А не достигший — станет ли владыкой
Просторных стран и непокорных толп,
Коль государя несть в его душе,
Коль сам он — каждой страсти подлый раб?
Но весть народы истинным путем, -
Спасительным ученьем от греха
К познанью, почитанью Бога влечь -
Се царственный удел! Сим уловить
Возможно благороднейшую часть
Людскую — душу, ибо помыкать
Едиными телами — горький труд,
И государю доброму претит.
К тому же мнят: слагающий с чела
Венец — велик и славен, ибо в пыль
Венец метнуть — почетней, чем приять.
Богатство — прах; но ты речешь, оно
Дарует скиптр? А царствованье — плен,
От коего разумнее спастись."
Так молвил Божий Сын, и Враг застыл
На время, измышляя, что изречь,
Иль изобресть — и понял: довод слаб,
И вовсе не прельстителен предмет.
Но вскорости воспрял коварством Змий
В потоке примирительных словес:
"— Гляжу, Ты знаешь то, что лепо знать,
Речешь похвально, такожде творишь;
Ты деешь, как глаголешь, Твой глагол -
Глашатай сердца, сердце же Твое -
Благолюбивой мудрости сосуд.
Совета из Твоих искать бы уст
Народам и царям: как Аарон,
Воздевший Урим с Туммимом на грудь,
Вещал бы Ты, и был непогрешим,
Как он; а коль облекся б Ты в доспех
Военный, вняв призывам, и на брань
Отправился, не мог бы целый свет
Ни выдержать, ни выстоять в бою
С немногочисленным Твоим полком.
Почто же богоравный дар таить?
В безвестности, от мира схоронясь
В пустыне дикой, гоже ль мир лишать
Своих деяний дивных, а Себя
Всеместной славы? Токмо этой мздой
И надмеваем деятельный пыл
Чистейших духов, выспренних существ
Эфирных, кои чужды прочих благ,
Богатства и стяжания презрев,
И власть, и силу — Божеской опричь.
Ты — зрелый деньми, слишком зрелый: сын
Филиппа Македонского бысть млад,
Когда престолом Кира завладел,
И Азией; и юным Карфаген
Осилил Сципион; и млад Помпей,
Бив Митридата, заслужил триумф.
Но в зрелости, аще доспеет ум,
Не сякнет жажда славы, но растет.
Великий Цезарь, кем гордится мир,
Чем доле жил, тем боле вожделел
Ко славе, и скорбел, сколь долго жил
Бесславно... Впрочем, Ты не опоздал."
Спаситель же спокойно рек в ответ:
"— Ты побуждал Меня искать богатств
Престола ради, а престола — чтобы
Восславиться — но побуждал вотще.
Что слава, коль не суета молвы,
Не льстивая хвала народных толп?
А что народ, аще не жвачный скот,
Не смерды, что достойному хулы
Возносят гласом велиим хвалу?
Хвалу поют, не ведая, чему,
Не ведая, кому — другим вослед;
И сладко ли от сброда чтимым быть,
Молвою стать, осесть на языке
У черни, чья хула — уже хвала?
Хула — удел приверженцев добра.
А меж разумных, либо мудрецов
Не взвидишь славы — ибо круг их мал.
Но истинно восславишься, коль Бог,
Низзрив на Землю, праведнику рад
И весть о нем дарует в Небесах
Всем ангелам, и рукоплещет лик
Небесный; так восславлен бысть Иов
На Небесах и таче на Земле,
Когда — припоминай себе во стыд! -
Всевышний рек: "— Ты Моего раба
Иова зрил?" Дотоле ж был Иов
Безвестен меж людьми, что воздают
Почет глупцам и славу подлецам.
И ложно мыслят, будто воевать
Похвально вдаль и вширь, и выи гнуть
Народам — крыть убитыми поля,
Зорить за градом град. Каков герой! -
Избить, разграбить, сжечь, поработить,
В полон увесть иноплеменный люд,
Свободы много более достойный,
Чем одолевший враг, что по себе
Руины токмо всюду оставлял,
Ничтожа труд веков, — и се, надмен
Гордыней, возглашает: аз есмь бог,
Есмь избавитель, благодетель! Храм
Даруйте мне, восставьте мне алтарь!
Отец ему — Юпитер, либо Марс,
Покуда им заслуженная смерть
Не вскроет всяк порок, и всяку мразь,
Придя во сраме, иль от рук убийц.
А коль во славе кроется добро,
Ее куда почтеннее стяжать
Ни зол, ни разоренья не чиня:
В деяньях мирных, праведных трудах,
Во кротости, в умеренности. Вновь
Напомню, как с терпением святым
Твои гоненья перенес Иов
И славен стал в лета, покрыты мглой.
Сократ (а кто прославленней, чем он?),
Учивший правде, смерти обречен
По кривде бысть — и се, теперь живет
Известен паче многих ратоборцев.
