ПРОШЕНИЕ ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ ГЕРЦОГУ БУРБОНСКОМУ
Высокородный принц и мой синьор,
Могучий отпрыск королевских лилий,
Я, Франсуа Вийон, тот стихотвор,
Которого за труд его лишь били,
Вас письменно молю, чтоб поспешили
Вы снова мне взаймы хоть малость дать
И помогли с нуждою совладать,
А я согласен жизнью поручиться,
Что вас с уплатой не заставлю ждать -
В урочный день заем верну сторицей.
Всего один лишь раз до этих пор
Вы, принц, меня шестью экю снабдили.
Для вас такие деньги - не разор,
Меня же много дней они кормили
После того, как вы их мне ссудили.
Но чуть начнет под осень холодать,
Я в лес вокруг Пате пойду блуждать,
Чтоб желудями вдосталь там разжиться,
И, ухитрясь их с выгодой продать,
В урочный день заем верну сторицей.
Я, если бы ломбардец-живодер
Иль ростовщик иной то разрешили,
Свою бы шкуру им в залог попер -
Так мне мои лишенья досадили.
О Господи, что нищеты постылей?
Ужель я буду вечно голодать
И без гроша в кармане пропадать?
Но коль удача вдруг со мной сдружится,
Я зря не стану время провождать -
В урочный день заем верну сторицей.
Принц, хоть стыжусь я вам надоедать,
Но с чистым сердцем смею утверждать:
Без лишних денег мне не прокормиться.
Не бойтесь же меня ссудить опять -
В урочный день заем верну сторицей.
ПРИПИСКА К ВЫШЕПРИВЕДЕННОМУ ПРОШЕНИЮ
Так мчитесь же, стихи, в полет
И в полную звучите силу,
Дабы все знали, что в могилу
Меня безденежье сведет.
Друзья, прошу я пожалеть того,
Кто страждет больше, чем из вас любой,
Затем что уж давно гноят его
В тюрьме холодной, грязной и сырой,
Куда упрятан он судьбиной злой.
Девчонки, парни, коим черт не брат,
Все, кто плясать, и петь, и прыгать рад,
В ком смелость, живость и проворство есть,
Чьи голоса, как бубенцы, звенят,
Ужель Вийона бросите вы здесь?
Все, кто остроты, шутки, озорство
Пускает в ход с охотою большой,
Хотя и нет в карманах ничего,
Спешите, или вздох последний свой
Испустит он в лохмотьях и босой.
Вам, кто рондо, мотеты, лэ строчат,
Ужели, как и раньше, невдогад,
Что вами друг спасен быть должен днесь,
Не то его скует могильный хлад?
Ужель Вийона бросите вы здесь?
Так навестите ж друга своего
Вы, вольный люд, который над собой
Власть признает лишь Бога одного.
Так сильно узник изнурен нуждой
И пост день изо дня блюдет такой,
Что из нутра стал источать он смрад,
И не вином - водой его поят,
И принуждают хлеб столь черствый есть,
Какого даже крысы не хотят...
Ужель Вийона бросите вы здесь?
Вас, принцы, почитая за ребят,
Со мной друживших много лет подряд,
Меня отсюда я прошу увесть.
Пример берите в этом с поросят:
Один захрюкал - прочие примчат.
Ужель Вийона бросите вы здесь?
СПОР В ФОРМЕ БАЛЛАДЫ МЕЖ ТЕЛОМ И СЕРДЦЕМ ВИЙОНА
- Кто там стучит? - Я. - Кто ты? - Сердце я,
Которое живет в груди твоей
И, видя, что без пищи и питья
Ты чахнешь, пса бездомного бедней,
Тебя жалеет что ни год сильней.
- Что я тебе? - Ты вздор несешь страшенны
Ведь мы же нераздельны совершенно.
- Дай мне подумать. Жди. - И долго ль ждать?
- Пока я в возраст не войду степенный.
- Тогда смолкаю я. - А мне плевать.
- Чего ты ищешь? - Легкого житья.
- Лет тридцать прожил ты. К числу детей
Тебя не отнесешь, но блажь твоя
Тебе отстать мешает от друзей.
- Что ты умеешь? - Ничего. Верней,
Мух отличать от молока мгновенно:
Они черны, оно бело и пенно.
- И это все? - Что мне еще сказать?
- Погибнешь ты. - Уж так ли непременно?
- Тогда смолкаю я. - А мне плевать.
- Бедняга ты, признаюсь не тая.
Жить этак может только дуралей,
И будь ты вправду глупая свинья,
Тебя я извинило бы скорей,
Но ты ж других, пожалуй, поумней,
А вот себя бесчестишь откровенно,
Глумясь над общим мненьем дерзновенно.
Ответь же! - Полно попусту болтать.
