сон в 635
я напою тебе все колыбельные,
я напою тебя собственной влагою.
тоненький мальчик в повязке набедренной
грезит тяжелыми латами.
робко алеющий под куртизанками –
пламя мужчины живее, чем адово.
ломаный мальчик, мечтающий: завтра бы
стать гладиатором.
я дорисую тебя до излучины.
я дорискую добраться до истины.
ангеломальчик. повадки изучены,
жестикуляция искренна.
как объяснить ему соль тавромахии?
как обласкать, не касаясь заветного?
стройный подросток с улыбкой романтика,
с детски-припухшими веками.
я добегу до тебя через минное
я доползу до тебя по пшеничному
собранный мальчик, точеней змеиного
жало тугого мизинчика.
боль достижений сравнима с истерикой
после оргазма. как спешно и солнечно
бодрое утро несется из телека
в новеньких белых кроссовочках...
2001/03/01
щёку целовать, прощаясь:
до свиданий, до свиданий.
в мокролицем амстердаме,
в кошечнораскосой чайне.
ты дрожать при звуках танго
станешь, вычеркнешь пьяццоллу:
на руках моих каталась
тыща женщин... образцово –
показательно ступени
дней считает утлый мартик.
холода рассвирепели,
струны бледных вен ломая.
и, надеясь на взаимность,
ты мне губы стиснешь плотно,
опасаясь эпилога
всей моей привычки к играм.
2001/03/01
новостройками двигаться строго на юг,
в этих серых районах никто не живет.
колыбелю уставшую память мою
по волнам: я то выше, то ниже ее.
о, протяжное имя, которое я
забывала так долго, что помню насквозь.
я бегу, чтобы нечего было терять.
я бешусь, чтобы жгла одиночество злость.
зубы – в нежную мякоть тревожного «стой!»
через проволоку – беспросветно на юг.
я по минному полю гуляю босой,
колыбеля уставшую память мою.
прожигаю рубашки и жизнь табаком
в этих серых районах. где жизнь, как моча.
кто-то вытрясти коврик идет на балкон...
я бегу потому что так проще молчать.
и наткнувшись ладошкой на робость вихра
одуванчика, вдруг каменею, как соль.
как приятны ветра, как спокойны ветра
в минном поле, где чувствует только босой.
2001/04/02
она пахла медом и молоком,
она ходила кошачьей поступью.
хотелось выпить ее глотком,
чтоб добровольно после сдаваться в постное.
в ее жилах бежал виноградный сок,
а в моих – продирала дорогу соль.
мы были различны, как йог и йод,
но я невыносимо любила ее.
она грела солнцем семи миров,
она струилась искристей стерляди.
хотелось икры ее сладкой – в рот,
чтоб откровенно после плеваться стейками.
в ее голосе лето играло фолк,
а в моем – сентябрь, даниэль дефо.
мы спали обнявшись, и ночь напролет
я невыносимо хотела ее.
она стала мне жизнью без рваных рифм,
она ласкалась щенячьими, женскими.
хотелось в амстер, в париж и в рим,
чтоб хладнокровно после летать в ижевски.
в ее пальцах стучал барабанный блеск,
а в моих маячил туманный блюз,
но даже в самом чреве небес
я знала: кроваво ее люблю,
я знала, что соль незаживших вен,
не дернув бровью отдам взамен
за сон ее на полотне груди,
за страх исчезнуть в смоле рутины,
за смех, за ладони, за розу губ,
за сына, что нежноотважен, как гунн.
а кто-то мне говорил: «уймись,
ты так юна (по английски – мисс)
все проходит. и это пройдет».
но я мимо библий люблю ее.
2001/03/30
волчьей тоской выстелю ей путь тудаобратно.
раз – лука. арифметический джаз.
я защищаюсь, плечи вплавляя в кожаный черный пиджак.
дуло в самую глотку:
и так семь дней.
ослепну. оглохну.
думать о ней
мне больно, мне страшно,
а неба гладь
доверчива и тепла.