Но деять славы ради, для нее
Страдать? От карфагенян Сципион
Италию разграбленную спас -
Прославлен подвиг, а не человек,
Искомой не отмеченный молвой.
И Мне ли славы суетной искать?
Взыскую Мя пославшего Отца
Восславить, возвестить, отколе есмь."
Лукавый же в ответ пробормотал:
"— Не мни пустою славу — сим Ты чужд
Великому Отцу, что ради славы
Творил, и токмо: всяческая тварь
Ему подвластна; скудны в Небесах
Казались гимны ангелов — земной
Он алчет славы, а хорош иль плох
Ее рекущий, мудр, иль не весьма -
Едино. Ведь не приношенья жертв,
Но славы жаждет — славу же рекут
Ему всеместно: эллин, иудей
И варвар — исключений семо несть;
И даже нам, врагам, рещи велит."
И ревностно Спаситель рек в ответ:
"— По праву! Ибо Словом даровал
Всем тварям бытие — не славы ради,
Но токмо благости, чтоб сообщать
Добро и благо всяческой душе
Свободно; и по праву ждет взамен
Хвалы и благодарности, сиречь
Простейшей, вящей, лучшей из наград -
Творца возможно ль отдарить иным?
А кто не благодарен, тот, гляди,
Хулой отплатит, ругань изрыгнет.
Лихая плата, мерзостная мзда
За все добро, за излиянье благ!
И человеку ль жаждать славы, коль
Он славе чужд, а сопричастен лишь
Бесславию, бесчестию, стыду?
Сполна дары Господни обретя,
Солгал, во преслушанье закоснел
И, высших благ лишась, присвоить мнит
Господне право славою сиять.
Но Бог толико благ и милосерд,
Что жаждущих восславить не себя,
Но Господа, Он сам возносит выспрь,
Во славу, во блаженство, в горний свет."
Так молвил Сын Господень, и опять
Смутился Враг, греховную вину
Свою припомнил — ибо встарь, взалкав
Безмерной славы, свергся в бездну бездн.
И все ж сыскал он тут коварный ход:
"— О славе, — рек он, — мы отринем спор;
Искать ли, презирать ли — Сам решай.
Но Ты царить рожден, Тебе сужден
Престол Давида, Твоего отца
По Материнским праотцам, а право
Твое — в деснице мощной: эта ль пясть
Вернет без боя взятое в бою?
Да, вся Обетованная Земля,
Стяжанье римлян, стонет под ярмом
Тиверия; наместники порой
Кощунствуют; порою Храм сквернят,
Порой Закон вседерзостно — верней,
Всемерзостно: кольми был Антиох
Разнуздан! Токмо царства не вернуть,
Аще в пустыню скрыться без борьбы.
Не тако Маккавей: исшел он впрямь
В пустыню — токмо бысть вооружен;
И над владыкой мощным брал он верх
Столь часто, что стяжал своей семье -
Жрецам! — венец, появ престол Давидов, -
А прежь того довлел им град Модин.
Не царствовать спеши — исполнить долг
Святой, поскольку Твой священный пыл
И долг — совместны: случай им даруй.
Но таче случай в них самих сокрыт:
Восставить отчий дом, освободить
Израиль от языческих оков;
Сим наивяще оправдаешь Ты
Пророков, предвещавших Твой приход
И царство бесконечное; воссядь
На трон! — и тем счастливей, чем скорей."
Спаситель же ему ответил так:
"— Все деять наилучше в должный час,
И время всякой вещи, рек Завет.
И если Мне Господь предначертал
Царить всевечно, то когда взойти
На царствие, Господь означит тож,
Понеже весть лета и времена.
И мог определить Он, что сперва
Вкушу от низкой доли, злой судьбы,
От горестей, напастей, от скорбей,
Насмешек, издевательств и насилий,
Страданий и лишений: да узрит
Господь, насколько Я неколебим
И терпелив; возмогший пострадать -
Возможет деять; наилучший царь -
Былой слуга усердный; справедлив
Искус великий, иже предпослал
Всевышний воцаренью Моему.
Но ты Меня стремишься водворить
На царство нескончаемое, хоть
В Моем восстанье — пагуба твоя,
В Моем величье — твой конечный крах?"
Рек Искуситель, внутренне смятен:
"— О, будь что будет! Если несть надежд
На Небеса вернуться — что ж терять?
Где нет надежды — исчезает страх.
И чаянье горчайших мук больней,
Чем ощущенье сих горчайших мук.
Последних мук я чаю: се приют,
Се гавань, се желанный мне покой,
Се благо, се конечная мета.
Моя вина — моя вина; мой грех -
Мой грех; они в себе осуждены:
Взойдешь на царство, или не взойдешь -
Казнят их; но к Тебе ль не воззову,
О Миротворец, коль обрящешь власть?
Сей кроткий взор и милосердый лик
Неумолимых молний не метнут
И, остудить пытаясь Отчий гнев
(А гнев Отца палит, что адский огнь),
Желанен будешь, как в июльский жар
Желанна тень бегущих облаков.
