мамашу не послухал,
Улыбаться я люблю,
И теперь плачу послушно
Алименты по рублю.
Денег нет, но не жалею
Столько деток у меня
За меня всегда болеет
Очень дружная семья.
***
Мне очень жаль, но так бывает,
И до сих пор в душе саднит.
А память, мыслями играя,
В былое прошлое манит.
Мне жаль безоблачного детства.
Туда я больше не вернусь.
Твоё девчоночье кокетство.
Твою заплаканную грусть.
Не знаю, чтоб со мною сталось,
Гадаю я зачем-то вновь,
Что было б, если не рассталась
Со мною первая любовь.
Но что случилось, то случилось
Жизнь утекает, как вода.
Лишь на секунду отлучился,
Она пропала навсегда.
И память вечною докукой
Терзают прошлого грехи,
А детства сладостные муки
Рождают новые стихи.
***
Задай вопрос, «Жеминь Жибао»!
Спроси их, по какому праву
Заокеанская держава
Бесстыдно нагло и лукаво
Твою страну в беде винит,
И наказанием грозит!
На что рассчитывают янки?
На ЦРУ, на ФРС, на танки?
На то, что ты совсем ребёнок,
Не выбравшийся из пелёнок,
А провинившийся народ,
Будто набравши воду в рот,
Будет безропотно молчать
И наказанья ожидать?
Или на внутренних агентов,
За 33 несчастных цента
Готовых свой народ предать,
Свою семью, отца и мать?
На все их наглые наветы?
Спроси: «В чём виноват Китай?»,
И дай сама на всё ответы!
Сама на всё ответы дай!
Ведь в США давно забыли,
Что значит правду говорить.
Всегда во всём других винили,
И вновь желают обвинить.
И, если молча наблюдать,
Как они дальше будут лгать,
То скажут: «Вот! Они молчат!
А кто молчит, тот виноват!».
Не жди, когда исчадье зла
Свершит бесчестные дела.
***
Не дрогнет пламенное сердце
От мук грозящих иноверцев!
Не задрожит от страха взгляд!
Не повернёт стопы назад!
И как они б не изощрялись,
Над тленным телом издеваясь,
Даже пред смертью чуть дыша,
Не дрогнет верная душа!
И не предаст на поруганье,
Не содрогнётся пред страданьем,
Что враг пошлёт без всякой меры,
И не откажется от веры.
И даже если тело ног лишит,
Ничто её не устрашит!
И без остатка выпьет кровь
Всё нипочём! Ведь с ней Любовь!
На волю Божью уповая,
Христа в себе оберегая,
Не пряча от угроз лица,
Она пойдёт с Ним до конца!
***
Исчезают поколенья
За горами, за долами,
И вперёд несётся время
Семимильными шагами.
А за ним плетётся память:
«Эй! Потомки! Не забудьте!».
Машет старыми делами:
«Поучитесь! Лучше будьте!»
Да, куда там! «Сами знаем,
Что, зачем и почему!
Всё прекрасно понимаем!
Нам уроки ни к чему!
Ну, а что когда-то было…
Всё ковылью поросло.
Всё давным-давно уплыло,
Всё давным-давно прошло.»
И средь этих поколений,
Как мыслишка между строк,
Обязательно есть «гений»,
Прорицатель и пророк.
Он порой такое скажет,
Что навряд ли сам поймёт,
За собой идти обяжет
Одурманенный народ.
И найдутся глашатаи:
«Мы идём «туда-сюда!»,
И порядок расшатают,
И опять придёт беда.
Возведут себе кумира:
«Всё с кумиром нипочём!
Пусть разрушим мы полмира,
Но построим новый дом!»
И вопит змей-искуситель,
Недовольных повелитель:
«Чтобы в битве победить
Надо память истребить!
Надо, чтобы все забыли,
Кем отцы и деды были,
Что от предков переняли,
И нам помнить завещали.
И чем более нелепа
Будет новая мораль,
Тем быстрей разрушит скрепы!
Жертв здесь никаких не жаль!
Задаюсь всегда вопросом:
Чем же старый дом не гож?
Почему так много спроса
На бесхитростную ложь?
Почему любой обман,
Ум туманит, как дурман?
Где наши глаза и уши?
Где наш разум, наконец?
Как найти дорогу лучше,
Разве может знать слепец?
Ну, а мы ли не слепцы,
Коль, не выучив уроки,
Что задали нам отцы,
Вечно лезем в эти склоки?
Что всегда нам не хватало?
Что сейчас не достаёт?
Иль уроков было мало,
Не понять, что дальше ждёт?
Не понять, что эта клика
Нас, как жертвенных ягнят,
Соберёт толпой безликой
И гуртом погонит в ад?
А когда было иначе?
Вспоминайте! Ну! Когда?
Только после драки плачем,
А до драки – никогда.
А до драки мы – герои,
Все кричим: «Да, мы! Да, я!»
И безумно ямы роем.
Ямы для самих себя.
