Сухов повертел бумажку в руках.
— Что же это делается, а, товарищи? — сказал он плачущим голосом. — Какая бумажка, из какого детдома?
— А из радугинского, — охотно ответил паренек, присматривая для себя место. Ему понравился стул у окна, и он сел на него, положил руки на колени и благожелательно посмотрел на окружающих.
— Да вы читайте, там все сказано…
И тогда раздался негромкий смех технорука Волошина.
— Слушай, — сказал он Сухову, — ты действительно читай. Видишь же, человек пришел…
За Волошиным засмеялись все. Уж очень не вязались маленькая, худощавая фигура, светлые, наивные глаза паренька с обстановкой комнаты, в которой сидели сердитые громкоголосые люди и спорили о расплавленных подшипниках.
Сухов развернул справку. Он вслух прочел о том, что Иван Иванович Пыж по собственному желанию пошел работать в леспромхоз и что детдом одобрил его решение, так как Пыж с детского возраста проявил любовь к машинам. В детдоме Пыж прошел полный курс семилетки с похвальными успехами (свидетельство прилагается). Там же он занимался в кружке юных техников и изобрел мотоцикл, который наверняка бы двигался, если бы Пыж достал некоторые детали.
После официальной части женским почерком было приписано, что Ваня Пыж имеет и некоторые недостатки. Например, он не всегда тщательно следит за собой, а в детдоме покуривал самосад, который выращивал в не известном никому месте.
Когда Сухов кончил читать, Пыж снисходительно улыбнулся: «Пишут же, черти, сами не знают, что!» — и протянул начальнику свидетельство об окончании семилетки.
— Все пятерки! — объявил Сухов.
— А по физкультуре четверка, — поправил его Пыж.
— Да, по физкультуре четверка, — подтвердил Сухов.
Теперь это был другой Сухов, очень непохожий на того Сухова, который пять минут назад заявил, что если у дизеля еще раз расплавится подшипник, он отнесет стоимость простоя на счет виновного, влепит ему строгий выговор в приказе и вообще жизнь виновного после этого станет очень тяжелой.
— Трактористом хочу быть, — сказал Пыж, поняв, что наступило время для делового разговора: всякие ненужные бумажки прочитаны.
— Как, товарищи, — обратился Сухов к присутствующим, — что ответим?
— Испытать можно… — заговорили мастера.
— Решено! — Сухов стукнул рукой по столу.
Такое случилось впервые: обычно кандидатуры новых учеников трактористов обсуждались долго и обстоятельно.
— Вот это по-деловому! — весело воскликнул Пыж, и быстро сложил бумажки в карман, и на прощание протянул Сухову руку: — Спасибо!
— Слушай, Иван Иванович, — остановил его Волошин. — Ты хоть нам-то скажи, где выращивал табак?
— А за баней, в крапиве…
* * *
Так Пыж стал учеником тракториста. В общежитии, где ему отвели место, он аккуратно разложил вещи, красиво заправил кровать, затем нашел сторожиху тетю Машу, выпросил у нее березовый веник и отправился в баню.
Из бани он вернулся красный и очень довольный собой. Пыж сел на стул у печи и стал терпеливо ожидать своих товарищей по комнате.
Первым вернулся невысокий юноша с длинными, давно не стриженными волосами. Заметив Пыжа, он сказал: «Здорово!» — и стал что-то искать в тумбочке, но не нашел и потребовал:
— Дай-ка мыло… Опять уперли!
— Тракторист? — уважительно спросил Пыж, протягивая мыло.
Юноша посмотрел на него, зачем-то оттопырил нижнюю губу и хмыкнул:
— Держи карман шире!.. Так тут тебя и посадят на трактор! Помощник я, вот кто! — и ушел мыться.
Потом ввалились сразу двое — оба длинные, черные, в одинаковых промасленных фуфайках, пахнущих мазутом и хвоей. Каждый был в два раза выше Пыжа. Поэтому он уверенно подумал, что уж эти-то двое обязательно трактористы.
— Привет! — угрюмо сказал один из них, черным сердитым глазом рассматривая Пыжа. Второй глаз тракториста был прикрыт темной челкой. — Кто такой? — спросил он, сбрасывая фуфайку прямо на пол.
— Из детдома я, из Радугина, — ответил Пыж, — учеником тракториста буду. — И строго добавил: — Подними фуфайку-то, ишь, разбросался!
Вошедшие переглянулись. Тот, что молчал и казался особенно сердитым, свирепо поворочал глазами и скорее удивленно, чем зло, сказал:
— Смотри-ка, Петро, еще один указчик выискался! Ну прямо житья от них не стало! Повесь фуфайку, назло всем повесь!
