Боли не превозмочь…
Как мы любили с тобой…
Ты приходил ко мне в ночь…
Вот наконец ты мой.
Годы, словно вода,
Выросла наша дочь…
Только скажи куда,
Куда ты уходишь в ночь?
Нет, лучше молчи,
Просто оставь ключи.
Я ничего не забыла,
Помню, как это было…
Снова смеюсь над собой.
Как мне вас осуждать?!
Чувства, словно прибой,
Вот накатили опять.
Шёл ты тогда ко мне,
Теперь от меня, прочь…
Я понимаю вполне
Куда ты уходишь в ночь.
Не говори, молчи,
Просто оставь ключи.
Я ничего не забыла,
Помню, как это было…
***
Смешная логика земная:
«Не сожалейте, отпуская,
К чему напрасно сожалеть…»
Я ни о чём не сожалею,
А просто памятью болею
О том, что не вернётся впредь.
***
Стекает осень сливопадом,
Охристо-палевой листвой…
Давай пройдём знакомым садом,
Как раньше, за руку с тобой,
Присядем на скамью простую,
Друг к другу голову склонив,
Я снова руку поцелую,
Всю страсть и нежность в жест вложив.
И улыбнёмся, вспоминая…
Как много пронеслось с тех пор…
И лишь любовь, не умолкая,
Ведёт с любовью долгий спор…
***
Все приметы осени:
Небо в звонкой просини,
Киноварной россыпью куст калины,
И шиповник ярко ал,
И сверкает, как коралл,
Облетевшей свидины, прутик длинный.
Так прекрасно за стеклом,
Словно веет холодком…
А на улице опять тридцать с хвостиком,
И с Европы стаи птиц…
Лишь на стенке яркий блиц,
Прошлой жизни, в тонкой рамке, под гвоздиком.
***
«Стакан наполовину пуст»,
Иль «полон он наполовину»,
Вы загляните в середину,
Под бряцанье словесных бус.
Там ничего от вас не скрыто,
Велеречивостью других:
Во-первых – что в него налито,
А сколько – только, во-вторых.
Но главное всегда в деталях:
Где… что вокруг нас… и когда…
Коль за столом вы тост подняли,
Разочарует вас вода.
Но, когда жажда одолеет,
И солнцем даже воздух пьян,
Глоток воды куда милее,
Чем полный коньяка стакан.
Когда ж питьё тиранит вкус,
И смысл иначе истолкован:
Стакан наполовину пуст,
Оптимистичнее, чем полон)).
«Стакан наполовину пуст»,
Иль «полон он наполовину»,
Вы загляните в середину,
Под бряцанье словесных бус.
Не дайте подловить себя
Красивым построеньем фраз,
Увлёкшись, словно бы дитя
Сверканием стеклянных страз.
***
За желанье познать эмоции,
Бытия примерить наряды,
Нас послали брести без лоции
И страстей опоили ядом.
Подсадили к нам искусителя,
Чтоб проверить благонадёжность,
А затем распяли спасителя,
Чтоб не тратил сил на ничтожность.
Задувают сердечные факелы,
Нашу жизнь, словно нить, обрывая…
А быть может мы – падшие ангелы,
Что низвергнуты были из рая?!
Нам от этого сумасшествия
В голове мозги помутило,
Мы теперь ждём второго пришествия…
Будто первого не хватило…
***
Цыганка, бёдрами крутя,
Разматывает нить событий…
И зрители, забыв о быте,
В бездонность глаз её глядят.
Там, за космическою мглой,
Поддавшись то страстям, то лени,
Бредут десятки поколений
С гитарой, картами, сумой…
По весям и по городам,
Пересекая нить границ,
Подобно стаям лёгких птиц,
Бросая весь ненужный хлам.
И манится пуститься в пляс,
Раскованно, самозабвенно…
И чудится – во всей Вселенной
Не отыскать свободней вас…
Цыганка, возвратясь домой,
За телефон опять возьмётся,
Мольбою страстною прольётся:
«Вернись ко мне, любимый мой!
Вернись! Верни моих детей,
Так тяжко жить им не годится,
Они б могли пойти учиться
И быть не хуже всех людей…»
В ответ гудки… гудки… гудки…
Она – предательница рода,
Изгойка своего народа,
Ей не подаст никто руки.
Вернуться?! – До смерти забьют,
Или, специально, покалечат,
Чтоб зарабатывалось легче,
Калекам чаще подают…
Быт неустроенный и грязь,
День в день борьба за пропитанье…
Как жаль детей, их воспитанье –
Пристрастье к кражам и боязнь…
Жизнь, разлетевшаяся в прах…
За что так беспощадна доля?!
