Он вспомнит: меж нами
Не сотни, а тысячи ли.
За каждую строчку,
За милый сердечный привет
Готов заплатить он
По тысяче звонких монет.
III
Когда красавица здесь жила
Цветами был полон зал.
Теперь красавицы больше нет
Это Ли Бо сказал.
На ложе, расшитые шелком цветным,
Одежды ее лежат.
Три года лежат без хозяйки они,
Но жив ее аромат.
Неповторимый жив аромат,
И будет он жить всегда.
Хотя хозяйки уж больше нет.
Напрасно идут года.
И теперь я думаю только о ней.
А желтые листья летят,
И капли жестокой белой росы
Покрыли осенний сад.
Стихи о большой плотине
Плотина
Возле города Санъяна
Там светлая
Проносится река.
Весна. А все ж
Глаза мои туманны,
Когда гляжу
На юг, на облака.
И ветер
Оказался бессердечным:
Рассеял
Все мечты мои и сны.
И нет того,
Кого люблю навечно,
И писем нет
Из дальней стороны.
Весенние думы
У вас еще зеленеют едва
Побеги юной травы,
А у нас уже тополь ветви склонил,
Тяжелые от листвы.
Когда ты подумаешь, государь,
О дальнем ко мне пути,
У меня, наверное, в этот день
Разорвется сердце в груди.
Весенний ветер я не зову
Он не знаком со мной,
Зачем же в ночи проникает он
Под газовый полог мой?
Ночной крик ворона
Опять прокаркал
Черный ворон тут
В ветвях он хочет
Отыскать приют.
Вдова склонилась
Над станком своим
Там синий шелк
Струится, словно дым.
Она вздыхает
И глядит во тьму:
Опять одной
Ей ночевать в дому.
Песня обиженной красавицы
Узнав о том, что одна из наложниц императора в
Чанъане была отпущена из дворца и выдана замуж за
простого человека, один мой друг просил меня написать от
лица этой женщины "Песню обиженной красавицы".
Когда я входила в ханьский дворец,
Мне было пятнадцать лет
И молодое мое лицо
Сияло, как маков цвет.
И восхищался мной государь
Яшмовой красотой,
Когда я прислуживала ему
За ширмою золотой.
Когда я сбрасывала в ночи
Пену одежд своих,
Он обнимал меня, государь,
Словно весенний вихрь.
И разве могла я думать тогда
О женщине Чжао Фэй-янь?
Но ненависть вместо любви пришла,
И ласку сменила брань.
И стала так глубока печаль,
Так горести велики,
Что, словно в заморозки траву,
Иней покрыл виски.
И ясное утро такое пришло,
Когда опустилась мгла,
И стали немыслимо тяжелы
Мирские мои дела.
И драгоценную шубу свою
Обменяла я на вино,
И с одежды спорола драконов я,
И было мне все равно.
О душевном холоде и тоске
Говорить невозможно мне
Для тебя, государь, я лютню беру
И пою в ночной тишине.
Но разрывается грудь моя,
За струною рвется струна.
И душа болит, и сердце болит
В смятенье живу одна.
Тоска у яшмовых ступеней
Ступени из яшмы
Давно от росы холодны.
Как влажен чулок мой!
Как осени ночи длинны!
Вернувшись домой,
Опускаю я полог хрустальный
И вижу - сквозь полог
Сияние бледной луны.
Горечь
Цветку подобна новая жена,
Хотя бы и достойная любви.
Я - старая - на яшму похожу
И не скрываю помыслы свои.
Цветок непостоянен. Непрочна
Его любви блистающая нить.
Но яшмовое сердце никогда
Не сможет разлюбить иль изменить.
И я была когда-то молодой,
Но, постаревшая, живу одна.
А ты увидишь: время пролетит
И станет старой новая жена.
Не забывай же о царице Чэнь,
Той, что была любимою женой,
Ее покои в Золотом дворце
Покрыты паутиною седой.
Печаль
За яшмовою шторою
Одна
Красавица
Томится у окна.
Я вижу влажный блеск
В очах печальных
Кто ведает,
О ком грустит она?
Чанганьские мотивы
I
Еще не носила прически я
Играла я у ворот.
И рвала цветы у себя в саду,
Смотрела, как сад цветет.
На палочке мой муженек верхом
Скакал, не жалея сил,
Он в гости ко мне приезжал тогда
И сливы мне приносил.
Мы были детьми в деревне Чангань,
Не знающими труда.
И, вместе играя по целым дням,
Не ссорились никогда.
II
Он стал моим мужем, - а было мне
Четырнадцать лет тогда,
И я отворачивала лицо,
Пылавшее от стыда.
Я отворачивала лицо,
Пряча его во тьму,
Тысячу раз он звал меня,
Но я не пришла к нему.
Я расправила брови в пятнадцать лет,
Забыла про детский страх
Впервые подумав: хочу делить
С тобой и пепел, и прах.