А когда придёт затишье,
И спокойно можно жить,
Только станем лучше, чище,
Как опять давай дурить!
Почему так происходит?
Кто так нами верховодит,
Что не видно перемен?
Что за странный вечный плен?
Потому что в каждом «изме»
(Пусть за правду не простят):
Рабо-фео-коммунизме,
Больше всех в либерализме
Уши дьявола торчат!
Ну, а мы не замечаем,
Вечно на отцов пеняем,
И бахвалимся, мол, мы-то,
Не заплатим это мыто!
Что за глупости, ребята?
Мы – такие же ягнята!
И, как повелось когда-то,
Наши души – наша плата!
Слышите? Печальным звоном
Вновь звонят колокола
По крушителям законов,
Средь которых вы и я!
***
В шелка одетая старуха.
Все пальцы в кольцах и перстнях.
Почти без зрения и слуха,
Тоскует о прошедших днях.
И хоть давно не видит света,
Она уж много лет подряд,
Следит за собственной диетой,
Надеясь всё вернуть назад.
Довольно странные надежды
Какого-то дурного сна.
Кому нужны её одежды?
Кому она сама нужна?
Сухое согбенное тело,
Лицо в морщинах, впалый рот
Воображение умело
Рисует всё наоборот.
Живёт в своих воспоминаньях.
Как будто кто-то где-то ждёт,
А там и пылкие признанья,
Восторг, поклонники, почёт.
И мимолётная улыбка
Откроет вдруг беззубый рот.
Восторгов сладкие ошибки
Превыше жизненных невзгод.
Увы, но нет детей и внуков.
И не беда, что дом пустой
Голодной и облезшей сукой
Скулит звенящей пустотой.
Привыкла! Что уж тут лукавить?
Теперь всегда она одна,
И одиночество разбавить
Способен лишь бокал вина.
А что грустить? Ведь каждый знает,
Когда надежда умирает.
Не может быть не прав народ!
Последней! А, когда растает,
«Надежда!» – кто-то позовёт.
За час до смерти где-то рядом
Совсем один старик лежал,
И в потолок упёршись взглядом,
О чём-то тяжко горевал.
Слеза непрошено скатилась,
А он слезе как будто рад,
Лицо вдруг счастьем осветилось,
Но тут же начал гаснуть взгляд.
И, чтобы выразить словами
О ком всю жизнь свою мечтал,
Впервые, еле шевеля губами,
«Надежда!» – тихо прошептал.
***
Горе горькое бредёт незабытое,
Непричёсанное и неумытое.
На беде людской как свин разжиревшее,
От того уже совсем обнаглевшее.
Никого и никогда не стесняется,
Не стыдится ничего и не кается.
А уходит, никогда не прощается,
Потому что никуда не девается.
От улыбок никогда не смущается,
И над радостью сердец насмехается.
Корчит рожи и всегда ухмыляется,
Как ударить побольней примеряется.
Никогда тебя не гложут сомнения,
И неведомо тебе нетерпение
За спиной людской стоишь и не прячешься,
И с косою как с игрушкой дурачишься.
Так и ходим мы с тобой неразлучные
Ну, за что же ты людей вечно мучаешь?
Хочешь выпить кровь, а кровь не кончается.
Почему же в жизни так получается?
Почему же нам не кажется странным,
Что ты сыпешь соль на гнойные раны,
И над душами, как злые каратели,
Измываются друзья злопыхатели?
Почему же счастья только мгновение,
А потом одно сплошное терпение?
Почему же в жизни так получается?
Горе горькое никак не кончается.
***
А известно ли вам, что когда-то
Наши предки не ведали мата,
А затем по известной причине
Появилась в миру матерщина?
Появилась она и осталась,
Как пиявка к душе присосалась.
Знали будто бы наши враги,
Как Святые для нас дороги,
И нетрудно им было понять,
Что особенно Божия Мать.
Понимали, чтоб нас победить,
Надо прежде Святыни убить.
И родили слова эти гнусные,
Неприкрытые, безыскусные.
Поначалу словам оскорблялись,
Их отторгнуть от сердца пытались,
Но со временем смыслы стирались,
И они прижились и остались.
А теперь этим даже бахвалятся,
Изощрённей ругаться стараются.
Вы подумайте! Всякий готов
Для какой-то там связности слов,
Из привычки, бездумно, как водится,
Оскорблять просто так Богородицу!
А как только приходит ненастье,
Отовсюду нагрянут несчастья,
«Сохрани нас под покровом Твоим!» -
В храме Божием слёзно блажим.
А едва лишь выходим из храма,
Превращаемся в Ноева Хама,
И давай материться опять,
Богородицу вновь оскорблять.
Плакать хочется! Что ж мы за люди?
Ну, когда ж мы разумными будем?
Ну, когда ж мы поймём, что не Шнуров
Должен быть для души нашей гуру?
Он, несчастный, не может не знать,
Что придётся за всё отвечать,
Ну, а матом его увлечение,
И ума, и души помрачение.
Так, увы, очень часто случается!
От бездумья