Цыганка, шаль свою мусоля,
Заснула, за полночь, в слезах.
А утром, сделав макияж,
Надвинув на лицо беспечность,
Даст интервью про человечность
Цыганской жизни, и вояж,
Как знак свободы, благодать,
Желанье новое увидеть…
Чтоб в одиночестве, в обиде,
Опять молиться и рыдать…
***
Простите всех, и пусть простится вам,
Уйдут проблемы, отпылят обиды,
С Души слетит, как мишура, весь спам,
И добрые в неё войдут флюиды…
Переберите дни, как семена,
На сторону весь мусор соберите…
Не важно: кто был прав, и чья вина…
Простите всех, и всех простить просите.
Закат падёт и тени спрячет в тень.
Душа замрёт, сосудом ожиданья.
Пространство всё заполнит Судный День,
И искренность проверит покаянья!
***
Как измельчала тема:
«Писать иль не писать?!»
Не та уже проблема,
Хоть графоманов – рать.
И пишут то пристойно:
Ритм, рифма и сюжет…
Серьёзно… И фривольно…
А магнетизма нет.
И шлейф осенний – рыжий,
И кружевом вода…
А вот «не едут лыжи» …
Да, впрочем, ерунда.
Мгновенья облетают,
И рвут событий нить…
Не мы, за нас решают:
Нам «быть или не быть».
И что нам остаётся?! –
Природа и тоска…
Так пусть же песня льётся,
Пока ещё… пока…
***
Не бабочки мы, даже и не птицы,
Так что же на Земле нам не сидится?!
Бессильны, и в бессилии и в силе,
Мы облака металлами месили,
Сквозь них, как в бочках с крыльями, летели,
И падали на землю, как метели,
Врезаясь в небо бренными телами,
В последнем ужасе, происходящем с нами.
Всё быт стирает быстрыми годами,
Но, высоко летя над городами,
О нас вы помолитесь и, быть может,
Судьба вам пережить полёт поможет,
И выжить, и удачно приземлиться…
Вы только не забудьте помолиться,
Пусть и не за отдельного кого-то,
За всех, кто не вернулся из полёта.
***
Влюбилась муха в мужика,
Летит к нему издалека,
Ласкаясь нежно каждый раз,
Едва его завидит.
А он, вот чёрствая Душа,
Не понимает ни шиша,
Не про него, как видно, сказ,
Что «мухи не обидит».
Она жужжит и так и сяк,
О том, что чувства – не пустяк,
И ничего важней любви
На Свете не бывает…
А он кричит: «Достала?! Да?!
А ну бегите все сюда!
Быстрей! Хватай её! Лови!
100 грамм всем, кто поймает…»
Ему бы, дураку понять,
Что стоило б поцеловать,
И стала бы она тогда
Премудрою девицей,
Всех удивляла б красотой,
Исполнила б каприз любой,
Не споря, с помощью перста,
Иль нежною десницей.
Ну да мужик и есть – мужик,
Он верить в сказки не привык,
А тут, как раз, пришла зима,
Уснула наша муха.
А он ждал этого давно,
Схватил её, и за окно,
Туда, где снега кутерьма
Мороз и голодуха.
Никто её не подобрал,
В ларец хрустальный не поклал,
Пропала муха без следа,
Таков её удел…
А он остался бобылём,
Любовь к нему стучалась в дом
(С ней было б «горе – не беда»),
Да он не разглядел. *
[* В этом месте автор заплакал/а…. и поэтому больше ничего написать не смог/ла]
Л.Т. Август – сентябрь 2016
Касаюсь к голосу, как к ране,
Боль отзывается в Душе…
Бессилие на самой грани,
Непроизвольном вираже.
Напрасны ласки утешенья,
Всё обрывается в ничто,
В кругах слепого отторженья,
Сквозь дней прожитых решето.
Свеча горит и тихо тает,
Но, перед тем, как гаснуть ей,
Ещё неистовей пылает,
Рождая сонмища теней…
***
Он влюбился, как в детстве…
(Ну и что, что женат?!)
Жизнь, в своём лицедействе,
Откатила назад,
В яркий танец ромашек,
Синеву васильков,
Из пшеницы и кашек
Сплетённых венков.
Сердце словно горело,
И пело в груди…
Он, как в детстве, несмело
За нею ходил…
Над собой не во власти,
Подойти к ней не смея,
От сжигающей страсти,
Как мальчик, робея…
(Щёки – цветом гвоздик,
Майских праздничных роз,
Светлый ангельский лик,