джизус крайст,
бог-отче, святой дух.
раз. дотяни до двух.
воскресение. тишина уик-енда.
я еду к тебе. еду. еду. еду.
рвусь на клочья в такси, встречающем самолет.
рвусь на вдохи табачные. рвется внутри. мое
сердце похоже на ситечко для зеленого чая
+ по детски голенькое устье для уст, девичье начало.
она целует меня откровенно.
я вовсе отвыкла спать.
семь дней. тишина уик-енда.
пахнет испанией.
раз. раз. разрезала себе губу табачным листиком.
кровь так ало капает. личное.
горсти друзей ссыплю в открытые их рты.
я дожидаюсь. такого глубинного: ты...
здравствуй.
2001/04/02
в сортире офисном, собой задыхаясь, кончить.
не от похоти, а от отчаянья. говорят – помогает.
всю эту слякоть мог вынести только кончес,
но он растворен в столице, заживо съеден деньгами.
я вновь не люблю апрель. повторять колдовской экзамен
по тысяче тысяч раз способны только кретины.
компьютер до одури пачкать больными глазами –
ослепнуть не страшно, страшнее промазать в тире,
когда стреляешь по банкам от пива и кока-колы,
а пули, как зерна. ими забитый зоб изувечен.
мне так хорошо, что ты не узнаешь такого,
что ты смеешься, что щеку мне лижешь встречей.
но я, как кораблик. ты прости мне такие волны.
я, может быть, рада бы – штиль или даже пристань.
но я кораблик. нелепый, семиугольный...
матросы домой катают длиннющие письма,
разлуку ладонью сжимая у основанья.
а я в сортире, где запах парфюма жарок.
теку, расплываюсь отчетливыми словами.
и голову вверх закидываю. Как большая.
2001/04/02
пляска коленочек в темноте
на куски сумерек распадаться:
прошлого много, обильно, как месячные.
прятаться в петтинг, в сёрфинг, в дансинг,
в тел темное липкое месиво.
а мне нужно, нужно: губы и руки твои, руки и губы –
всего-то малость. целуй меня учащенно.
я прихожу с шатаний (читай – с прогулок),
подставляю тебе прохладные щеки.
и ты пахнешь так детско, что хочется стать деталькой
конструктора «лего» – крути из меня робокопов.
прошлого много, прошлого с именем тайным
(играйся с буквами – непременно найдешь кого-то).
а мне нужно, нужно: ожог от твоего вдоха, в ложбинке межгрудной.
всего-то малость. целуй меня учащенно.
я прихожу с голгофы (читай – с прогулок),
подставляю тебе розовые от робости щеки.
как впервые. как раньше.
2001/04/24
сон в шереметьево-1 на 2 дня вперед
чах-чах! заглох вертолетик.
бортпроводница просит прощенья
у пассажиров.
в прокуренных легких
я сохраняю спокойствие щена,
сытное, жырное,
сонное.
невесомое.
снова задержка рейса.
красавица-стюардесса
по имени, ну конечно же, маня
обволакивает вниманием
в багажном отсеке.
разбито и сердце,
и чей-то чужой чемодан.
прошу прощенья у дам
за столь пикантные речи.
но полет невозможен без порно.
(я цитирую эмманюэль)
манины волосы гречневые,
манино подобие спора,
«эй, девушка, эй!»
я лечу в тридесятое в тридевятое
всеми ветрами вылощенное.
то ли в вологду, то ли в вятку,
а, может быть, в что-нибудь еще...
я лечу чертизнаеткуда, чертизнает зачем
отчего не сидится в столице?
весна нагая.
ах, на теплых улочках гааги
белый мальчик мулатика обнимает.
я ищу тебя в их счастливых ртах,
в аэропортах
всех стран.
а твой рейс из лиссабона.
(приземление мягко и благополучно)
а ты хороша собою.
(жду у выхода, мну ромашки в ладонях задумчиво)
я тебя люблю.
здравствуй.
2001/04/06
