки,
Пойте громкий дифирамб –
Возвращаюсь я, как Пушкин
Ехал в Болдино к стихам.
Собирайтесь снова вместе
Сколько можно тосковать?
И от самой первой песни
Будем песни вспоминать.
Наполняй, Сашок стаканы,
Да подтягивай струну –
Снова друг ваш – Жека Рваный
Возвращается в Москву!

Вы помните грузина, который нас давил?
О, сколько он, скотина, душ русских загубил!
А после в Мавзолее – ну как ты, Русь, могла? –
Чтоб было нам больнее, лежали два козла.
Такие были времена –
Гордилась гадами страна.
Такие были вот дела –
Лежали рядом два козла.

Мы жили и не знали, что плохо жили мы,
Наш путь от нас скрывали правители страны.
Во времена застоя обманут был народ…
Всё время с перепоя, теперь наоборот.
Пятью Героями звеня,
Страною правила свинья,
Стыдливо Звёздочки горят
У Генерального секретаря.

Мы пели песни свято про наш советский строй,
И что вонючий Запад сгниёт само собой.
Размахивали молотом, как в кузнице своей,
И жгли мы бочку с порохом, устроившись на ней.
" Мы мировой пожар раздуем! " –
Орали мы назло буржуям,
Чтоб рябчиков не смели жрать
И ананасами их заедать.

Мы дружною семьёю творили чудеса,
Но коммунизм дерьмовый никак не строился.
Но было аж навалом и водки, и жратвы,
И обрастали салом большие животы.
Но тут товарищ Горбачёв
Куда-то нас повёл, повёл.
"Указами" в страну метал,
Тихонько бабки скирдовал.

" Нам перестройку надо, – орал, – любой ценой! "
И мы бараньим стадом помчались на убой.
Теперь, ругаясь матом, заканчиваем путь…
Пришли, любимый Запад, пожрать чего-нибудь.
Михал Сергеич Горбачёв,
Куда ты нас привёл, привёл?
Михал Сергеич учудил –
Завёл куда-то… и свалил!

Давай, братуха, перекурим –
На переходе не в бою…
Да не пальни, смотри ты с дури!
Что? Нет курить? Ну, на мою.
А солнце жарит беспощадно…
Вдруг пуля вздыбила песок –
Вон "дух" засел за камнем, падла,
А ведь попасть же, сука, мог.
Ну, помолись теперь аллаху!
" Аллах акбар" – и нет башки.
Промазал "дух" и дал он маху –
Дымят теперь его кишки.

Ты чё, братуха, очумелый?
Ах да – зелёный, новичок.
Ни чё, привыкнешь, пока целый.
Ну, оклемался, дурачок?
Но пацана немного травит –
Да в первый раз всегда заскок,
А завтра, знаю, этот парень
Без жалости нажмёт курок.
Вдруг в небе, слышу, загудело –
Ну, наконец, летит родной!
Ну вот, братишка, и всё дело…
Бери АК, давай домой.

А в батальоне снова скука
И снова нечего пожрать,
И медсестра, моя подруга,
Не хочет на часок принять.
А утром снова на вертушку,
Опять в пески крушить-громить.
Принять бы счас спирту чекушку,
Чтоб до утра про всё забыть.
Но фельдшера такие жмоты –
Не уболтал я их никак
И со злобы из пулемёта
Стреляю в горы просто так.

А горы тут же отвечают –
Да пусть пуляют и чёрт с ним,
Но слышу – роту поднимают,
На сборы миг и вновь летим.
В кишлак унылый входим тихо…
Из двери хрюкнул автомат,
И я, вкрутившись в землю лихо,
Бросаю спарку из гранат.
Гранаты рушат в доме стены,
А в доме том и млад, и стар…
Палили вы какого хрена?
Теперь адью…аллах акбар…

От кишлака остались камни,
И слышны стоны из руин,
Но улыбаются мне парни –
Опять я выскочил живым.
Я одного не понимаю –
Зачем нас шлют в собачий край?
Где каждое окно стреляет,
Где хочешь жить – так убивай.
И мысли часто меня гложат:
На наши жизни им плевать –
Кремлёвским красным толстым рожам!
Им звёзды – нам же умирать…

Давай, братуха, перекурим –
На переходе не в бою…
Да не пальни, смотри ты с дури!
Что? Нет курить? Ну, на мою.
(а паренёк-новичок погиб…)