Да буду я вечно хранить завет
"Обнимающего устой",
И да не допустит меня судьба
На башне стоять одной!
Шестнадцать лет мне теперь - и ты
Уехал на долгий срок,
Далеко, туда, где в ущелье Цюйтан
Кипит между скал поток.
Тебе не подняться вверх по Янцзы
Даже к пятой луне.
И только тоскливый вой обезьян
Слышишь ты в тишине.
III
У нашего дома твоих следов
Давно уже не видать,
Они зеленым мхом поросли
Появятся ли опять?
Густо разросся зеленый мох
И след закрывает твой.
Осенний ветер весь день в саду
Опавшей шуршит листвой.
Восьмая луна - тускнеет все,
Даже бабочек цвет.
Вот они парочками летят,
И я им гляжу вослед.
Осенние бабочки! Так и я
Горюю перед зимой
О том, что стареет мое лицо
И блекнет румянец мой.
IV
Но, рано ли, поздно ли, наконец,
Вернешься ты из Саньба.
Пошли мне известье, что едешь ты,
Что смилостивилась судьба.
Пошли - и я выйду тебя встречать,
Благословив небеса,
Хоть тысячу ли я пройду пешком,
До самого Чанфынса.
ПРИМЕЧАНИЯ
Смотрю на водопад в горах Лушань. - Горы Лушань в современной провинции Цзянси славятся своей живописностью. Здесь в эпоху династии Тан (618-907) было много храмов, монастырей и скитов отшельников.
Стихотворение написано в 726 г. (Дата написания здесь и дальше дается по вышедшей в 1958 г. в пекинском "Издательстве писателей" работе литературоведа Чжань Ина "Ли Бо шивэнь си нянь", устанавливающей датировку около 700 стихотворений Ли Бо.)
В горах Лушань смотрю на юго-восток, на пик Пяти Стариков. - пик Пяти Стариков - находится к юго-востоку от главной вершины гор Лушань, на территории современной провинции Цзянси.
Стихотворение написано в 726 г.
Храм на вершине горы. - По преданию, это стихотворение Ли Бо якобы написал на стене горного храма Фэндинсы, находившегося в области Цичжоу, на территории современной провинции Хубэй.
Навещаю отшельника на горе Дайтянь, но не застаю его. - гора Дайтянь или Дакан - находится на территории современной провинции Сычуань.
Стихотворение написано в 719 году, когда девятнадцатилетний поэт отправился странствовать по родной провинции и подолгу жил в горах, дружа с отшельниками.
О том, как Юань Дань-цю жил отшельником в горах. - Юань Дань-цю известный даоский алхимик, живший отшельником на горе Хуашань в современной провинции Шэньси. Император Сюаньцзун (712-756), увлекавшийся даосизмом, высоко ценил и почитал его, неоднократно приглашал ко двору для бесед и выслушивал его поучения. Ли Бо связывала с Юань Дань-цю крепкая дружба. Многие стихотворения поэта посвящены этому отшельнику.
Стихотворение написано в 734 г.
Слушаю, как монах Цзюнь из Шу играет на лютне. - Шу - древнее название современной провинции Сычуань.
Эмэй - гора в современной провинции Сычуань, На ней были расположены храмы и скиты отшельников.
Дальних деревьев таинственный стон - здесь содержится намек на предание о Юй Бо-я, древнем мастере игры на лютне, жившем в эпоху "Борющихся царств" (481-221 гг. до н. э.). Юй Бо-я играл на лютне для своего друга Чжун Цзы-ци, который прекрасно понимал музыку и всегда узнавал, что именно музыкант хотел выразить звуками, - будь то шум леса в горах или журчанье текущих струй. Когда Чжун Цзы-ци умер, Юй Бо-я разбил лютню, считая, что теперь уже не для кого играть, и навсегда забросил свое высокое искусство.
Покрытые инеем колокола - согласно легенде, на сказочной горе Фэншань было девять колоколов, которые сами начинали звучать, когда на них оседал иней.
Стихотворение написано в 753 г.
Весенним днем брожу у ручья Лофутань, - Лофутань - ручей в современной провинции Шэньси, названный по имени Ло Фу - целомудренной красавицы ханьских времен (подробнее о ней см. примечание к стих. "Цзые весенняя").
Стихотворение написано в 745 г.
Одиноко сижу в горах Цзинтиншань. - горы Цзинтиншань (иначе Чжаотиншань), знаменитые красотой пейзажей, находятся в современной провинции Аньхуэй, недалеко от Сюаньчэна. Когда поэт Се Тяо (464-499), талант которого Ли Бо и его современники оценивали очень высоко, был губернатором в Сюаньчэне, он часто любовался пейзажами, поднявшись на Цзинтиншань. См. также примечание к стихотворению "Осенью поднимаюсь на северную башню Се Тяо в Сюаньчэне".