Захватив полотенца и мыло, они тоже ушли.
«Здорово попало им от кого-то!» — подумал Пыж, стараясь представить того человека, который мог сделать это.
Вскоре явился пятый жилец комнаты. Дверь с треском распахнулась, стекла в окнах дрогнули, и на пороге выросла фигура парня лет двадцати. Одет он был чисто, даже немного франтовато: рабочий комбинезон был из добротной новой материи, фуражка из блестящей кожи, а из расстегнутого воротника коричневой рубашки выглядывали сине-белые полоски тельняшки. Он обвел комнату большими серыми глазами и, не мигая, уставился на Пыжа.
— Здрасте! — насмешливо протянул он. — Откуда бог послал?
Это не понравилось Пыжу. Он тоже, не мигая, стал глядеть в глаза вошедшему.
— А ты откуда выскочил как бешеный? — спросил Пыж.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза: Пыж — со спокойной уверенностью, а парень — с вызовом и угрозой.
Первым не выдержал парень в тельняшке. Он отвел взгляд и пошел к Пыжу.
— Ты смотри, ты знаешь… — пригрозил он.
— Я и так смотрю…
Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы в комнату не вошли два сердитых тракториста. Увидев их, парень сразу же забыл о Пыже.
— Знаешь, Левка, так работать нельзя! — сердито заговорил парень. — Я тебе сто раз петь об этом не стану. А по часу чокеровать[2] лес тебе никто не позволит!
Левка стал оправдываться; в разговор вмешался второй тракторист; они заговорили о каком-то мастере Павле Ивановиче, то ругая его, то восхищаясь его твердой линией, потом опять заспорили о чокерах, и Пыж из разговора понял, что все живущие в комнате не трактористы, а также, как и он, ученики. И еще узнал он, что парня в тельняшке зовут Емельяном.
Доругавшись с товарищами, Емельян внезапно повернулся к Пыжу и насмешливо бросил:
— Рот закрой! Ворона залетит!
Пыж смутился. Оказалось, что действительно, увлеченный спором, он открыл рот. Как это заметил Емельян, разговаривавший с товарищами, Пыж понять не мог.
Но он быстро справился с собой и, как будто ничего не произошло, отвернулся к окну.
— Так-то лучше! — торжествующе заметил Емельян и с обидной снисходительностью спросил у вихрастого юноши: — Кого это к нам прислали?
— Не знаю… учеником тракториста, говорит, будет…
— Учеником! Ну, знаешь, прицепи корове седло! — с издевкой заметил Емельян, окидывая взглядом щуплую фигурку Лыжа. — Это же не ученик… Это же самолетный кочегар, — нашел он выражение, которым механизаторы называли людей, непричастных к технике.
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошли знакомые Пыжу начальник пункта и загорелый человек, который спрашивал в конторе, где Лыж выращивал самосад.
— Здравствуйте, товарищи!
Они медленно обошли комнату, заглянули в тумбочки, проверили постели. Окончив обход, загорелый внимательно посмотрел на Емельяна.
— Поздравляю вас, Емельян Прохорович! Вы, говорят, сегодня чуть-чуть норму не выполнили.
Краска бросилась в лицо Емельяну. Не поднимая глаз на загорелого, он забормотал:
— Смешно, конечно… Вам, товарищ парторг, только шутки…
— Не то, не то, Емельян, — улыбнулся загорелый, — растерялся ты, право слово, растерялся!
Затем начальник пункта и загорелый внимательно посмотрели на Лыжа. Парторг вдруг весело подмигнул Пыжу.
Пыж понял его так: «Попался, брат, Иван Иванович! Ну, ничего, бывает и хуже! Все перемелется, мука будет!»
* * *
Когда на следующий день Пыж явился в лесосеку, Емельян сразу же заметил его. Он громко закричал:
— А, самолетный кочегар пришел!
Пыж и бровью не повел. Перепрыгивая через толстые бревна, он поднялся на эстакаду — так называется в лесосеке площадка, на которой распиливаются на бревна деревья. Слева на эстакаду поднимался трелевочный трактор. Лязгая гусеницами, машина с трудом втаскивала большой воз хлыстов. Деревья точно за что-то зацепились, так ощутимо было их сопротивление усилиям трактора. Тракторист высунулся из кабины, громко выругался и дал такой газ, что трактор приподнялся на дыбы, как норовистый конь. Ветки затрещали, хлысты медленно поползли за трактором.
— Силища! — восхитился Пыж.
Позади него вдруг появился маленький человек в очках, привязанных за уши) цветными веревочками. Он сердито посмотрел на тракториста и закричал:
— Так-с, товарищ Дутов, трактор перегружен!