- Ну, если ты грубишь мне столь надменно,
Тогда смолкаю я. - А мне плевать.
- Кто сбил тебя с пути? - Нужда моя.
Влияние Сатурна с юных дней
Гнетет меня. - Что за галиматья!
Лишь человек кузнец судьбы своей,
И Соломон писал не зря, ей-ей:
«Мудрец влиять способен несомненно
На роль светил небесных в жизни бренной».
- Не ври. Никто другим не волен стать.
- Неужто? - Да, таков закон вселенной.
- Тогда смолкаю я. - А мне плевать.
- Впредь жить ты хочешь лучше? - Неизменно.
- Изволь же... - Что? - Покаяться смиренно,
Лишь чтение любить самозабвенно,
Людей дурных бежать. - И тосковать?
- Опомнись, тело, иль пойдешь в геенну.
- Не все ль равно, коль я с рожденья тленно?
- Тогда смолкаю я. - А мне плевать.
Склоняется все в мире пред Судьбою,
Ты ж, Франсуа, клянешь меня открыто,
Хоть не таким, как ты, бывали мною
За спесь хребты и выи перебиты.
Меня в своих невзгодах не вини ты -
Я все равно тебя не пожалею:
Другим куда как горше и больнее,
А лучше вспомни, скольких смельчаков
Сгубили бедность или тайный ков,
Когда был гнев мой ими навлечен.
Так не произноси поносных слов,
Смирись и жребий свой прими, Вийон.
Из-за меня повержены герои,
Что мною ж были лаврами увиты:
Сражен Приам, властитель крепкой Трои;
Равно сошли в могилу и забыты
И Ганнибал, воитель знаменитый,
Отринутый отчизною своею,
И Сципион, расправившийся с нею;
В сенате Цезарь встретил сталь клинков,
Помпей в Египте пал от рук врагов;
В пучине сгинул мореход Язон;
Сам вечный Рим погиб в конце концов.
Смирись и жребий свой прими, Вийон.
Мнил Александр, счастливою звездою
Ведомый к славе, что достиг зенита,
Но сокрушила ядом и его я;
Царь Альфазар и трон, и жизнь, и свиту -
Все потерял, лишась моей защиты:
Уж я-то ставить на своем умею.
Подвесила за кудри на суке я
Авессалома меж густых дубов,
Дабы настиг его слуга отцов;
Был Олоферн Юдифью умерщвлен,
Чуть я над ним простерла сна покров.
Смирись и жребий свой прими, Вийон.
Знай, Франсуа, за каждый из грехов
Ты был бы мной разъят на сто кусков,
Когда б не Тот, Кем род ваш искуплен.
Я злом за зло плачу - мой нрав таков.
Смирись и жребий свой прими, Вийон.
ЧЕТВЕРОСТИШИЕ, НАПИСАННОЕ ВИЙОНОМ ПОСЛЕ ПРИГОВОРА К ПОВЕШЕНИЮ
Я - Франсуа, парижский хват,
И казни жду, отнюдь не рад,
Что этой шее объяснят,
Сколь тяжек на весу мой зад.
ЭПИТАФИЯ ВИЙОНА БАЛЛАДА ПОВЕШЕННЫХ
Терпимей будьте, братья люди, к нам,
Что раньше вас прошли земным путем.
Коль явите вы жалость к мертвецам,
В свой срок и вам Господь воздаст добром.
Вот мы висим на рели вшестером,
Плоть отпадает от костей кусками,
Кружится воронье над головами,
И нас по праву судите вы строго,
Но, не смущаясь нашими делами,
О милосердье к нам молите Бога.
Нас не корите тем, что палачам
Мы в руки были отданы судом:
Ведь слишком часто, как известно вам,
Где зло, где благо, мы не сознаем.
Предстали наконец мы пред Творцом,
Чтоб Он Своими возвестил устами
Тем, кто Его закон не чтил годами,
В рай или же в геенну им дорога,
А вы, коль скоро мы в расчете с вами,
О милосердье к нам молите Бога.
Сечет нас ночью дождь по черепам
И солнце зноем обжигает днем,
Сороки очи выклевали нам,
Но мы уснуть не можем вечным сном,
Покудова покой не обретем,
А нас качает взад-вперед ветрами.
Не заноситесь, люди, перед нами,
А за себя восчувствуйте тревогу
И, шествуя не нашими стезями,
О милосердье к нам молите Бога.
Христе, Владыка, правящий мирами,
Не дай, чтоб нас в аду терзало пламя
За то, что в жизни мы грешили много,
А вы, о люди, исходя слезами,
О милосердье к нам молите Бога.
БАЛЛАДА ОБ АПЕЛЛЯЦИИ, ИЛИ ВОПРОС ПРИВРАТНИКУ ТЮРЬМЫ ШАТЛЕ
