ладах с властями и с судьбой.
Но и мне, увы, сглотнуть придётся
Чёрную слюну небытия.
Вот уж хуже, хуже сердце бьётся,
Вот уж ухожу от мира я.
Вот уж холодеют ступни, ляжки,
Вот уж плоский нос торчит копьем.
И душа – в обличьи мелкой пташки –
Упорхнула в ротовой проём.
Иерихонская труба
Мой толстый мозг сужается в перо
И вытекает по каналу стержня
За каплей капля, за ведром ведро –
Распоротого дерева прилежней.
Когда в трубе случается запор,
Страдаю я водянкой головною.
Но счастье, если снова на простор
Выходит слово, сжатое, густое.
Я чёрную поэзию люблю,
Не злую «музу гнева и печали»,
А ту, в себе которую терплю
В то время, как иные бы кричали.
Пускай пустеет костяной бокал;
Я верю, что восторг во время оно
Его зальёт, и вырвется вокал
Невольный прочь, на страх Иерихона!
Переписка Маммоны и поэта
Вот Мамона шлёт поэту
С подковыркою письмо
«Умный ты, а денег нету.
Значит милый, ты – дерьмо!»
Шлёт поэт привет Мамоне
Отвечает ей впопад:
«Я грущу о миллионе,
Я житью свому не рад!
Мне стихи мои не милы,
Что мне толку от ума?
Научи, как до могилы
Вынуть ноги из дерьма».
От Мамоны толстопузой
Получает он ответ:
«Ты гуляешь часто с Музой,
Оттого и денег нет.
Я с тобой пожить бы рада.
Ты мне лоно утоли –
Ждёт за то тебя награда,
К палке многие нули».
От такого-то соблазна
Как поэту не взгрустнуть?
Хоть Мамона безобразна
Может, всё же, как-нибудь
Пострадать для миллиона?..
Но, измучившись вполне,
Пишет он: «Прости, Маммона,
Но не нравишься ты мне».
Хвала русской зиме
О, как в моём краю
Чиста постель зимы!
Как сладко жить в раю
Метельной тишины!
Как тучи надо мной
Могильно холодны!
Какою глубиной
Священной веют сны!
Покрывший прах гнилья,
Как снег здоров и бел!
Как, всё-таки друзья,
Прекрасен наш удел!
Штрих
Навис над сердцем жутковатый мрак
Я должен жить и действовать, но как?
У этой жизни нет во мне нужды,
Я слишком стар и мягок для вражды.
Мне стену не пробить чугунным лбом,
Не раздобыть на пряники трудом.
Мне лишь печаль и шутка по плечу,
Всё, что могу: печалюсь и шучу.
Я – лишь помарка, лишь случайный штрих
На небесах безбрежных голубых.
Ленивая медитация
Блаженным днём я по лесу блуждал.
Ленилось солнце двигаться по зною,
И я немножко от жары устал,
И лёг поспать на травку под сосною.
Когда проснулся, розовой зарёй
Уж с запада накрыто было поле.
И от хвоинок пахло тишиной,
Как пахло ранним утром в детстве, в школе.
Я растворил ленивые глаза,
И ощутил в ладонях ветер мирный,
И вот, собою, как узлом, связал
Все нити этой области обширной.
И, силясь в немоту облечь хвалу,
Я прорастал, как прорастает семя;
И чистою смолою по стволу
Текло из ранки золотое время.
Белый круг
О как же страшен мне мой белый круг!
Я выпустил в пространство стаи рук;
Они, крича по-чаячьи, несут
Куда-то вдаль безмерную мой труд.
Свод неба полон гулкой пустоты,
Из кругозора убраны мосты,
В реке ветров не разглядишь плота –
Одна, одна простая пустота!
Летящих пальцев еле слышен шум;
За чёрный край соскальзывает ум –
По фортепьяну, скользкому как блин,
По черноте, влекущей как трамплин.
Свет слишком бел, в нём не откроешь глаз,
Весь мир как мел, и в нём не сыщешь нас.
Один лишь мрамор, только белый лёд,
И надо льдами – белых птиц полёт.
Отступнику
Ты покинул свои окоп
Сдался ты врагам на милость.
Но сердешная унылость –
Худшая из всех хвороб.
Сытой жизни острова –
Вот расплата за ошибки.
От бессмысленной улыбки
Распухает голова.
Человек конечно слаб,
Перед смертью он – козявка.
Но спасёт ли душу справка,
Что не труп ты и не раб?
Ты-то знаешь, что на смог
И, увы, уже не сможешь.
В упоеньи сахар гложешь –
Чу! – не сахар, а песок.
Ты-то знаешь, что рука
Дрогнула, озноб хребтиной
Пробежал – и ты скотиной
Стал надолго – на века.
***
Как девушка ясно пела!
Какие белые зубы!
Взошла по ободу пена
В котле, где варится вечность.
Всё смыло тугим наплывом,
Всё смыло, но вновь из пепла
Родится зелёная песня.
***
В ожидании Вечной Весны
Можно сдохнуть от боли и скуки.
За предметы цепляются руки,
Но предметы – не больше, чем сны.
Но торопит надежда моя:
Все мы встретимся, встретимся вскоре.
За окошком бушует, как море.
Бесконечная грусть Бытия.
Дым и забывчивость
Я забыл все названия трав,
Я забыл, что когда-то был прав,
Я забыл, что я был молодым –
Я смотрю из окошка на дым.
Дым летит никуда, никуда,
Дым летит без труда, без труда,
Дым летит из-за дома за дом –
Я забыл, что забыл обо всём.
Лёгкость
Как нелегко из тёплого мирка
Нырять в холодный город за стенами,
И как приятно наслаждаться снами,
Как в детстве – куличами из песка.
Там, за окном, жестокий бег минут
Несётся мимо в грохоте и смоге;
А здесь – часы неспешные идут -
Как римляне, закутанные в тоги.
И я, ничтожный раб своей души,
О долге и заботах забываю,
И жизнь свою беспечно растворяю
В звенящей лёгким золотом тиши.
***
В тёмной комнате пахнет цветами,
На дворе наступила весна.
Тьма ночная чревата мостами,
Под мостами блестит глубина.
Умирает империя снега –
Никому бывшей мощи не жаль.
Замаячила сладкая нега
Сквозь дрожащий воздушный хрусталь.
Что-то сбудется, что-то сорвётся –
Разобьётся о чёрные дни.
Но душа – как ребёнок смеётся –
Ей надежда и вера сродни.
***
Я полюбил другие тополя,
Другое небо и другие звёзды.
Любовь моя обширней, чем земля,
Она и долговечней и серьёзней.
Весеннюю листву целую в рот,
И горечь сочной клейкости мне люба;
Кидаю взор в непобедимый свод
И слышу, всем не слышимые, трубы.
Мои слова звучат уже из уст
И не моих, а чьих-то рядом сущих,
И я расту
